Николай Дежнёв - Асцендент Картавина

• Название: Асцендент Картавина
• Автор: Николай Дежнёв
• Жанр: Современная проза

Судьба человека!.. Кто ею управляет? Как узнать ее? Достаточно ли рассчитать асцендент — знак, поднимающийся в момент рождения над горизонтом, — и составить гороскоп? Неужели правда, что от судьбы не убежать?

Но не о звездах новый малый роман выдающегося современного писателя Николая Дежнева. И не об астрологии с ее судьбоносным арсеналом. «Асцендент Картавина» — изящная литературная конструкция, роман о романе в романе, возведенная на сложной системе повернутых лицом к лицу зеркал на фоне звездного неба. Книгу завершает подборка лучших рассказов автора.

Загляните в двойное Зазеркалье Николая Дежнева, только будьте осторожны, рассматривая отражение собственного лица…

---

Мадам Грабович, между тем, чувствовала себя совершенно непринужденно. Подойдя к компьютеру, перебрала лежавшие рядом распечатки гороскопов после чего обвела стены взглядом умело подведенных глаз. Увиденным, как мне показалось, осталась довольна, потому что наградила меня улыбкой. Не просто сложила перламутровые губки, а как бы со значением, а то и с похвалой. Мол, я ожидала, что будет хуже, а все вполне достойно. Приняв светский вид, я засунул руки в карманы и ответил ей тем же. Мол и я думал, что вы сушеная вобла, а оказывается женщина, и даже есть на что посмотреть. При этом не покривил душой. Вблизи супруга профессора была очень даже ничего, но вот беда, под ее пристальным взглядом я чувствовал, что щеки мои начали покрываться румянцем.

— Меня зовут Изольда Анатольевна, — вымолвила мадам Грабович и, проследовав к креслу, поправила на груди открытую кофточку. Опустилась в него, закинула ногу на ногу. Короткая юбка позволяла заметить, что обе были несколько полноваты, но стройны. — Для вас просто Изольда! Михаил Михайлович, — назвала мужа полным именем, — говорил, что Нелидов обращается к вам Стэнли. Что ж, вам подходит!

Честно говоря, не припоминаю, чтобы Савелич позволял себе такое, но спорить не стал, кивнул: все так и есть, а заодно спасибо на добром слове. Изольда, так Изольда, другого имени, кроме как изо льда, она и не может носить. Между тем в руках женщины появились сигареты. Поскольку сам профессор не курил и просил нас за картами не курить, это удивило, но мельком, походя. Тонкая рука с перламутровым маникюром извлекла из кармана юбки зажигалку. Я смотрел за ее движениями, как простак за манипуляциями факира, поэтому не сразу понял, что она сказала.

— Муж уехал в командировку…

И замолчала, словно бы давала мне время оценить весомость своих слов. Если они были призваны объяснить причину ее прихода, то вариантов у меня не оставалось. Ты, Картавин, произнес мой внутренний голос скрипучим голосом Савелича, становишься мужчиной по вызову, скорой сексуальной помощью на дому! Надо проверить, не расклеены ли на столбах листочки с твоим адресом и перечнем услуг.

Но тут, не дав мне мысленно развить тему обслуживания одиноких женщин, Изольда словно бы нехотя заметила:

— Впрочем, Михаил Михайлович не стал бы возражать против моего к вам визита!

О Господи, час от часу не легче! Такой с виду респектабельный господин, опять же профессор, а на самом деле сутенер и извращенец, развлекающийся тем, что подкладывает жену под чужих мужиков. В голове мутилось, но что-то мне подсказывало, что в оценке ситуации я ошибаюсь. Манера Изольды держаться несколько не соответствовала нарисованному воображением образу.

Следуя приглашающему жесту ее руки, я опустился на диван, но уже в следующее мгновение снова был на ногах.

— У вас не найдется чего-нибудь выпить?

Нет, никакой ошибки нет! Жизнь проще искусственных схем, — думал я, доставая из холодильника бутылку. Вымыл яблоко и разрезал его на дольки. Поспешно вернулся в комнату и только что не трясущейся рукой разлил водку по стопкам. Меня преследовало чувство, что в ее присутствии я теперь все буду делать поспешно. Осторожно опустился на край дивана, как если бы боялся, что придется снова вскакивать и куда-то бежать. Подтянул молнию куртки под горло. В моем характере никогда не было суетности и такая неожиданная нервозность раздражала.

Изольда Анатольевна взяла в руки стопку и повертела ее в пальцах, как если бы хотела полюбоваться игрой света на гранях хрусталя изделия из обычного стекла. Я, человек на свою беду воспитанный, ждал что будет дальше.

— Давайте, Стэнли, немного выпьем, сейчас мне это надо!

А мне и подавно! — хмыкнул я про себя, опрокидывая содержимое стопки в рот, и посмотрел ей в глаза. Один знакомый дипломат рассказывал, что именно так пью в Норвегии. Посмотрят друг на друга, выпьют, и опять уставятся. Такая у них национальная традиция. А еще анисовую настойку, по-ихнему «Аквавит», запивают пивом, но это уж слишком, российский желудок такого издевательства не вытерпит.

