Евгений Юнга - Кирюша из Севастополя

• Название: Кирюша из Севастополя
• Автор: Евгений Юнга
• Издательство: Детгиз
• Жанр: О войне
• Год: 1945

Черноморская повесть — хроника времен Отечественной войны. В книге рассказана подлинная история юного моряка — участника героической обороны Севастополя.

---

— Потягивает, — посмеиваясь, ответил Кеба за Кирюшу. — Самостоятельный чинарик. И письма барышням пишет. В Батуми. Там у него, кажется, Наташа имеется. Невеста.

Кирюша даже перестал стучать зубами и от неожиданности подавился дымом. Его лицо словно охватило полыхающим пламенем, но спасительная темнота скрыла смущение.

— Чего ты насмешки строишь? — обиженно проговорил он, когда прокашлялся. — И письма написать нельзя… Не верьте ему. Наташин батька плавал капитаном на «Буревестнике», вы его знаете — Степан Максимович Логвиненко. Утонул. Его на траверзе Сарыча «юнкерсы» разбомбили. Я с ней в одном доме жил. Ее эвакуировали раньше меня, а потом мы в Махиджаури встретились. Вместе в госпитале были. И никого у нее нет. Я и пишу.

— Добре, добре, — похвалил Федор Артемович.

Кеба ласково обнял подростка за плечи.

— Не серчай! — И признался: — Пошуткуешь, посмеешься — горе и отсунется подальше. Думаешь, не тошно, если все мои — жинка с сынком, сеструха с мамашей — в Станичке у немцев? Не поспели уйти с добрыми людьми на ту сторону…

Он взял у Кирюши трубку и жадно затянулся. Розоватый отсвет огня на миг озарил прилипшие к вискам, мокрые волосы Кебы, хмурые глаза под нависшими бровями, брызги моря, слезинками ползущие с бровей по скулам.

Огонек в трубке, угасая, превратился в крохотную тлеющую точку. Тоскующие глаза Кебы исчезли во мраке пещеры.

— Не журись прежде срока, — посоветовал Федор Артемович. — Хуже нет, чем растравлять себя догадками. Все равно что привязать камень на шею и ни с того ни с сего в море нырнуть.

— Ну, я еще не одного фрица туда спроважу! — пообещал Кеба.

— Про то и разговор, — подхватил Федор Артемович. — Значит, первым делом надо план наметить, куда тебе с Кирюшей податься. Ты как рассчитываешь?

Рулевой подумал.

— Подождем тут до завтра. Может, придет Баглай.

— А если не найдет? Или немцы помешают? Время терять негоже.

— Тогда махнем вокруг бухты. Каждую тропку с детства знаю. Проберемся к своим. Так ведь, Кирилл Трофимыч?

— А шлюпка? — вдруг встрепенулся Кирюша.

— Что шлюпка?

— Утром немцы увидят ее, а мы еще здесь. Вот и дождемся Баглая.

— Молодец! — быстро сказал Федор Артемович, одобрив предусмотрительность подростка. — Куда же деть?

— Камней насовать в нее и утопить, — предложил тот. — Идемте.

Он приподнялся.

Федор Артемович удержал его за полу ватника.

— Успеем. До рассвета на берегу делать нечего — не отыщем. Как начнет развидняться, так и отправимся. Пока грейся и обсыхай помаленьку. Жмись до меня. А ты, Кеба, прикрой его с того боку.

Стиснутый с двух сторон, Кирюша блаженствовал. Тепло разливалось по всему телу, дрожь унялась. Вместе с теплом подкрадывалась сонливость. Веки слипались. Напряжение, испытанное с момента отплытия сейнера из базы, сменилось усталостью. Далеко-далеко убаюкивающее-ритмично шумел прибой. Монотонно гудела бора.

Сопротивляясь сну, Кирюша таращил глаза, переводя мутный взгляд с огонька трубки в зубах рулевого на огонек цыгарки Федора Артемовича. Будто два огненных зрачка тлели в ночной тьме, невпопад расширяясь и вспыхивая, озаряя неясным светом насупленные лица и низкий свод земляной пещеры, пока оба разом не погасли.

Так показалось маленькому мотористу в ту секунду, когда сон одолел его и увлек за собой из Балки Разведчиков на борт штормующего сейнера.

Секрет шкипера

Кирюше приснилось, что он благополучно вернулся на свой сейнер и, сменив механика, принял вахту в моторном отсеке. Стрекочущий мотор дышал благодатным теплом, пыхая в лицо подростку синеватыми волнами чада. Было приятно прислоняться к нагретым металлическим подпоркам, прикасаться к ним озябшими пальцами… Волна повалила сейнер на бок под предельным углом. Дверь из отсека в кормовую рубку распахнулась, из нее потянуло холодом. Кирюша кинулся к двери, чтобы прикрыть ее. Она не поддалась. Холод все глубже проникал в моторный отсек, растворяя тепло, студил металлические части, забирался под взмокшую от пота одежду. Дверь не закаталась, несмотря на отчаянные усилия Кирюши…

Мальчик продолжал спать, борясь во сне с неподатливой дверью, а в действительности ворочался, огребая вокруг листья и сухую траву, обкладывая ими себя, ежился, прижимаясь лицом к подогнутым коленям, натягивал на голову короткий воротник ватника, не желая расставаться с теплом и забвением…

Холод безжалостно разбудил его.

