Георгий Соколов - Малая земля

• Название: Малая земля
• Автор: Георгий Соколов
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1971

Сборник очерков и рассказов «Малая земля» посвящен героям легендарного десанта на Мысхако под Новороссийском в 1943 году. Автор — Георгий Владимирович Соколов — участник этого десанта. Его книга — не только личные впечатления, но и результат многолетних поисков оставшихся в живых десантников, чьи воспоминания помогли ему написать новые документальные новеллы о героических подвигах моряков и солдат.

---

— Эх, сорокапятку бы сюда! — вырвалось у Куницына. — На прямую…

Но не было у моряков орудий. Вся надежда десантника на свой автомат и гранаты, да еще на свою храбрость и находчивость.

Виктор молча смотрел го на командира, то на дзот. Он уже наползался вволю, до семи потов, и его мучила жажда. Нечепура лежал где-то впереди у проволочного заграждения. Там и Толя Бордаков, друг закадычный. Толя не юнга, ему уже девятнадцать лет, и он двухпудовую гирю выжимает.

В полдень к Куницыну подполз его замполит Вершинин. Все лицо замполита в грязи, на подбородке кровь.

— Справа, за бугром, — заговорил он торопливо, — вторая рота захватила артиллерийскую батарею. Геройски погиб главстаршина Воронин.

Куницын повернулся к замполиту:

— Воронин?!

У Виктора екнуло сердце. Не может быть, чтобы Воронина убили. Это же геройский парень.

Вершинин рассказал, как это произошло. Моряки напоролись на проволочное заграждение, за которым находилась батарея. Под проволоку швырнули несколько гранат, но заграждение уцелело. Тогда Воронин, ловко маскируясь, подобрался к проволоке в том месте, где она ближе всего подходила к орудиям. Поднявшись во весь рост, он метнул противотанковую гранату и вслед за раздавшимся взрывом набросил шинель на колючую проволоку и стал перелезать. И тут его подкосила вражеская пуля. Он повис на проволоке. Но уже ничто не могло остановить моряков. Они по примеру Воронина набрасывали на заграждение шинели и бросались на батарею. В рукопашном бою рота уничтожила всю артиллерийскую прислугу.

Куницын выслушал рассказ замполита молча, покусывая сухую ветку. А Виктор смотрел на Вершинина округлившимися глазами.

— Не может быть! — вырвалось у него.

Вершинин тихо провел по его спине рукой и ничего не ответил. Он знал привязанность Виктора к главстаршине. Знал он и то, что в таких случаях слово плохой утешитель.

— Поползу, расскажу ребятам, — сказал Вершинин.

— Ты осторожней, Саша, — предупредил его Куницын.

— Ничего не случится.

Он пополз налево. Куницын проводил его глазами. Командир роты и его замполит были одногодками, обоих звали Александрами. Оба были белобровыми, светловолосыми, да и роста одинакового. Только Куницын пошире в плечах. Типичные русаки. Но Виктор почему-то больше привязался к замполиту Вершинину. Куницын, вообще-то общительный по натуре, держался в роте несколько строговато, как и подобает командиру. Ну, а политрук был заводилой, душой роты.

Виктор хотел ползти за Вершининым, но Куницын остановил его:

— Нечего зря под пулями…

Знал бы командир, что не может он лежать спокойно. Не может — и все. Гады убивают его друзей, а он будет прохлаждаться тут!

— Товарищ старший лейтенант, помните, как под Шапсугской Воронин сказал: «Нас мало, но мы в тельняшках».

— Помню.

— Давайте рванем.

— Лежи уж…

Виктор нахмурился и замолчал. Слово командира есть приказ. Он стал думать о Воронине. Не может быть, чтобы такого моряка убили. Его, наверное, только ранили. После боя Виктор пойдет его проведать. Главстаршина, конечно, скажет: «Не повезло малость, юнга, продырявили меня. Но на то война. Заштопают в госпитале — и вернусь. В Ейск заедем к твоей матери. Пусть не волнуется старая. Я перед ней в ответе за тебя».

Размышления Виктора прервал голос командира, призывавшего к атаке. Из воронок, ям, из-за камней выскочили моряки и с криком «полундра» бросились в атаку. И опять проклятый пулеметчик прижал их к земле. Несколько человек упали сраженными.

Юнга больно ударился коленом о камень. Боль быстро прошла, но злость осталась.

Такая злость приходит к бойцу в разгар боя, когда он видит смерть своих боевых друзей, яростное сопротивление врага, когда сам устал до одури.

Он вынул из кармана гранату Ф-1, сжал в руке. Моряки любят эти круглые, увесистые гранаты в чугунной оболочке. Их удобно носить в карманах, легко бросать, а убойная сила этого «шарика» велика.

— Ты что? — спросил командир роты, увидев в руке юнги гранату.

— Я покажу этим гадам, — с яростью произнес Виктор.

— Лежи и не рыпайся.

— Я придумал, товарищ командир. Я подползу сбоку, вон с той стороны. Там проволочное заграждение подходит близко к дзоту.

И он пополз, извиваясь среди камней.

