Гордон Стивенс - Проклятие Кеннеди

• Название: Проклятие Кеннеди
• Автор: Гордон Стивенс
• Издательство: Лимбус Пресс
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-8370-0172-7

Когда вашего отца и мужа, крупного банкира, похищают профессионалы, нельзя ни обращаться в полицию, ни платить выкуп, потому что в обоих случаях он будет убит. Надо обратиться к другому профессионалу. А вот если окажется бессилен даже он…

Один из лучших американских политических детективов, почти инструкция по киднеппингу, осложненному убийствами, и борьбе с ним — впервые на русском!

---

Гордон Стивенс ПРОКЛЯТИЕ КЕННЕДИ

Арту Косатке, который ввел меня в Вашингтон с заднего крыльца и без которого эта книга не могла бы появиться на свет

Пролог

Этот день был из тех, что запоминаются. Где ты был, когда услышал об этом, и что делал; с кем разговаривал и кому звонил.

Убийца занял позицию в одиннадцать, машины, которые должны были заманить «линкольн» в простреливаемую зону, — в одиннадцать ноль пять. Грузовик, который забуксует на левой полосе дороги и тем самым заставит «линкольн» свернуть на правую, в одиннадцать ноль шесть. Желтый «седан», который затормозит перед «линкольном», в одиннадцать ноль семь.

Самолет, переправляющий сенатора из Бостона, должен был приземлиться точно по графику; его «линкольн» и человек, который собирался сопровождать сенатора, уже ждали в аэропорту. Двадцать пять лет назад Донахью и Бретлоу вместе учились в Гарварде.

В одиннадцать пятьдесят Донахью должен был встретиться с женой и дочерьми на Капитолийском холме, в своем кабинете на четвертом этаже принадлежащего Сенату Рассел-билдинг. Без одной минуты двенадцать ему предстояло пройти с ними по мраморной галерее в исторический конференц-зал. И ровно в полдень, с женой рядом и Бретлоу на заднем плане, сенатор Джек Донахью должен был официально объявить о выдвижении своей кандидатуры на пост президента Соединенных Штатов от Демократической партии.

Было одиннадцать пятнадцать. В конференц-зале уже стояли телевизионные камеры и горели прожектора; толстые кабели тянулись отсюда к сканерам снаружи. Стены комнаты были облицованы мрамором, к потолку поднимались стройные коринфские колонны, а сам потолок украшали четыре большие роскошные люстры. Те окна, что выходили к зданию Капитолия — закругленные вверху и с пурпурными занавесями, — были высотой во всю стену. На противоположной стене, по обе стороны от двери, ведущей в коридор, висели две таблички с перечнем событий, некогда имевших место в этом конференц-зале: здесь упоминались расследование гибели «Титаника» в 1912 году, утверждение Программы по национальной обороне в начале Второй мировой войны, Фулбрайтские слушания 1968 года, посвященные Вьетнамской войне, расследование по Уотергейту в 1973 году и заседания комитета «Иран-контра» в 1987-м.

Возвышение, откуда должен был говорить Донахью, располагалось у стены по правую руку; справа висел звездно-полосатый государственный флаг, а слева — флаг его родного штата Массачусетса. Сзади были прикреплены две огромные черно-белые фотографии, которые сразу бросались в глаза любому вошедшему в комнату.

— Почему здесь вывешены снимки Кеннеди? — спросил у пресс-секретаря Донахью корреспондент «Эн-би-си». — Почему именно Джон и Роберт?

— Потому что они тоже выдвигали свои кандидатуры в этом зале, — ответила та.

Помещение кишело сторонниками сенатора; все были возбуждены, кто-то уже пел. Репортер «Си-би-эс» знал, что обычно на таких мероприятиях собирается одна и та же публика: молодые выпускники престижных частных школ в шляпах и с флажками крикливой расцветки. Но здесь было иначе: и молодежь, и старики, люди всех оттенков кожи, самых разных возрастов и убеждений. Они словно олицетворяли собой не только то, за что страна боролась в прошлом, но и ту мечту, к которой она должна была стремиться в будущем. Белые и синие воротнички, мужчины и женщины, желторотые студенты и кряжистые ветераны. Трое во втором ряду толковали о военном катере во Вьетнаме и смеялись над тем, как капитан изрыгал в рупор команды судам, которых уже не существовало.

Женщина в первом ряду, с ребенком на руках, была совсем молодой: ее светлые волосы ниспадали на плечи, а лицо излучало юную свежесть. Мужчина рядом с ней был одет в синий мундир Военно-морского флота, на воротнике — орел, глобус и якорь, на рукавах нашивки сержанта, а на груди слева орденские ленточки, в верхнем ряду самые главные и в начале верхнего ряда самая главная из всех. Следующей шла лента ордена Серебряной звезды, потом — Бронзовой с тремя звездочками, показывающими, что орден вручали еще троекратно, и буквой V, означающей, что все это получено обладателем наград за героизм в бою. Ленточки медалей за выслугу — в самом низу, в середине — за службу во Вьетнаме.

