Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

• Название: САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА
• Автор: Герман Дейс
• Жанр: Фэнтези

Самый поразительный роман современности, созданный на стыке различных жанров.

---

 «И ничего оно не монолитное, - подумал Константин Матвеевич и снова задёргался, пытаясь проснуться, - это оно просто состоит из множества драконов на гусеничном ходу, которые прут таким плотным строем, что…»

 Да, донельзя жуткие драконы передвигались на гусеницах, изрыгали пламя и крушили всё на своём ходу. При этом, наблюдая их, драконов, приближение к Сакуре, Сакуров обратил внимание на тот ненормальный факт, что они надвигаются с чётырёх сторон четырьмя колоннами. При этом – суть ненормальности – драконы с самого начала представляли собой единую монолитную массу, образуя внутри уменьшающийся четырёхугольник. Этот четырёхугольник – в соответствии с общей перспективной аномалией, получившейся после второго обозначения рубежей нарождающегося света, – имел две не совсем параллельные стороны с востока на юг более длинные, чем пара его таких же не строго параллельных сторон с севера на юг. И такая геометрическая особенность в свете некоей перспективной вольности не мешала основному смыслу происходящего на излёте сакуровского сна: сначала драконы смели на своём пути четыре дворца, откуда кто-то пытался им противостоять, потом ускорили своё движение в сторону Сакуры, натягивая за собой на светлую часть образовавшейся было земли под знаком восходящего солнца совершенно бескомпромиссную тьму.

 «Как бы мне не проспать собственное пробуждение», – подумал Сакуров, реально испугавшись попасть под гусеницы драконов раньше, чем он проснётся. Своей мыслью бывший морской штурман словно разбудил фантастические колючки, они заискрили, вышли из оцепенения и побежали от сакуры.

 «Крак, крак, крак», – услышал Сакуров, плотно зажмурил глаза во сне и проснулся наяву. 

Глава 62

 Когда Сакуров проснулся, он чувствовал себя так, словно его переехал танк после того, как он отсидел три лекции подряд по навигации. В общем, башка трещала, тело болело. Константин Матвеевич глянул на часы, подарок самому себе к сороковому году рождения, и не поверил глазам. Затем посмотрел в окно, за которым слабо мерцал свет поздно занимающегося осеннего утра.

 - Ни хрена себе, - буркнул бывший морской штурман, вылезая из-под одеяла, - я думал часов двенадцать, а сейчас…

 Времени было чуть больше восьми. Заснул Сакуров после одиннадцати. Выходит дело, на всё про всё, беседу с домовым и огромный сон про сотворение и конец мира у него ушло от силы девять часов.

 - Чудеса, - уже наяву буркнул Константин Матвеевич, кое-как оделся и пошёл кормить живность. Первым досталось кошкам с котами. Потом дошла очередь до птицы. Сакуров собрал яйца и стал готовить яичницу с ветчиной.

 - Жорка, поди, уже отвалил в своё Болшево, - сказал себе бывший морской штурман, похмеляясь остатками коньяка, - мне тоже не мешало бы в город съездить. Однако под газом рискованно, но что поделаешь?

 Жорке Сакуров на хранение отдал три тысячи долларов. Себе оставил тысячу. Из них он решил пропить долларов триста, не больше, и пропить по лёгкому. То есть, избегать оргий, женского общества и выпадания в бессознательный осадок от передозировки известно чего.

 «Вот именно, - прикидывал Константин Матвеевич, руля по просёлку к Угарову, - буду выпивать по бутылке в день, пока Жорка не приедет, а там будет видно…»

 Планируя так, он вовсе не лукавил с собой, потому что железно решил выходить из запоя и возобновлять упражнения с домашним хозяйством.

 - Вот именно, - вслух повторил Сакуров, - а то денег – кот наплакал, а туда же: коньяк жрать и кальмарами закусывать! Так я никогда не уеду из этой долбанной страны…

 Он вильнул в сторону, объезжая подмёрзшую лужу, и прибавил газу.

 Сакуров добыл медицинского спирта из надёжного источника, купил хлеба, сахара, крупы, соли, без приключений вернулся домой и стал пьянствовать возле Сакуры. Для этого он поставил возле неё самодельное кресло, накрылся ватником, сел поудобней и принял на грудь сто граммов чистого спирта. Закусил солёным огурцом и закурил. На голубом равнодушном небе сияло холодное солнце, заиндевелая земля и деревья изображали хрусталь с почерневшим серебром, а кругом порхала снежная паутина. В деревне в это время никого не было, и Константин Матвеевич наслаждался закономерной тишиной.

