Леонид Шифман - О чем думала королева? (сборник)

• Название: О чем думала королева? (сборник)
• Автор: Леонид Шифман
• Жанр: Научная Фантастика

Научная фантастика – меняющийся литературный жанр, идущий в ногу с развитием науки. Возникновение новых научных направлений рождает и новые научно-фантастические идеи, которые, в свою очередь, способны влиять на ученых и подталкивать их к новым открытиям. Одним из таких новых направлений как в науке, так и в фантастике, стала эвереттика – исследование многомирия, ветвящегося мироздания.

С историей и особенностями эвереттического поджанра в фантастике познакомит читателя вступительная статья. Повести и рассказы, включенные в антологию, представляют различные направления в эвереттической фантастике: это фантастический детектив, философская и психологическая проза, юмористический рассказ.

Эвереттическая фантастика – реалистическая литература многомирия.

---

Это ирония? Вы же понимаете, что история этих поисков никак не повлияла ни на тексты статей, ни на публикацию… ни на что.

Ни на что?

Что происходит у научного работника внутри, к содержанию его работ отношения не имеет. Откуда мы знаем, что творилось в душах тех, кто делал атомную бомбу? Получилось то, что получилось, и не могло получиться иначе.

Ну да, наука объективна. Не вы ли сами говорили только что о роли наблюдателя? Если ваше сознание… ну, или подсознание, интуиция… если вы сами выбираете, на какой ветви многомирия окажетесь в следующую секунду, то ведь именно ваше настроение, ваши эти самые, как вы сказали, внутренние переживания, определяют, окажетесь вы там, где вашу статью обсудили и разругали, или там, где ее приняли на ура. Да?

В принципе, конечно. Просто… Если уж мы серьезно обсуждаем эту тему… Тут ведь разные вероятности. Вероятность того, что доклад мой разругают, была очень высока. Оставалась, конечно, малая возможность того, что кто-то скажет «очень интересно и правильно» и тем самым задаст тон обсуждению, и все пойдет иначе. Да, была такая вероятность. Небольшая. Так что и та ветвь, на которой все пошло иначе, тоже существует, несомненно. Точнее, не одна такая ветвь, а некоторое их количество, определяющееся другими связанными с этим выбором частностями. Все эти ветви друг от друга чем-то отличаются, но одинаковы в главном – там мою статью приняли на «ура». Но ветвей таких намного меньше, чем ветвей, где случилось то, что случилось… То есть, то, что случилось здесь, у нас, на той ветви, где я оказался, я, тот, что перед вами. Это все вопрос вероятности, знаете ли. А мне всегда не везло в лотерею.

Значит, выбор на самом деле – вопрос случая? Ну, где вы окажетесь. Получается, что не сознание выбирает, а случай?

Нет, конечно, при чем здесь случай? Послушайте, возникают абсолютно все ветви, какие могут возникнуть, реализуются на самом деле абсолютно все возможности выбора, их миллионы, этих возможностей, может – миллиарды… Но шансы разные. Ведь если вы любите по утрам есть яичницу с беконом…

Терпеть не могу!

А что вы любите?

По утрам? Бутерброд с голландским сыром. Настоящим, с большими такими дырками. И крепкий кофе.

Замечательно. Но ведь есть вероятность, что вы забудете купить сыр, а бекон и яйца лежат в холодильнике, и вы просто вынуждены сделать себе яичницу с беконом, потому что… ну, не пить же пустой кофе. Но вы это не любите, да. И вероятность, что такая ветвь возникнет, невелика. Получается, что на миллиард ветвей, где вы съели бутерброд с сыром, приходится сто… или тысяча… или всего десять ветвей, где вы съели ненавистную вам яичницу. Это понятно?

Да… В принципе.

Вот. Значит, на миллиард миров, в которых мой доклад освистали, приходится десять или сто, где идея троичности темного поля была сразу воспринята, понята и…

И где вас сразу после доклада представили на Нобелевку.

Это вообще такая малая вероятность… пренебрежимо.

А вы никогда не выигрывали в лотерею. Но все равно получается, что выбор происходит случайно, и в чем тогда роль наблюдателя?

Вы еще не поняли? Наблюдатель создает вероятности и, конечно, выбирает для себя одну из них. Один из миров. И оказывается на той ветви, какую сам и выбрал. Но ведь и наблюдатель – не какая-то чурка! Это – личность со множеством нюансов характера, пристрастиями, желаниями, которые ежесекундно меняются! В принципе, наблюдатель способен сделать любой выбор! Конечно, вы выбираете себе ветвь, но многочисленные ваши внутренние «я», ваши многочисленные внутренние голоса подсказывают вам разные варианты, и вы с той или иной вероятностью оказываетесь на одной или на другой ветви.

Но почему я непременно окажусь на той ветви, которая самая вероятная?

Почему непременно? Непременно – это с вероятностью, равной единице. А она не… Но скорее всего вы окажетесь на той ветви, вероятность которой больше.

То есть, все-таки случайность…

Пусть будет случайность, как хотите.

Что значит – как хотите? Это объективно или нет?

Объективно. Но объективность эту вы выбираете сами.

Господи, как все запутано.

Что тут запутанного? Эта часть очень проста. Теория выбора сейчас уже очень хорошо развита математически…

Благодаря вашим исследованиям.