— Назад, юнга! — крикнул Куницын, сразу сообразив, какое рискованное дело задумал Виктор. — Без тебя…

Юнга повернулся к нему и убежденно заявил:

— Имейте в виду, товарищ старший лейтенант, что у юнги тоже сердце моряка.

И он опять пополз. Куницын хотел крикнуть ему: «Я приказываю!», но не крикнул, поняв, что сейчас приказывать бессмысленно.

Вскоре Виктор исчез из виду, словно растворился среди камней. А Куницын, прикусив губы, все смотрел и смотрел в ту сторону, куда он уполз. «Что ж, на то и война, — успокаивал себя командир роты. — Может быть, все обойдется благополучно. Надо верить…»

Он сейчас только понял, что любит этого парнишку. Впрочем, он знал это и раньше, но не хотел в этом признаться себе. Полюбил его еще летом прошлого года, когда моряки дрались на улицах Новороссийска. В уличных боях Виктор добыл трофейный автомат. Этот парнишка из Ейска оказался прирожденным разведчиком. После того как наши войска оставили Новороссийск, моряки заняли оборону на Кабардинском перевале. Там в роту пришел комиссар бригады Монастырский. Он спросил Виктора, как дела. Виктор ответил: «Лучше всех. У меня есть предложение, товарищ комиссар. В моем вещмешке находится домашняя одежда. Могу переодеться и пойти в разведку. Как понадобится разведчик, имейте в виду меня». Комиссар обнял паренька, сказал: «Хорошо, будем иметь в виду». Вид у Виктора был невзрачный. Сам невысокий, худенький, а брюки и гимнастерка со взрослого висели на нем мешком. На ногах не по размеру сапоги. Комиссар с укоризной заметил командиру роты: «На кого он похож? Оденьте получше своего питомца…»

Куницын поднес к глазам бинокль. Пулеметчик из дзота стрелял куда-то вправо. «Неужели заметили юнгу», — обеспокоенно подумал командир роты. И тут он увидел Виктора. От дзота его отделяли не более двадцати шагов. Пулеметчик стрелял по Виктору, но пули пролетали над его головой. «Да он вышел из сектора обстрела! Молодец!» — похвалил Куницын. Вот Виктор приподнялся и метнул гранату. И как только она взорвалась, Куницын вскочил и крикнул:

— В атаку!

Он увидел, как Виктор опять поднялся и бросил вторую гранату. И в этот миг в нескольких шагах от Виктора вырос Нечепура.

Пулемет замолчал. Моряки преодолели проволочное заграждение и бросились к домам, в которых засели автоматчики. Виктор повернулся, хотел призывно махнуть рукой, как вдруг сильный удар в грудь опрокинул его навзничь.

Он хотел вскочить, но перед ним все закружилось, в глазах замелькали радужные круги, а в груди словно запылал огонь.

Над ним склонился Нечепура.

— Зацепило, юнга? Эх, говорил тебе — не лезь поперед батьки… Я же такой план имел… Эй, санинструктор, перевяжи юнгу! Я, Виктор, скоро вернусь. Укокошу несколько гадюк и вернусь. Поселок, считай, наш…

Но Виктор уже ничего не слышал. Он был мертв.

К вечеру бой затих. Моряки заняли поселок совхоза «Мысхако» и одну сопку Колдуна. Утром предстоял бой за остальные высоты. А было их немало — семь.

После боя Куницын и Вершинин разыскали Виктора. Юнга лежал на спине, его правая рука была прижата к груди. Кто-то закрыл его лицо бескозыркой.

Вершинин опустился на колени, поцеловал холодные губы юнги и тихо произнес:

— Прощай, Витек…

Взяв его на руки, он зашагал к берегу моря, где была вырыта братская могила. Куницын поднял автомат и бескозырку юнги.

Их положили рядом — юнгу Виктора Чаленко и главстаршину Воронина. Над могилой прозвучал залп из автоматов — прощальный салют.

После похорон Вершинин отошел от могилы к берегу и опустился на камень. К нему подошел и подсел Нечепура. Они завернули по большой цигарке и долго курили молча, устремив взгляды на море.

Потом Нечепура глухо произнес, не поворачивая головы:

— Какой человек вырос бы…

Вершинин ничего не сказал. Он швырнул окурок и, сутулясь, пошел в поселок.

Войдя в дом, он вынул из полевой сумки документы Чаленко. Их было немного — краснофлотская книжка, комсомольский билет и серенький самодельный блокнот. Вершинин вспомнил, как перед десантом юнга сшивал суровой ниткой тетрадочные листы. Вспомнилась кают-компания на катере в ночь высадки десанта. Виктор сидел за столиком и что-то писал.

Придвинув поближе коптилку, замполит развернул блокнот. На первой странице крупными буквами было написано:

«Если погибну в борьбе за рабочее дело, прошу политрука Вершинина и ст. лейтенанта Куницына зайти ко мне домой в г. Ейск и рассказать моей матери, что сын ее погиб за освобождение родины. Прошу мой комсомольский билет, орден, этот блокнот и бескозырку передать ей. Пусть хранит и вспоминает своего сына-матроса. Город Ейск, Ивановская, 35, Чаленко Таисии Ефимовне. Моряк, от роду 15 лет, Чаленко Виктор».