Александр Борисов - Борисов Александр Анатольевич

• Название: Борисов Александр Анатольевич
• Автор: Александр Борисов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

   - Что рассказали? - почти в унисон отозвались подводники.

   Надо же? Интересуются! А что им? - Объект нейтрализован, находится под плотным контролем. Самое время для светских бесед.

   Пользуясь случаем, я "проверил на вшивость" Игоря и Никиту. Затемненных очков они не носили, мыслей читать не умели, а были, скорее всего, на подхвате у Стаса.

   Ошибочка вышла, - думал капитан-лейтенант, - что-то они там, в конторе с катушек съехали. "Опасен, непредсказуем" - перестраховщики! Да это говно и пить-то, как следует, не умеет. Вот смеху то будет, когда группа захвата работать начнет. Возьмет еще, да наложит в штаны!

  А говорили! А говорили!!! - в свою очередь, ухмылялся Никита. - Впрочем, оно и к лучшему. Нам же будет спокойнее. Снотворное скоро начнет действовать, уколем для верности, дадим галоперидольчику - и пусть эта рыба чахнет до места. А в Мурманске сдадим по инстанции, пусть разбираются...

   - Это будет почище любых анекдотов! - Капитан выдержал паузу.

   Стас для приличия поерзал на месте: мол, не тяни!

   Обретя благодарных слушателей, Сергей Павлович устроился поудобнее и стал предавать гласности грустную историю нашего повара, над которой когда-то ухохатывался весь экипаж. Рассказывал он довольно таки суховато. Любая копия - только лишь копия, и она не идет ни в какое сравнение с оригиналом. А тем более - с Валькиным перлом. Но сюжет вывозил, и его оказалось достаточно для того, чтобы гости развесили уши.

   ... Дело было в один из питейных дней. Судно стояло в беспросветном ремонте. Давно и решительно выветрился запах застарелого перегара. И вдруг! с неба упали деньги - доплата за прошлогодний креветочный рейс, со всеми из этого вытекающими...

   С утра поправлялись головы, подводились итоги. Повар гремел кастрюлями, "матюкался". Все у него валилось из рук. Валька всегда пребывал в состоянии "бодрого бодуна", был чужд пораженческих настроений. У народа, естественно, возникли вопросы: что, да как?

   - Кощ-щмар, мужики! - честно признался Морж. - Я сам себя перестал уважать.

   - ???

   - Ходил на охоту в "Рваные Паруса", - хмуро продолжил Валька и пояснил, - там контингент побогаче. Все, вроде бы, правильно сделал: пил только шампанское, налегал на закуску, а получилась лажа.

   Принесли, поднесли еще. Постепенно стенания повара вылились в плавную речь.

   - К шапочному разбору, - рассказывал он, - мужики, как всегда, набрались. Разборки пошли, мордобой. Я, стало быть, король. Дамочку прицепил какую хотел, в глазах у нее желание и решимость. Едем в такси, и тут я почувствовал: что-то не то съел. В животе - перестройка. Режет его, пучит, газы наружу рвутся. Х-х-осподи, - думаю, - пропаду! Только виду не подаю, стишки, анекдоты рассказываю, а сам чуть ни плачу...

   - Заехали черт те куда. Дамочка встрепенулась, на пятиэтажку показывает:

   - Вот здесь, - говорит, - сестренка моя живет. Если свет на кухне горит, значит, дома она. Встретимся в другой раз. Если нет - зайдем на минутку, кофе попьем...

   - Теперь это, стало быть, называется "кофе попить", - мрачно заметил кто-то из моряков.

   На него тот час же зашикали, замахали руками.

   - А я себе думаю, - Валька поднял страдающие глаза, - Х-х-хосподи, да хоть бы там что-нибудь с электричеством! Поднимаемся мы с ней на четвертый этаж, открывает она дверь своим ключиком...

   - Ты, - говорит, - в комнату проходи, а я пока чайник поставлю.

   Вот он, думаю, шанс! Залетаю я, братцы, в комнату, дверь коленкой прижал, и - др-р-р!!! Дух перевел и опять - др-р-р!!! Запах, чувствую, не чижелый, а вдруг?! Снимаю я, братцы, пиджак, и в воздухе им машу...

   А тут и дамочка с кухни:

   - Ты что, - говорит, - сидишь в темноте?

   И выключателем - щелк! - а там! Братцы мои, а там... еёная сестра лежит с мужиком в кровати. Приподнялись оба на локотках, и оттакенными глазами на меня смотрят!

   ...Когда изложение докатилось до кульминации, Стаса согнуло так, что он чуть не свалился со стула. Игорь стучал по столу правой ладонью и хохотал. Только Никита остался серьезен глазами, лишь делая вид, что смеется. Недаром я его опасался больше всего.

   Пора было подавать признаки жизни. Старлей должен был убедиться, что он ловкий мужик, и труды его не пропали даром. Никто не заметил, что я кружку с отравой я поставил под стол, загнал ее ногой под диван и подменил на ту, из которой пил Сергей Павлович, а ему подсунул пустую, из которой наливали Моржу. Гости все еще хохотали.

