Дитрих Киттнер - Когда-то был человеком

• Название: Когда-то был человеком
• Автор: Дитрих Киттнер
• Издательство: издательство «Прогресс»
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 1989
• ISBN: 5-01-001000-3

В книге предельно конкретно, наглядно показана хваленая суть «демократии» ФРГ. Здесь нет общих рассуждений о запретах на профессии, о поддержке правящими кругами ФРГ реваншистов и неофашистов и т. д. Автор – самый известный в своей стране представитель политического кабаре левого направления – рисует все эти явления яркими красками.

---

Подмостками для артиста нередко служит и улица

Но адресат смотрел на это дело по-другому и вступил в борьбу за право своих служащих игнорировать законы: земельное правительство подало апелляцию. Небольшая выдержка из нее настолько наглядно иллюстрирует, какого рода свободы существуют в ФРГ, что я не могу в очередной – и последний – раз не процитировать представителя интересов секретных служб: «Для ведомства по охране конституции представляют интерес лишь сведения социальной значимости. Никто не изучает личные мнения; выявляют и дают оценку лишь (! – Д. К.) политическим взглядам, затрагивающим государство и его строй. Поэтому не может быть и речи о регистрации или каталогизации всех сведений, касающихся личности отдельного гражданина».

Это успокаивает. Я имею право, к примеру, без опаски высказывать свое мнение о футболе – оно их не интересует. Лучше всего было бы, если бы я ни о чем, кроме футбола, не думал – тогда я не попал бы в компьютер… Но если я, например, считаю, что сборища эсэсовцев должны быть запрещены, то – бай! – меня тут же зарегистрируют. Как потенциальную угрозу свободному демократическому строю. Это ясно Их же интересуют мои политические убеждения: за кого я, например, голосую – это должно быть занесено в картотеку! Не общие сведения – кое на что я имею право.

А если бы я никогда не интересовался футболом, а только большой политикой и голова моя была бы забита только политикой? В таком случае на меня заложили бы в компьютер все сведения. Правда, тут я был бы сам во всем виноват: почему не обсуждаю другие вопросы – ну, хотя бы как ухаживать за пуделем? А так я должен быть доволен уже тем, что они накапливают обо мне не все сведения. (Хотя, возможно, что мои разговоры о пуделях они бы опять приняли за конспирацию и на всякий случай заложили бы в компьютер: кто знает, что за этим кроется?)

Но так как за длительный период наблюдения они уже поняли, что в моих письмах все равно не будет ни слова о футболе и что я не болтаю часами по телефону о пуделях, они сочли, что им совершенно необходимы полномочия перлюстрировать мою корреспонденцию или подслушивать телефонные разговоры, исходя из высших государственных интересов. Иначе они не смогут регистрировать или заносить в картотеку (или как это у них еще называется) мои политические убеждения.

Вот именно: как это все называется? Судьи десятой палаты административного суда Ганновера записали в своем приговоре: «Не могло бы больше претендовать на право свободного выбора информации такое общество, в котором граждане лишены возможности узнавать, кто, когда, при каких обстоятельствах и какие сведения на них собирает…»

Однако министр внутренних дел успокоительно заявил, что весь этот шум не стоит и выеденного яйца: на основании одного лишь документа, выданного компьютерной системой НАДИС, никто не был бы в состоянии что-либо узнать обо мне. Из бумаги, дескать, известно лишь то, какая секретная служба ведет досье на Киттнера. Великолепно. Стало быть, гарантией сохранения тайны является степень профессиональной тупости сотрудников ведомства по охране конституции. А как по-другому можно расценить это заявление? Допустим, какой-нибудь недоумок из секретной службы под номером 000 сделает на меня запрос по компьютеру системы НАДИС, получит все данные, а в них в разделе «деликт» («проступок». – Прим. перев.) 12 раз проскочит код «085», что означает «старые левые». И что же, после всего этого он не будет знать, что я за птица?

Действительно ли они настолько тупы, что в 1972 году не заметили нашего переезда на Бишофсхолердамм? Или же они, согласно документу, извлеченному из НАДИС, после этого сознательно следили только за гаражом, который я сохранял за собой на старом месте те два года? В нем я держал машину-развалюху в качестве дешевого источника запчастей для нового автомобиля. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…

Радиостанция «НДР» также дала этому делу меткую опенку: «С одной стороны, вызывает сомнение, раздражение, если не возмущение тот факт, как секретная агентура противозаконно вторгалась в личную жизнь и деятельность кабаретиста Дитриха Киттнера. С другой стороны, как мне кажется, успокаивает то, что у нее явно нет других, более неотложных дел. В данном случае нас не должно огорчать, что деньги налогоплательщиков выбрасываются на ветер».