Свою стопку Изольда выпила на половину и потом долго морщилась. Яблочком пренебрегла, обошлась сигаретой.

— Хочу рассказать вам одну историю, но не знаю с чего начать. В любом случае прошу все сказанное оставить между нами, хотя ничего особенного, а тем более криминального в этом нет… — умолкла и, покусав как если бы в нерешительности перламутровую губку добавила: — По крайней мере, пока!

Я смотрел на нее и мне вдруг начало казаться, что снобизм ее и высокомерие всего лишь маска, за которой прячется легко ранимая душа. Впрочем, я знаю за собой черту додумывать за других их мысли, как и придумывать им жизнь, которая совершенно не обязательно совпадает с реальной. А с другой стороны, каждый человек имеет право на презумпцию невиновности в том смысле, что в своей глубине он чище и лучше поистаскавшейся по жизни внешности. Ведь чего только не нахватаешься, продираясь через ее обстоятельства и сталкиваясь, словно бильярдный шар, с другими людьми. Поневоле приходится отгораживаться от жестокости мира напускной черствостью. Очень возможно, что к Изольде я был несправедлив. Если посмотреть на нее непредвзято, то можно найти и приятные стороны… — потянулся я к бутылке и наполнил обе стопки. — Приличная для ее возраста фигура, следит за собой, в глазах, при желании, можно различить живость ума!..

Рассуждая так, я чувствовал себя искусствоведом, этаким добрым малым, способным разглядеть в человеке все лучшее, особенно если этот человек женщина. Изольда, между тем, все медлила. Наконец, решившись, раздавила в пепельнице сигарету и вытряхнула из пачки свежую. Я поспешил поднести к ней спичку.

— Видите ли, Стэнли, мы с Михаилом Михайловичем, — она упорно продолжала называть мужа полным именем, — мы ведем довольно замкнутый образ жизни. У нас весьма ограниченный круг знакомых, уже не говоря о друзьях. Поэтому сложившаяся ситуация для меня особенно болезненна. Человеку доверяешь, делишься с ним самым сокровенным, а оказывается… — она вытащила из кармашка платочек и поднесла его к увлажнившимся глазам. — И дело здесь не в том, что он обидел меня, как женщину, а в его разрушительной природе! — словно не в силах сдерживать нахлынувшие переживания, Изольда Анатольевна в запале опорожнила стоявшую перед ней стопку. Скривилась, потянулась за яблоком. — По большому счете, такие люди должны быть изолированы от общества…

Я смотрел на нее в полной растерянности, не понимая, какая роль в разыгравшейся в ее жизни трагедии отводится мне. Утешителя?.. Странновато как-то, мы совершенно не знакомы!

Как если бы разделяя мое недоумение, тонко подведенные брови женщины поползли вверх.

— Вас, я вижу, удивляет моя откровенность… — сделала она слабую попытку улыбнуться. — Это и понятно, сопереживать чужому горю способен далеко не каждый, но мне кажется вы!.. — Изольда опустила глаза. Продолжала, словно принуждая себя к этому: — Встречаясь с вами на улице, я всегда отмечала про себя ваше открытое лицо и заинтересованный взгляд. Не поймите меня неправильно, но за напускной холодностью я пыталась скрыть симпатию, чтобы не дать повода возникнуть неоправданным пока еще надеждам…

Моя бедная голова шла кругом. После всего услышанного не понять ее неправильно было трудно, а хоть что-нибудь понять — невозможно. Не дать повода надеждам?.. Чьим надеждам?.. Моим?.. Но даже здороваться с Изольдой я и то перестал! Чтобы хоть как-то скрыть охватившую меня оторопь я вытряхнул из пачки сигарету.

Не знаю, как отразилась на моей вытянувшейся физиономии испытываемая мною растерянность, только Изольда резко сменила тему и вернулась к своему обидчику.

— Вы можете спросить, в чем же подлость? — посмотрела она мне в глаза. — Вы имеете на это право! Подлость в том, что человек этот сеет вокруг себя зло! К чему бы он ни прикоснулся, все становится грязным и липким, теряет первоначальную чистоту. Лучшие человеческие побуждения он извращает до неузнаваемости, лучшие чувства топчет сапогами, и что печально, остановить его нет возможности! Вы меня понимаете?..

Если я что-то и понимал, то лишь то, что не понимаю ни черта. Нормальная вроде бы баба, видно, что у нее болит душа, но отчего болит неясно, как неизвестно почему в лекари она выбрала меня.

— Видите ли… — начал я нерешительно, еще не зная что скажу, но Изольда меня тут же прервала.

— Вижу! Только в том-то и беда, что ничего больше я вам сказать не могу! Почему — сейчас узнаете…

Запустив руку в карман юбки, Изольда вытащила из него нечто, что поспешила зажать в кулачок. Я смотрел на нее, не зная чего дальше ждать. Женщина интригующе молчала.

— Если я слишком много вам скажу, — произнесла она наконец, не спуская с меня прищуренных глаз, — это может на вас повлиять!