Не надо мне приписывать все, что сделано в прикладной эвереттической эрратологии! Математическая теория выбора – это заслуга принстонской школы: Мак-Лафли, Ребиндер, Коули… Великолепные работы, а Марта Коули точно заслуживает Нобелевки. И получит, помяните мое слово.

Хорошо. Помяну при случае. Но мы что-то совсем уж далеко отошли от темы.

Ни на йоту не отступили!

Да? Вы рассказывали о своем докладе. А потом свернули сначала на Тину, которую вы не нашли, потом на вероятности, из-за которых мы сейчас здесь, а не в другом измерении.

При чем здесь другие измерения? При чем здесь вообще какие-то измерения? Это самая грубая ошибка, какую обычно делают все ваши коллеги, но вы-то…

Это просто к слову. Конечно, речь не о каких-то измерениях в нашем мире, а о других ветвях многомирия. Видите, я все понимаю. Так мы вернемся к докладу и к тому, что произошло потом?

Конечно. Общее мнение было таким: любопытно, но фантастично. С математикой все в порядке, а физика никуда не годится. В том виде, как я все это написал, статью в печать посылать нельзя. Публикация в престижном бумажном журнале – это, конечно, важно. Это если не признание, то путь… А Интернет – свалка. В сети можно опубликовать что угодно, и если это заметят двадцать человек, которым ты конкретно пошлешь ссылку на сайт, то считай, что тебе повезло. Проще было разослать статью по электронной почте всем, кого эта тема интересует – а я ведь знал всех наперечет, – и дожидаться реакции.

Вы так и поступили.

Я так и поступил. Об этом столько уже писали… Зачем вы спрашиваете?

А зачем вы рассказываете? Я не задавала вопрос. Вы сами…

М-м… Верно. Я сделал себе сайт и поместил туда статью. Разослал ссылки всем, кому счел нужным, и для гарантии послал файл по электронной почте. А потом…

Стали ждать реакции.

Нет. Мне было плевать на реакцию. Ждать – потеря времени. Я стал думать о том, какой можно провести эксперимент, чтобы проверить расчеты… Что вы сказали?

Ничего… Вы уже так привыкли к тому, что я вас перебиваю, что вам кажется…

Простите. Вы будете смеяться, но идея такого эксперимента пришла мне в голову, когда я сидел на Зоиной свадьбе.

Она вас пригласила…

Пригласила, да. Зоя всегда казалась мне немного слишком навязчивой, если вы понимаете, что я хочу сказать. И я надеялся… что она теперь исчезнет, у нее есть на кого направлять свои силы, о ком заботиться… А она… Стала звонить мне каждый вечер и рассказывать, что они с Олегом… Его Олегом звали, ее будущего мужа… Что они делали, где она с ним была, как идет подготовка к свадьбе. Был второй час ночи, у меня в уравнении решения расходились, хоть тресни, а тут Зоя… Я сказал: «Зачем ты мне это рассказываешь?» А она: «Ты хотел спросить: почему тебе?» «Да». «А кому мне рассказывать? Мы с тобой сто лет знакомы. Больше чем с любой моей подругой. И ты меня знаешь больше, чем кто-то другой. Но если я тебе мешаю…» «Нет», – сказал я. Я всегда так говорил, это уже стало своеобразным ритуалом – с детства еще. И слушал дальше. И мне показалось вполне естественным, что она меня пригласила на свадьбу – я и так знал, где это будет, когда, кого еще позвали… Они сняли кафе, меня посадили рядом с Петром Анатолиевичем, Зоиным отцом, и он сначала рассказывал мне о том, какой хороший парень Олег, но делал это так скучно, что даже мне стало ясно: он этого Олега терпеть не может. И все там было такое… В общем, отключился я от всего, и сидел и думал, и придумал именно тогда, как поставить контрольный опыт. Просто пришла в голову мысль… ниоткуда. Сейчас я понимаю, что это произошло не случайно.

Склейка?

Естественно. Нормальная реакция организма на ситуацию, которая на самом деле к нашей ветви реальности отношения иметь не может.

Единичное событие? Свадьба?

Почему нет? Это следствие выбора. Достаточно маловероятного, как я сейчас понимаю. Гораздо более вероятным был иной выбор.

Разве?

Разве нет? Хорошо, не буду спорить. Как бы то ни было, даже тогда мне казалось, что свадьба эта – как гвоздь в стуле. Как красный карлик в рассеянном звездном скоплении, где должны быть только голубые гиганты. Как след тау-мезона в камере, где этой частицы быть не должно… И мысли приходили соответствующие.

Хорошо, хоть это вы понимали.

Что?

Про гвоздь в стуле.

Нет, не понимал. Это сейчас… Тогда у меня просто было ощущение, что все вокруг какое-то… Я подумал, что должна существовать обратная связь. Если один из типов темного поля вызывает ментальные склейки, соединяя ветви на уровне подсознания наблюдателя, то и подсознание наблюдателя может (должно!), в свою очередь, изменять напряженность темного поля – иначе как, собственно, передается взаимодействие? Темное поле – всех трех видов – обволакивает нашу реальность. Будто клейкий раствор, соединяющий две ветки дерева, растущие независимо, но из одного ствола. Темное поле только в нашем описании разделяется на три части. На самом деле – единая суть. Как волна-частица. Электрон ведь один, он проявляет себя по-разному в разных условиях, но суть его едина. Понимаете? Так и с темным полем. Есть три независимых системы уравнений, описывающих каждое свой вид темного поля. Но на самом деле… Я вас не запутал?