К этому добавить нечего. Или как это записано в компьютере системы НАДИС: «Других сообщений нет».

Нет, есть еще кое-что. Вскоре после вынесения приговора как-то по окончании представления в нашем новом Театре на Кюхенгартене со мной завели разговор два «частных лица». Нет, они никакие не агенты, утверждали оба, хотя никто их об этом и не спрашивал. При этом они смотрели на меня преданными глазами. Но, как говорили эти «поклонники кабаре», они легко могут себе представить, какие чувства испытывают сотрудники спецслужб, когда кто-то вроде меня, обладающий интеллектуальным превосходством над ними, водит их за нос и вообще осложняет им жизнь. В новой программе «Строптивая перепись» так, дескать, все умело сформулировано, что с юридической стороны и не подкопаешься… Вот такие вещи могут довести агентов до белого каления. Теперь, по их мнению, меня еще сильнее зажмут, соберут больше материала, чтобы скомпрометировать меня…

«Н-да, – сказал я, – это будет непросто: я ведь все записываю. Я делаю почти все на глазах общественности. В этом моя защита». После чего оба «частных лица» вежливо распрощавшись, удалились. Они смеялись.

Месяц спустя – я уже находился в турне – мои сотрудники, придя в театр, обнаружили, что ключ не входит в замочную скважину. Ничего удивительного: на дверях висело уведомление из уголовной полиции. В нем было сказано, что сегодня кто-то взломал замок и проник в помещение. Приехав по вызову соседей, полиция осмотрела место происшествия, после чего был вставлен новый замок. Ключ от него можно получить в полицейском участке. Ведется следствие.

Дело так и не было раскрыто. Расследование приостановили три месяца спустя. Преступников не нашли.

«Взломщики» должны были быть восторженными поклонниками кабаре. Они оставили в неприкосновенности небольшую сумму денег, открыто лежавших на столе. Зато пропало несколько магнитофонных и видеокассет. Они содержали запись еще не обнародованного номера из моей программы «Строптивая перепись».

Это последнее сообщение следует рассматривать, разумеется, как простую констатацию факта. И не более того.

СЕМЬ ПИСЕМ ВРЕМЕН «ПОВОРОТА»

В конфликтных ситуациях с властями, когда приходится продираться сквозь бюрократическую чащобу нелепейших постановлений, Швейк, которого я так ценю за его логику, частенько служил мне путеводной звездой.

Ведь чиновничий аппарат оказывается совершенно беспомощным, когда его припрешь к стенке, особенно если действовать строго в рамках правил, им же самим и установленных. Вполне понятный страх чинуши попасть в дурацкое положение служит для таких, как я, известной гарантией, что в своих ответных действиях он не решится зайти слишком далеко. И если твой вызов облечен в сатирическую форму высокого класса, то ты, как благородный человек, предоставляешь противнику выбор – попасть либо в глупое, либо в глупейшее положение. Этим принципом я руководствуюсь на сцене кабаре, однако он неоднократно оправдывал себя и в житейских ситуациях.

«Поворот» от социально-либеральной коалиции в сторону махрового консервативного альянса денежных тузов, происшедший в ФРГ осенью 1982 года (мнением избирателей при этом не поинтересовались), предоставил мне не только возможность выступить с новой, до сего дня пользующейся наибольшим успехом программой "Maden in Germany" [33], но и завязать обширную переписку. При этом многие мои письма остались, к сожалению, без ответа.

1. КАК Я ОДНАЖДЫ ПЫТАЛСЯ ПРЕДОТВРАТИТЬ ПРАВОНАРУШЕНИЕ

На пост министра внутренних дел в новом правительстве (он же – лицо, ответственное за охрану конституции) прочили тогда доктора Фридриха Циммермана – личность весьма реакционную, одного из ярых сторонников «политики дубинки». В народе его прозвали «записным свидетелем». В ходе одного из судебных процессов, типичных не только для Баварии, он однажды дал ложные показания против своих политических противников. Ему удалось избежать наказания за лжесвидетельство, поскольку он предъявил справку от врача, где говорилось, что во время дачи показаний под присягой он пребывал в состоянии, при котором не мог полностью отвечать за свои слова.

Но если человек настолько слаб здоровьем, то кто может поручиться, что у него не будет рецидива? Потому я и написал письмо.

«В генеральную прокуратуру

Оксфордштрассе, 19,

5300, Бонн Ганновер, 1.10.1982 г.