Георгий Соколов - Малая земля

• Название: Малая земля
• Автор: Георгий Соколов
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1971

Сборник очерков и рассказов «Малая земля» посвящен героям легендарного десанта на Мысхако под Новороссийском в 1943 году. Автор — Георгий Владимирович Соколов — участник этого десанта. Его книга — не только личные впечатления, но и результат многолетних поисков оставшихся в живых десантников, чьи воспоминания помогли ему написать новые документальные новеллы о героических подвигах моряков и солдат.

---

Воронкин рассказал ему о Мунине. Выслушав, командир дивизиона сказал:

— Держи ухо востро, Воронкин. Десятки немецких раций подслушивают нас. А эфир не засоряй бранью. Сегодня ночью у нас произойдут изменения. А сейчас присматривайся к школе. Потом доложишь результаты. Обнимаем тебя и всех куниковцев. Вы настоящие герои.

Вскоре на школу обрушился шквал тяжелых снарядов.

Воронкин вынул из кармана сухарь, повертел перед глазами и изрек:

— Что касается борща, то грызем сухари. Что бы делали десантники, если бы не это замечательное изобретение человеческого ума?

Кудий грыз сухарь молча, прихлебывая из фляги холодную воду.

Третий день десанта прошел еще в более ожесточенных схватках. Земля гудела, содрогаясь и корчась от огня и металла. Гитлеровцы ввели в бой новые батареи, свежие силы. А куниковский отряд уменьшился втрое. И все же никакая сила не смогла сдвинуть моряков с занятых позиций. Они словно вросли в землю.

Вечером Воронкин спустился с чердака и направился в штаб.

Он шел, пошатываясь от усталости. В голове гудело. Глаза сами слипались. Ему сейчас больше всего хотелось упасть и уснуть, и чтобы кругом было тихо-тихо. Вероятно, он проспал бы сутки.

Сколько может выдержать человек? Должен же быть какой-нибудь предел. Когда он наступит? Завтра? Послезавтра?

Лейтенант задавал эти вопросы себе, но отвечать на них у него не было желания. Ему было все одно — надо держаться, держаться до тех пор, пока есть силы, пока видят глаза.

Куникова в штабе не оказалось, дежурный сказал, что он ушел на передовую, вернется часа через два. Начальника штаба тоже не было. Воронкин вышел из блиндажа, присел на камень и стал смотреть на море. Оно было пустынное, неприветливое, от него несло холодом.

Воронкин прикрыл глаза и почувствовал, что уже не в состоянии их открыть. Тогда он сполз с камня, свернулся калачиком и моментально уснул. Ни холод, ни близкие разрывы снарядов — ничто не могло разбудить его.

Проснулся он от каких-то необычных и резких звуков. Казалось, что кричат тысячи ишаков. А через несколько секунд на территории рыбзавода взметнулись огненные сполохи, раздались страшные взрывы. Воронкин вскочил и осмотрелся. Он сразу понял, что это такое. Гитлеровцы обстреливали берег из шестиствольных минометов. Над морем разорвалось сразу три светящихся снаряда — и Воронкин увидал много черных точек. «Ого, — обрадовался лейтенант, — сколько к нам плывет кораблей. Значит, прибудет пополнение».

Он посмотрел на часы и всполошился — было около двух часов ночи. Выходит, проспал более четырех часов.

Лейтенант почти вбежал в блиндаж и остановился как вкопанный, увидев за столом двух полковников. Он знал их — это были командир 255-й бригады морской пехоты полковник Потапов и командующий артиллерией десантного корпуса полковник Сабинин.

— Здравия желаю! — радостно воскликнул Воронкин. Ему все стало ясно. Не одни же они прибыли сюда. Значит, высадилась боевая бригада, а с нею артиллерия. Живет десант!

Куников назвал лейтенанта.

— Вон он какой, Воронкин! — воскликнул Сабинин и шагнул к нему. — Дай-ка обниму, братец, тебя.

Потапов тоже обнял его и не без гордости сообщил:

— Это же мой воспитанник. Я был начальником курса в училище, Воронкин был на моем курсе. Молодец, лейтенант, горжусь тобой. Говорят, немцы обещают награду за твою голову.

— Она еще мне самому потребуется, — отшутился лейтенант.

К нему вернулось прежнее, додесантное, если можно так выразиться, настроение. Лейтенант по натуре был веселым человеком, и если бы сейчас подвернулась под руки гитара, то он, пожалуй, с удовольствием сыграл и спел бы не одну песенку. Сейчас он уже не задумывался о пределе человеческих сил. Видимо, сон, хоть и был короток, оказал оздоровляющее влияние на душевно бодрого от природы молодого человека.

— Посиди, лейтенант, минутку, — сказал Сабинин. — Мы тут решим свои дела, а потом у меня с тобой будет свой разговор.

