Ольга Сараева - Вампировский централ

• Название: Вампировский централ
• Автор: Ольга Сараева
• Жанр: Фэнтези

Не знаю, что именно искали наши светила науки тогда, в двухтысячных: чёрные дыры, другие измерения или параллельные вселенные, но в результате два мира — наш и вампирская Тэрна — то ли столкнулись, то ли наложились один на другой. Произошла та самая катастрофа, которую теперь называют Слиянием. Когда хаос удалось обуздать, люди и вампиры вступили в войну — каждый за свой мир, не желая признавать, что он давно и навсегда стал общим. Прошло много лет, прежде чем был заключён мирный Договор. Но в отличие от солдат полицейские остались на передовой: нам предстояло примирить две цивилизации, одна из которых входила в пищевую цепочку другой. Вампир — друг человека. Парадокс? Да, и не единственный. Для меня он имел конкретную цену — жизнь, и в поисках решения я опирался на две правды: «Все вампиры — не люди, но не все они нелюди» и «Отказ от работы на скотобойне ещё не означает сочувствия к бифштексу». А истина, как известно, лежала где-то посередине, и мне предстояло её найти.

---

Похоже, это был весь резерв Долестрина — три боевые группы. Мало, зато разумно: большая численность сразу привлекла бы внимание. Отказавшись подписать мирный Договор, непримиримые сами загнали себя в ловушку: продолжать войну силами трёх кланов было невозможно, а диверсии и кровавая охота бросали тень на всю расу. Конклав Высших был от этого не в восторге и не спускал с непримиримых глаз, поэтому лишний раз светиться Долестринам было не с руки. При виде гранда солдэры застыли в ожидании, но он жестом показал, что не нуждается в услугах.

Лестница на следующий уровень поднималась вдоль стены, и на всём пути через зал меня сопровождали ненавидящие взгляды. В конце концов я не выдержал и оглянулся. Вот они, красавцы, как на ладони! Похоже, бойцы поняли мою мысль. Нет, они не отступили, но я впервые в жизни увидел страх в глазах вампиров. Впрочем, бенефары охотятся только на Высших. Зачем бегать за каждым обращённым, если можно Стереть семью одним ударом? Смерть гранда-сиридара развоплощает всех, кого он обратил, а это, как правило, самые сильные воины клана. Уничтожить само Существование Высшего — что может быть эффективнее?

Следующий уровень Башни выглядел иначе: полукруглая площадка возле лестницы отделялась от внутреннего помещения стеной и служила чем-то вроде прихожей. Пара кресел, диванчик без спинки, пыльный ковёр на полу, несколько свечей в потемневшем от времени канделябре — вот и вся обстановка. Внутрь вела высокая двустворчатая дверь, возле неё стояли два вампирских гранда. Мой сопровождающий кивнул соплеменникам и исчез за дверью, оставив нас с глаза, вернее, с зуба на клык. В прихожей было достаточно света, чтобы различить цвета. Тёмные гривы, бледные лица с тонкими чертами — вампиры как вампиры. В костюмах преобладает чёрный — их излюбленный цвет, зато ножны ольдэров и перстни сверкают синим: сапфир — камень Долестрина. Свободные охотники. С ними можно было не церемониться: Амнистия распространялась только на тех, кто подписал Договор. Девять вампирских кланов, отказавшись от охоты на людей, могли не опасаться истребления, но всё равно продолжали искать и убивать бенефаров. Что уж говорить о тех, кто подлежал немедленному и безусловному Стиранию? Договориться с необращёнными было невозможно: всем вариантам они предпочитали смерть, причём чужую. Так что клану Долестрин, чтобы выжить, пришлось бы меня уничтожить, пусть и ценой тяжёлых потерь. Теперь же, заполучив Торна, вампиры скорее всего предложат мне обмен: жизнь гранда Вигдора за безопасность клана. Ну и какого чёрта тебя занесло в эту Башню, напарник? Хотел оставить меня без работы?

Я смотрел на вампирских грандов, ожидая, что от меня потребуют сдать оружие. Напрасно. Похоже, мой интерес к Торну был лучшей гарантией их безопасности. Стоя друг против друга, мы не обмолвились ни словом. О чём говорить извечным смертельным врагам? Как там сказал Ральт: когда Стиратель начинает охоту, он уже не останавливается? Я ощущал странное возбуждение, мышцы налились силой, зрение и слух обострились. Наверное, так чувствует себя голодный зверь, взяв след. Давно со мной такого не было, с самой войны. Похоже, между нами действительно много общего, родичи!

Наконец дверь открылась, и вампир, что привёл меня в башню, жестом пригласил войти. Едва за моей спиной сомкнулись тяжёлые створки, мир погрузился во тьму, снова став чёрно-белым. Я увидел небольшой зал, вероятно, когда-то служивший приёмной. Ничего нового: всё те же забитые досками окна, осколки стекла на полу, на стенах — обрывки шпалер. Портьеры чуть колыхались от сквозняка, в канделябрах каменели оплывшие свечи. Остатки мебели — диван и несколько кресел — сиротливо жались к стенам. Дверь в противоположной стене распахнулась, и на пороге возник вампир. Я сразу почувствовал исходившую от него силу: Высший сообщал мне о своём ранге. Я знал, как ощущается сила Торна, но этот был сильнее.

