Евгения Марлит - Златокудрая Эльза. Грабители золота. Две женщины

• Название: Златокудрая Эльза. Грабители золота. Две женщины
• Автор: Евгения Марлит
• Издательство: Арендное предприятие "Курск"
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7277-0064-7, 5-85229-028-9

Перед Вами три романа известных писателей-романистов, которые объединены одной темой - темой любви и человеческих взаимоотношений. Герои этих произведений любят, страдают и пытаются отыскать ответ на мучительный вопрос: «Как найти свое счастье и не ошибиться?»

Судьба неблагосклонна к прекрасной Эльзе, героине романа «Златокудрая Эльза», неутоленная страсть сжигает души героев романа «Грабители золота», мечется Морис, герой романа «Две женщины». Он не в состоянии сделать свой выбор и отдать предпочтение одной из дорогих его сердцу женщин…

Однако все они действуют по одним и тем же законам - законам любви.

Содержание:

Евгения Марлит. Златокудрая Эльза

Селена де Шабрильян. Грабители золота

Адольф Бело. Две женщины

---

– Успокойтесь, никто не придет, – с грустью сказала Елена.

– Если бы речь шла лишь о шевалье и виконте, то это было бы понятно, – продолжал отстаивать свою идею господин де Ливри. – Те жалуются на вас, как и я, и заслуживают, чтобы к ним относились с уважением. Но те, кто сбежали прежде, чем вы их оставили…

– Так поступил только один, – прервала она барона.

– Пусть один, но если он вернется…

– Он никогда не вернется!

– Однако, если он вернется, – продолжал господин де Ливри, – то поскольку это будет очень дурным тоном столь долгого отсутствия, поскольку это будет последней бестактностью с его стороны…

– Я откажусь его видеть, – с твердостью оказала Елена.

– И если он будет настаивать, – воскликнул барон, захваченный мыслью об этом вторжении, которое могло смутить покой его подруги, – я полагаю, что бог простит мне, когда я вызову его на поединок!

– Что ж, – ответил голос из глубины салона, – откажитесь меня видеть, вызывайте меня – я уже здесь!

Они резко обернулись и увидели Мориса.

Стоя возле портьеры, закрывавшей дверь в салон, он жестом отослал лакея, введшего его в комнату и хотевшего о нем объявить.

При виде его Елена вскрикнула. Затем она встала и, протянув руку, попыталась подойти к нему и заговорить. Однако вдруг она побледнела, пошатнулась и рухнула на пол.

8

В тот день, когда Морис решился сжечь свою переписку с мадам де Брионн, можно было подумать, что он в то же время хочет разорвать последнее звено цепи, связывавшей его с Еленой, чтобы не существовало больше штрихов, перешедших из его прошлой жизни в настоящую. Однако, начиная с этого момента, Тереза, напротив, начала огорчаться, замечая, что ее муж уже меньше спешит побыть рядом с ней. В первые дни после свадьбы она находила его часто грустным и задумчивым. Теперь он был нервным, беспокойным, возбужденным. По–видимому, он пытался подавить какое–то тайное желание и вел непрекращающуюся борьбу с непрерывно атаковавшим его скрытым противником.

Иногда, благодаря своей воле, он торжествовал над ним и, гордый победой, становился вдруг веселым, начинал забавляться всякой чепухой и излучал радость, может быть, немного шумную, но зато искреннюю и заразительную.

Часто, как бы признавая, что он не может справиться один со своими тягостными мыслями, он звал на помощь Терезу, усаживал ее рядом с собой и долго смотрел на нее; он ей предоставлял десятки случаев блеснуть перед ним тонким живым и уже умеющим размышлять умом, а также всеми чарами своего любящего, преданного сердца.

Это средство ему обычно помогало и, признательный ей за невольную помощь, он выказывал Терезе столько доброты, придумывал множество способов для того, чтобы ей угодить, заставить забыть о мелких случаях невнимательности, которые он иногда допускал наедине с ней. Он делал все для ее счастья, становился молодым, пылким, оживленным – его можно было тогда принять за двадцатилетнего влюбленного у ног своей первой возлюбленной.

Но скоро наступили дни, когда присутствия Терезы было уже недостаточно для того, чтобы развеять его тягостные мысли. Как моряк, который не довольствуется сверкающим горизонтом перед глазами и пытается разглядеть среди морской лазури зеленый берег, который он любит и где он долго жил, Морис, в то время, когда он смотрел на свою жену, казалось, представлял другой образ, вспоминал совсем иные картины. Тогда он становился грустным, холодным и резко отдалялся от Терезы.

От нее не ускользнули перепады в настроении супруга, но она не знала причину и еще не тревожилась.

Она объясняла угнетенное состояние того, кого любила, затворнической жизнью, на которую он себя обрек после женитьбы. Следуя наставлениям, которые Тереза получила от матери, уже все знавшей, молодая женщина пыталась заставить Мориса решиться выходить на прогулки из дома и вновь приобрести кое–какие позволительные привычки из его холостяцкой жизни.