Спросонья Кирюша пошарил по сторонам. Сознание одиночества моментально развеяло сон, а память окончательно восстановила ход событий, оборванных сном, и обстановку, в которой находился подросток.

Ему стало не по себе.

— Федор Артемович! Кеба!.. — негромко позвал он.

Никто не откликнулся.

Встревоженный, Кирюша потянулся к изголовью, где лежали автомат и рюкзак.

Веши и оружие были на месте. Возле них, прикрытый листьями, бугорком торчал вещевой мешок Федора Артемовича.

Маленький моторист несколько успокоился, угадав причину отсутствия спутников: должно быть, они отправились на взморье, чтобы спрятать или уничтожить разбитую шлюпку.

Сердясь на то, что его не разбудили, он подхватил автомат и полез к выходу из пещеры.

В круглом отверстии, сквозь гущу кустов, затенявших его, мерцали в бледнеющем небе редкие крупные звезды. Близился день.

Настороженный слух Кирюши уловил в шуме прибоя на скалах и в пронзительных дуновениях ветра над балкой нарастающие шорохи движения человека. Кто-то пробирался неподалеку по дну балки, раздвигая кусты держидерева.

Размышлять было некогда. Кирюша навел автомат в гущу кустов, откуда слышались шорохи, но тотчас обрадовался гудящему шопоту рулевого:

— Да ну тебя! Это же я, Кеба!

— А чего не разбудил?

Кеба, сопя, протиснулся внутрь пещеры и растянулся на травяном ложе.

— Погоди серчать. Вакулин приказал, так что с претензиями вали до него.

Серое пятно входа заслонила фигура Федора Артемовича. Уловив адресованные к подростку последние слова рулевого, он весело сказал:

— Разрешите доложить, Кирилл Трофимович? Действовали в точности по вашему плану: накидали в нее камней чуть не тонну — ни фрицы, ни скрипачи не отыщут. Теперь поснидаем, чем снабдил начпрод, и шагом марш. Уже светает. Роба высохла?

— Не совсем, — огорченно ответил Кирюша.

— Ну, не беда. На ветру в два счета высушишь, а на всякий случай, чтобы не простыть, хлебнешь глоток спирта. Сейчас захворать — вроде как в плен сдаться.

Федор Артемович развязал рюкзак и начал рыться в нем, поочередно извлекая консервы, флягу, подмоченные при аварии шлюпки сухари и галеты, вслух подсчитывая запасы продовольствия, взятого на дорогу.

— Имеем в наличии шесть банок с тушеной говядиной, сгущенное молоко вместо сахару, пять пачек галет, два кило сухарей и литр доброй горилки, от которой очи на лоб вылезают. Маловато, но рассчитывал на себя, а не на троих. Банку предлагаю, не сходя с места, прикончить, пачку галет и по сухарю схарчим, как миленьких, по глотку причастимся — оно и в норме. Две банки и половину галет доверим без отдачи Кебе, пока перейдет линию фронта, остальное нам, Кирюша.

Подросток не понял:

— Разве Кеба один пойдет?

— Одному легче, — объяснил Федор Артемович. — Считай: вокруг бухты до Солнцедара миль сорок пять, не меньше, а то и с гаком. До перевала на каждой миле фрицы заместо вешек торчат, того и гляди нарвешься. Лучше всего Кебе пробираться в одиночку. Путь ему знакомый, махнет через перевал и доложит комдиву, а тебе зачем рисковать? Пойдешь со мной в Сенную. Там я тебя пристрою к чудесному деду, перебудешь до моего возвращения. Согласен?

Кирюша еще больше удивился:

— А вы куда?

— Отсюда при всем желании не видать, — отшутился Федор Артемович. — Между прочим, можешь передать привет мамаше.

— Так ведь там немцы!

— И здесь они.

Кирюша совсем опешил от мысли, что его бывший шкипер, судя по намеку, собирается проникнуть в захваченный врагами Севастополь. Так далеко от Балки Разведчиков лежал родной город, столько немецко-румынских заслонов, препятствий и ловушек преграждало путь к нему, что возможность достичь его теперь, тайком, увидеть мать, брата, глянуть своими глазами на их жизнь, если они живы, врасплох застала подростка.

— Федор Артемович! — воскликнул он. — Возьмите до Севастополя!

Бывший шкипер хитро прищурился:

— Когда я тебе говорил, что иду в Севастополь?

Подросток часто заморгал:

— А привет как передадите?

Федор Артемович погладил бороду и ухмыльнулся в нее.

— Способов много, только не о всех рассказывают. Явимся в Сенную, добрые люди подскажут. А по дороге в Крым еще не время шагать тебе. Наставили на ней фрицы виселиц от Керчи до Севастополя.