— Ничего, если я сниму их крупным планом? — спросил один из операторов.

— Валяй, — ответил моряк.

— Зачем тебе это нужно? — поинтересовался репортер, помогавший оператору придвинуть камеру.

— Ты что, не видишь? — ответ был жестким, почти сердитым. — Вверху слева, рядом с Серебряной звездой. Почетная медаль Конгресса.

Высшая национальная награда за доблесть.

— Мамочка, — услышал репортер голос девчушки, сидящей на руках у молодой женщины, которая стояла рядом с моряком, — а почему у дяди только одна рука?

Было одиннадцать двадцать; утро выдалось погожее, и «Боинг-737» сиял серебром на фоне безупречно голубого неба. Через десять минут посадка, предупредил пилот. Во втором ряду от начала Донахью в последний раз проверял свою речь и шептал слова первой цитаты. Может быть, Пирсону, а может, и себе самому.

Некоторые видят все таким, как есть, и спрашивают, почему.

Я мечтаю о том, чего никогда не было, и спрашиваю, почему бы и нет.

Мальчику было лет десять — он сидел рядом со своей матерью ближе к концу салона.

— Думаешь, он рассердится?

Женщина знала, что она должна ответить: конечно, рассердится. Он занятой человек, ему о стольком надо подумать, особенно сегодня.

— Пойди и спроси, — вместо этого сказала она.

— Пошли со мной.

— Нет, иди сам.

Мальчуган взял свой «поляроид» и, снедаемый волнением, пошел между рядами кресел. На полдороге он замешкался и оглянулся на мать — та поощрила его кивком.

— Извините. — Он остановился перед двумя сидящими слева мужчинами и вдруг сообразил, что забыл сказать «сэр». — Вы не позволите мне вас сфотографировать?

Донахью улыбнулся мальчику и повернулся к Пирсону.

— Наверно, мы можем сделать и получше, правда, Эд?

— Нет проблем.

И женщина, сидевшая пятнадцатью рядами дальше, увидела, как Пирсон встает, берет у ее сына фотоаппарат, сажает его рядом с Донахью и фотографирует их обоих. Мальчуган смотрел, как вылезла карточка и на ее липкой серой поверхности проступило изображение.

— Как тебя зовут? — спросил его Донахью.

— Дэн.

— Дэн — а дальше?

— Дэн Зупольски.

Снимок уже просох. Донахью вынул из кармана ручку и подписал его.

Дэну Зупольски от его друга, сенатора Джека Донахью.

Было одиннадцать двадцать пять.

Двери конференц-зала раскрылись, и сторонники сенатора разом устремили туда жадные взгляды; телевизионщики чертыхнулись про себя, разозленные, что их не предупредили. Кэтрин Донахью вошла в комнату и остановилась на возвышении. Немного за сорок и очень стройная; светлые волосы, а в глазах солнце и сталь.

— Простите, что чуть не довела вас до инфаркта, ребята. — Она знала, о чем подумали телевизионщики, и улыбнулась им в ответ на их смех.

Сколько раз он видел все это, подумал корреспондент «Эн-би-эс». Хотя раньше было совсем иначе, чем сегодня. Конечно, он никому не признался бы в этом, но день нынче выдающийся — будет о чем рассказать внучатам.

Ах ты, черт, ну и улыбка, прошептал себе под нос репортер «Си-би-эс». Настоящая Первая леди.

Кэт Донахью оглядела толпу.

— Пожалуй, вам будет интересно узнать. Мы только что получили весточку из аэропорта. Через пять минут самолет Джека совершит посадку; в одиннадцать тридцать Джек выйдет оттуда, а в двенадцать будет здесь.

Толпа взревела. Кэт подняла руки, призывая к спокойствию.

Если даже сейчас такой шум, то что же будет в двенадцать, подумал репортер «Си-эн-эн». Сними-ка мне несколько человек из толпы, сказал он своему оператору. Парочку ветеранов, парочку детей.

— Как там? — услышал он в наушниках голос своего продюсера.

— Картинка на все сто.

Просто фантастика, подумал он.

— Когда он прибудет?

— В двенадцать, все по графику. А что?

— Думаем дать в живом эфире. — Спутниковая сеть «Си-эн-эн», передачи по всему миру. — Свяжусь с тобой в одиннадцать пятьдесят пять.

Аплодисменты стихли; собравшиеся ждали. Кэт Донахью подняла глаза и улыбнулась снова.

— До появления Джека я хотела бы поблагодарить вас всех за то, что пришли сегодня. — Как будто ей с Джеком сделали одолжение; как будто, придя сюда в этот час, люди оказали семье Донахью громадную услугу.

Она опять оглядела их и улыбнулась вновь. Защити его, Дэйв, мысленно молила она, доставь его сюда; прошу тебя, Господи, пусть все будет хорошо.

— Это прекрасное место, и день тоже прекрасный. Спасибо вам всем.