 - Вот такая ты, значит, у меня Сакура, - пробормотал бывший морской штурман, щурясь на облетевшую вишню, которая выросла за семь лет в приличное дерево без признаков какой-либо декоративности. – А что, очень даже ничего…

 Он принял ещё пятьдесят, съел очередной огурец и увидел, как его обычная вишня незаметно преобразилась. Сначала скудный иней на её голых ветках приобрёл дополнительную пушистость, потом на вишне появились хрустальные узоры, затем у её ствола нарисовался игрушечный, донельзя нарядный, Дед Мороз.

 - Ну, здрасьте, - буркнул Константин Матвеевич, - а где подарки?

 - Сам ты подарок, - ворчливо ответил Фома и вылез из-под Сакуры.

 - Так вот ты какой, - не удивился Сакуров.

 - И такой тоже…

 - Выпить хочешь?

 - Шутишь? Мы на работе. Как съездил?

 - Куда? В Угаров?

 - Да нет, к Сакуре.

 - Нормально. Только я ни хрена не понял. Это что, вещий сон про мои кранты или про кранты всего сущего?

 - Вещих снов не бывает, но бывают моменты откровения истины на уровне глубокого подсознания в таких его местах, где истина и подсознание находят точки общего соприкосновения по принципу их совместимости.

 - Какой ещё совместимости? Группы крови, её резуса или даже на генетическом уровне?

 - Сам ты на генетическом! Совместимость подразумевается интуитивная полярная, каковая полярность предполагает наличие пары разно заряженных контактов со стороны истины и подсознания. Усекаешь?

 - Что ты несёшь, старче?

 - То и несу, что данная пара контактов может вступить в продуктивное взаимодействие в случае а) дискретной (160) заряженности динамического подсознания на получение трансцендентной информации; б) инвариантной (161) заряженности статического тела Истины на отдачу данной информации…

 - В) пошёл ты в жопу…

 - Сам иди…

 «Кажется, это какая-то бессмыслица, потому что я хоть и плохо помню про инвариантность с дискретностью, однако заряженность не может быть ни дискретной, ни инвариантной», - подумал в этом месте беседы с домовым бывший морской штурман, учивший в своё время и высшую математику, и физику с химией, и даже философию, но в той её части, в какой мать наук одобряли старик Маркс и психопат Ленин (162).

 - Ну, да! – хмыкнул домовой в виде Деда Мороза. – Если заряженность, то только положительная и отрицательная! Мелко плаваете, батенька.

 Фома откуда-то достал скамеечку по росту – а был он не выше среднего зайца – и примостился рядом с рубленным креслом Сакурова. В руках домового очутилась балалайка размером с деревянную ложку, Фома затренькал на ней и запел какую-то фигню, начинающуюся с иностранного слова «Гаудеамус» (163).

 Жорка приехал на третий день после отъезда. Он нашёл деревню пустой, а Сакурова, сидящего возле Сакуры и выпивающего чистый медицинский спирт. Рядом с креслом, в котором сидел бывший вынужденный беженец, стояла трёхлитровая банка с подмёрзшими огурцами, на коленях Сакуров держал большую алюминиевую тарелку с салом, хлебом и луком. На тарелку иногда налетали синички, но пара котов, тёршихся рядом с хозяином, не давали им распоясаться.

 - Эй, ты как? – окликнул соседа бывший интернационалист.

 - Нормально, - буркнул Сакуров.

 - Ты один? – поинтересовался Жорка.

 - Нет, с домовым…

 - Теперь понятно, с кем ты тут бубнишь. Давно ты тут?

 - Не считал…

 - Дома, поди, вода в трубах замёрзла?

 - Так же, как у тебя.

 - Да нет, я, когда уезжал, работающую электроплитку в печь сунул.

 Все деревенские, не имея ни газового, ни электрического, ни, тем более, центрального отопления, тем не менее, давно избавились от громоздких русских печей. Вместо них, чтобы сэкономить место в избах и сохранить коэффициент теплоотдачи, построили новые малогабаритные печи, а к ним присобачили примитивные конструкции из бачков, труб и радиаторов. Таким образом, в деревне появилось водяное отопление, но на печной тяге. И всё бы хорошо, да за недосмотром вода в трубах иногда замерзала, трубы лопались, и чинить их в такой морозной глуши выходило довольно проблематично.

 - А я под расширителем камин поставил, - вяло возразил Сакуров и моргнул в сторону ёмкости со спиртом.

 - Наливай, - разрешил Жорка, выпил сто и стал выковыривать огурец из замёрзшего рассола. Затем он хотел взять кусок сала, но, обнаружив в алюминиевой тарелке птичий помёт, вытряхнул её содержимое на землю и обозвал соседа идиотом.

 - Ты чего? – вяло огрызнулся Сакуров и только сейчас заметил, что Жорка с лица и какой-то разноцветный, и припухший.