   Не дожидаясь призывов "выпить за это дело", я поднял голову, нетвердой рукой ухватился за кружку, чуть не опрокинув ее. Смех прекратился. Ловцы человеческих душ чуть было не ахнули. То-то же, гады! Раскачиваясь, я выцедил содержимое, закашлялся и сдавленно прохрипел, обращаясь к Сереге:

   - Поплохело мне. Пойду, проветрюсь. А это, - я взял со стола нетронутую бутылку, - Орелику отнесу. Пусть тоже порадуется.

   - Шел бы ты лучше спать, - сказал капитан. - Чуть что, я тебя разбужу.

   Ну, как же! Нашел дурака.

   Супротив моего ухода гости, естественно, не возражали. Никита, с молчаливого согласия Стаса, вызвался меня провожать.

   Уколоть его, что ли, для верности? - вовсю сомневался он, лелея в кармане заряженный шприц.

   Здоровенный старлей сделал попытку увлечь меня за собой, в сторону моей одноместной каюты. Я молча вцепился в поручень. Он попробовал поднажать, но на мостике хлопнула дверь, раздались голоса. Вниз спускался кто-то из вахтенных. И Никита смирился. Я заскользил вниз, соплей растекаясь по трапу, а он семенил рядом, скромненько так, поддерживая меня под локоток.

   У "пяти углов" курила толпа. Мое возникновение произвело фурор.

   - Не забудь про аккумулятор! - сказал я Орелику и упал.

   Меня затащили в каюту электромеханика, принялись водружать на верхнюю койку, а я сделал все, чтобы никто из матросов не сачковал.

Глава 17

   Наконец-то я остался один. Внезапно разбогатевший электромеханик умчался делиться своей нечаянной радостью и даже, на что я в тайне рассчитывал, запер дверь каюты на ключ. Он раньше ходил в "Тралфлоте", а там так заведено: "если хочешь жить в уюте, пей всегда в чужой каюте".

   Нет, это я здорово сделал, что сюда заявился. У курилки много народу и проникнуть сюда незамеченным не рискнет даже Стас. Понял это и мой провожатый. Он неловко потоптался на месте, сделал пару безуспешных попыток "встрять в разговор" и ушел восвояси, шлепая тяжелой рукой по поручню трапа.

   Итак, сомнений не остается. Игорь, Стас и Никита пришли за мной. Пришли очень сложным путем - транзитом через подводную лодку - узнаваемый почерк конторы и лично Мушкетова. Вот и накрылась моя тихая гавань. А всего-то хотелось быть как все, не высовываться, детишек растить, ходить на работу, рассказывать пошлые анекдоты, рассуждать о политике... Родина, милая моя Родина! Не трогай меня, не изводи! Дай дышать, просто дышать!

   - Ай-я-яй, я-яй! - выплыл из памяти хрипловатый голос отца. И мне сразу же стало стыдно. - Обижают Антошу? Обижают бедного мальчика?! Ах, они какие! - причитал он в таких случаях, с едким сарказмом в голосе. - Водку жрать да сирот по стране плодить - это мы, значит, всегда с дорогой душой. А чуть не заладилось - сопельки распустил: Родина виновата! Ну-ка скажи мне как на духу: где ты чаще бываешь, в ресторане или спортзале? Молчишь? То-то же! Из тебя на сегодняшний день Морской черт - как из дерьма разрывная пуля. Не я ли тебе говорил: ешь, спишь, гуляешь по улице - помни: на тебя никогда не прекратится охота. Это твой крест. Поэтому, хочешь жить - сам становись хладнокровным охотником. Выплевывай разные там антимонии, как пистолет отстрелянные патроны. А если невмоготу, если сопли хочется распустить - милости просим ко мне на кухню. Внимательно выслушаю, налью даже рюмочку коньяку...

   Когда отец заводился, то начинал суетливо сновать по замкнутому пространству: от холодильника - к плотно зашторенному окну. Смешно припадая на раненую ногу, он как бы стремился догнать ускользающую мысль. И лишь настигнув ее где-то на полпути, круто разворачивался на носках, весь подавался в мою сторону и начинал разрубать воздух ребром раздвоенной, как копыто, ладони.

   - Пора стать машиной, - ревел он голосом артиста Высоцкого, - железной, расчетливой, холодной машиной. В жизни как в уличной драке: можно бесчисленное количество раз уходить от удара, отступать, ставить блок. Ты не устанешь, если делаешь эту работу механически, с отсутствующим взглядом, если ты повинуешься неосознаваемым импульсам свыше. Обстановка, ее изменения, маневры противника - все это вторично. Разум далеко в стороне, вместо него опыт и выучка. Но стоит только подумать: Боже мой, их же четверо! - и все, кранты! В активе одна надежда: на реанимацию...

   Где ты сейчас, отец? Жив ли?

   ...Этот проклятый звон опять налетел ниоткуда - незаметно возник из легкой вибрации корпуса. Легкие снова заклинило, но пропахший соляркой воздух продолжал проходить сквозь тело в заданном ритме дыхания, освежая сердце и мозг, трепетавший на грани обморока. Из далекой пространственной точки с каждым биением сердца нарастал, надвигался огромный огненный шар насыщенного красного цвета. В голове потемнело, как будто я глянул на солнце сквозь приоткрытые веки. Впрочем, видел все это я уже не глазами, а всем своим существом, распыленным на мыслящие субстанции. Каждая из пылинок была переполнена ужасом, болью, непониманием. И все это море эмоций эхом отдавалось во мне - центре сосредоточения, существующем отстраненно.