26

В канделябрах вспыхнули свечи, и картинка перед глазами снова стала цветной. Я не собирался делать ни единого шага навстречу хозяину. Он это понял и мгновенно возник в трёх шагах от меня. Что ж, в окружении антиквариата традиционная одежда вампиров была как раз к месту: чёрная накидка с высоким стоячим воротником, кровавый шёлк подкладки, шитый золотом бархат костюма. Сапоги выше колена почти касаются края длинного камзола. На груди — сапфировая звезда на витой цепи, в богатых ножнах на поясе — ольдэр. При всём уважении к древнему мечу не могу назвать его красивым — слишком уж необычен. Багровые глаза вампира горели так, что, казалось, бросали красноватый отсвет на лицо. В угольных прядях, собранных в «хвост», поблёскивали лезвия. Значит, в схватке он опасен вдвойне. Ламитарэ, «танец лезвий», древнее боевое искусство вампиров. Я видел его в исполнении Кольдэра. Интересно, почему Ральт предпочитает короткие волосы? Вернусь, надо будет спросить. Если вернусь.

Вампир сложил на груди руки, на пальцах среди перстней блеснуло странное кольцо: кусочек белого металла, оправленный в золото.

— Эдэгар Браст гранд Долестрин, — представился он. — Приветствую, но не желаю здравствовать, бенефар.

Так я и думал: один из правителей клана. Эдэгар Браст был одиночкой — он отказался от создания собственной семьи, став правой рукой Дагори Браста, главы клана и своего старшего брата. Надо отдать должное практичности Долестринов: если Эдэгар погибнет от руки Стирателя, то не заберёт с собой ни одного бойца.

— Виктор Воронов, — представился я в ответ.

Разумеется, гранд знал, кто я, но этикет — суровая вещь.

— Полагаю, говорить я буду с тобой, Эдэгар Браст?

— Правильно полагаешь, Виктор Воронов.

— Тогда не будем терять времени. Тебе известно, зачем я здесь, я хочу знать, что ты хочешь взамен.

— Мне нравится, как ты ведёшь дело, бенефар, — улыбнулся вампир, демонстративно показав клыки. — Разумеется, мне известна цель твоего прихода, хотя по-прежнему не ясен мотив. Впрочем, не суть. Что я хочу взамен? Всего лишь твою жизнь.

Я развёл руки в стороны.

— Так возьми, если сможешь, вампир. Я отдал бы её и сам, если бы был уверен, что ты выполнишь условия сделки. Но прежде чем мы начнём убивать друг друга, ответь: представители младших семей твоего клана согласны на Стирание?

Я кивнул в сторону приёмной, где остались три гранда Долестрина. Вампир молчал, испепеляя меня взглядом. От него исходила мощная волна ненависти, но не такой, которую чувствует любой вампир к бенефару, а личной. Я что, наступил ему на ногу? Впрочем, трое его бойцов не выходят на связь, и поиски наверняка ничего не дали. И не дадут: попав в Периметр, вампир, живой или мёртвый, исчезает бесследно.

— Что наши гранды думают по поводу Стирания, ты скоро узнаешь, Виктор Воронов, — процедил Эдэгар сквозь зубы. — Как насчёт особого статуса для клана Долестрин?

Ну наконец-то! На самом деле я прекрасно знал, что вампиры не собираются заключать со мной сделки. Они снова попытаются захватить меня, не считаясь с потерями, а если не получится, то убьют ещё до того как окончательно рассветёт. Долестрины уверены: раз я пришёл, значит, не знаю о Лабиринте. Что ж, не будем разочаровывать хозяев. Моя задача — добраться до Торна. Вместе нам будет проще отбиться, а нет, так хоть подороже продадим свои жизни.

— Хотите нейтралитета? Почему бы вам просто не подписать Договор, вампир?

— Мы не заключаем сделок с едой, бенефар, — холодно напомнил он. — Однако ты не ответил.

— Дай подумать. Жизнь Высшего вампира и Стирателя взамен на…. Сколько у вас клыков?

Вампир усмехнулся.

— Достаточно, чтобы уничтожить вас обоих, поверь.

— Верю. И отвечу на твоё предложение в присутствии Экториана Вигдора.

— Как скажешь, — сказал Эдегар.

Огонёк, сверкнувший при этом в его глазах, мне не понравился.

Внутренняя дверь вывела нас из зала на ещё одну площадку, только гораздо большую, чем первая. Отсюда уходило вверх сразу несколько лестниц, и все они висели в воздухе безо всякой опоры. Центральная, винтовая, полого уходила к перекрытию следующего уровня. Ещё одна крутой спиралью поднималась вдоль стен, остальные, словно мосты, соединяли порталы, балконы и крытые галереи башни. Пролётов кое-где не хватало, но вампирам это, похоже, не мешало. Я поднимался вслед за Эдэгаром, стараясь держаться центра лестницы — ограждений не было, а летать я по-прежнему не умел. До следующего уровня было ещё идти и идти, и переплетение лестниц и переходов невольно вернуло мои мысли к Лабиринту.

«У Долестринов что-то есть против бенефаров». Возможно, мне стоило отнестись более внимательно к словам Ральта. У вампиров против нас всегда было только одно оружие — уничтожение, я же был нужен вампирам живым, но так и не нашёл времени, чтобы подумать, зачем. Стиратель никогда не останавливается, так что сохранять его жизнь бессмысленно, если только…. Стоп! Если только у них нет ко мне предложения, от которого я не смогу отказаться, и которое для меня хуже смерти. Какой-нибудь ритуал типа обращения, например. Ради этого они готовы пожертвовать несколькими вампирскими семьями, которые неизбежно будут Стёрты во время захвата. Обращённый необращённый! Меня прошиб холодный пот. Нет уж, лучше смерть! Словом, к тому моменту, как Эдэгар распахнул передо мной дверь кабинета, я был уверен, что готов ко всему. Я ошибался.