Воронкин присел на ящик и стал слушать. Не очень радостные подробности он услышал об основном десанте в Южную Озерейку. Гитлеровцы осветили район высадки прожекторами и расстреливали корабли прямой наводкой. Пришлось, потеряв несколько кораблей, отходить. Тогда командование Черноморского флота и Северо-Кавказского фронта решило развивать успех отряда Куникова и сделать десант в Станичку главным. Сегодня ночью высаживаются подразделения 255-й и 165-й бригад. К сожалению, бригады высаживаются не в полном комплекте. Многие корабли, особенно крупные, с находившимися на них десантами и орудиями, ушли в Туапсе и даже в Поти. В Геленджике оказалось всего несколько батальонов морских бригад. Но и их сегодня полностью перебросить в Станичку не удастся из-за нехватки судов.

Полковник Потапов, невысокий, коренастый, рыжий, с резкими чертами лица, был явно не в духе. Он отпускал по адресу командования нелестные замечания. У него для этого были основания. За его спиной семьдесят дней осады Одессы, двести пятьдесят дней боев в Севастополе, а вот здесь постигла неудача. И не по его вине. Один батальон его бригады погиб в Южной Озерейке при высадке. Другой батальон и артиллерийский дивизион увезли в Туапсе. Теперь в его распоряжении оказались только стрелковый батальон да две роты — разведчиков и автоматчиков.

— Мне бы сейчас еще батальона три — и город к утру был бы наш. — Потапов с досадой стукнул кулаком по столу. — А завтра будет поздно. Завтра немцы подтянут свои резервы из Южной Озерейки.

Командующий артиллерией нетерпеливо махнул рукой.

— Ладно, полковник, чего нет того нет. Давай договаривайся с Куниковым…

В эту ночь командование десантом принял на себя полковник Потапов. Куников получил назначение старморначем. Но его отряд еще не снимался с позиций. Воронкин после продолжительного разговора с Сабаниным отправился на свой пост.

То, что днем ожидает его огненный ад, уже не очень беспокоило. Человек привыкает ко всему. Ничего не поделаешь, надо приспосабливаться и для жизни в аду.

В последующую ночь высадилась десантная бригада полковника Горпищенко, а еще через два дня — 83-я бригада полковника Красникова.

Воронкину объяснили, что ему следует подняться на гору Колдун, так как плацдарм расширился и крупной артиллерии нужно поражать глубинные цели, а поддерживать пехоту будет артиллерия десанта.

Вечером Воронкин пошел к Куникову. Отряд майора также был снят с передовой, нес теперь охрану берега и следил за разгрузкой кораблей и эвакуацией раненых. В отряде осталась только пятая часть его состава.

Последние двое суток Воронкин не видел Куникова. А десантный день, может быть, равен фронтовому месяцу и году мирной жизни. Лейтенант и майор обнялись, как старые друзья после долгой разлуки.

— Значит, уходишь от меня, — вздохнул Куников, выслушав сообщение лейтенанта. — Счастливого пути, Николай от артиллерии.

— Что передать командиру дивизиона?

Задав этот вопрос, Воронкин вдруг почувствовал, как дорог и близок стал ему этот майор, весь его отряд отважных ребят. Спазма перехватила горло, а глаза застлала влажная пелена. Столько перенести вместе — и вдруг расстаться, навсегда, может быть! Черт возьми, сколько в человеческой жизни несуразного!

Куников внимательно, чуть склонив голову, посмотрел на лейтенанта, а потом почти торжественно сказал:

— Передай от всех живых и погибших моряков нашу глубокую благодарность. А тебе, Коля, когда возьмем Новороссийск, мы поставим памятник из осколков артиллерийских снарядов. Этим мы, морские пехотинцы, выразим высшую благодарность береговой артиллерии.

Он протянул ему руку на прощанье и уже весело сказал:

— Встретимся еще, Николай от артиллерии. Фронтовые дороги велики, но часто и сталкиваются. До встречи!

4

Но больше им встретиться не довелось. Через несколько дней Куников был смертельно ранен на Суджукской косе. В бессознательном состоянии его отправили в Геленджик, и там он, не приходя в сознание, скончался.

С опущенной головой возвращался Воронкин в Геленджик. Много он потерял товарищей, но эта утрата была для него самой тяжелой. Что-то словно оборвалось в груди, какая-то пустота образовалась вокруг. Несколько дней лейтенант ходил, как потерянный, утратив свою обычную веселость. Он брал гитару, уединялся и пел под грустный аккомпанемент одну и ту же песню: «О чем ты тоскуешь, товарищ моряк».

В таком настроении его однажды вызвали в СМЕРШ.

Воронкин недоумевал, зачем он понадобился чекистам.

Комната, в которой он оказался, была очень просторной. Стены и потолок выкрашены в розовый цвет, а окна задрапированы чем-то темным. У одной стены стоял кожаный диван. Его наполовину скрывал темный занавес, спускавшийся с потолка. Посредине комнаты — полированный стол. За ним сидел пожилой капитан.