– Без сомнения, тебя изводят воспоминания о твоих скверных проделках – говорила она, смеясь. – Ступай, попроказничай в компании своих друзей и возвращайся, когда пожелаешь. Я всегда буду рада прыгнуть тебе на шею.

В принципе она была права, говоря так; во многих семьях любовь не угасает, если жена умно делает некоторые уступки мужу и не создает для него жизнь, невыносимую своей монотонностью. Чтобы цепь никогда не порвалась, достаточно, если она будет длинной, чтобы ею можно было управлять в некотором радиусе – тогда она не так ощутима, никто не считает себя прикованным и не понадобится резких усилий для того, чтобы порвать звенья.

Однако же на сей раз слова Терезы были неосторожными, и воздух свободы, которым она советовала дышать своему мужу, должен был стать роковым для них обоих.

Морис, сознававший опасности, которые могли подстерегать его за пределами дома, сначала не последовал советам жены. Бесконечно удлиняя свою цепь, он не хотел переступать за черту круга, который сам себе начертал, и объявил жене, что его не привлекают шальные прогулки, которыми она его соблазняла.

И все же в один зимний вечер он не утерпел. Тереза немного приболела и рано ушла к себе. День был мрачный и дождливый, но к вечеру ветер разогнал облака, подсушил грязь на улицах; погода стояла холодная и сухая; в такое время парижанин предпочитает прогуливаться по бульварам в теплом пальто, с сигарой в зубах. Морис тоже решил выйти из дому, еще не зная, куда ему направиться.

Он шел наугад около получаса, замедлил шаги перед домом на улице Монсей и поднял глаза: он находился под окнами Елены! Морис пришел сюда совершенно машинально; не отдавая себе отчета, он шел той же дорогой, которой привык ходить за пять лет и остановился перед дверью, куда он звонил столько раз. Нет ничего проще: разве Бюффон не классифицировал человека по уму в таблице для животных, поставив его на самую вершину? Не подчиняемся ли мы всегда инстинкту, когда наш разум спит? Морис остановился перед особняком мадам де Брионн, но не переступил его порога; разум вовремя вернулся к нему и одержал верх над инстинктом. Однако у Мориса не было мужества сразу покинуть место, где он находился. Он до–то прогуливался под окнами Елены, стараясь угадать, что происходит за ставнями и задернутыми шторами. Он задавал себе множество вопросов и не находил на них ответа. Но холод начал донимать его, и он удалился, не оборачиваясь, быстрым шагом.

На другой день Тереза все еще чувствовала недомогание и уговаривала Мориса пойти погулять без нее. Он повиновался, чтобы не спорить с ней и, как накануне, отправился на улицу Монсей. Но на этот раз он знал, куда идет и сознавал, что делает: без сомнения он хотел разрешить некоторые из проблем, вставших перед ним накануне, и разрешил их. В самом деле, ему не пришлось долго ждать, чтобы увидеть, что двухместная карета господина де Ливри остановилась перед домом графини де Брионн. Барон вышел из коляски, позвонил, вошел в особняк и, выйдя через пять минут оттуда, уехал, так же, как приехал. Благодаря этому эпизоду любопытство Мориса было удовлетворено хотя бы в одном пункте: графиня находилась у себя, поскольку господина де Ливри пригласили войти, но она все еще отказывалась принимать его, так как он вышел через пять минут.

Морис, хотя это было не слишком великодушно и хотя он любил барона де Ливри, испытывал чрезвычайное удовлетворение, видя его уезжающим восвояси, поэтому он каждый день возвращался на улицу Монсей, чтобы наблюдать один и тот же спектакль. Но придя к Дому графини в описываемый нами вечер, он увидел, что вошедший в него барон не выходит обратно так же быстро, как в предыдущие дни.

По истечении пяти минут Морис начал удивляться; через десять минут он стал испытывать нетерпение. Не прошло и получаса, как он потерял голову. Он бросился к двери, позвонил, в нетерпении взбежал по лестнице, оттолкнул лакея и внезапно появился перед мадам де Брионн и бароном.

При виде его Елена упала в обморок. Господин де Ливри тотчас подбежал к графине, уложил на канапе и поднес к ее носу флакон с английской солью. Оказывая ей всяческие заботы, он тихо бормотал: – Бедная женщина, она больна, она так слаба еще… на нее подействовала встреча с другом, вторым за этот вечер. Правда, от меня она не упала в обморок, но ведь я постарался предупредить ее.

Это умиление скоро сменилось у барона гневом; он подошел к Морису, который все еще стоял в дверях салона, ничего не видя и не слыша. Он был почти так же бледен, как Елена, и смотрел на нее остановившимся взглядом.

– Что вы наделали? – сказал ему господин де Ливри. – Надо предупреждать людей, а не врываться к ним, как снег на голову! Почему вы этого не сделали? – И он повернулся к графине. – Бедный друг! Как она бледна! Ах, если вы мне ее убили!..

Он бросил на Мориса страшный взгляд. Наступило молчание; затем барон сказал гораздо тише: