Джайлз Макдоно - Последний кайзер. Вильгельм Неистовый

• Название: Последний кайзер. Вильгельм Неистовый
• Автор: Джайлз Макдоно
• Издательство: АСТ
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023641-7, 5-9660-0108-1

Вильгельм II. Внук королевы Виктории. Последний кайзер Германии, вынужденный бежать из страны. Тот, кто начал Первую мировую войну, погубившую его империю. Сложная, противоречивая фигура на шахматной доске Истории.

Так кем же он был?

Кем считал себя сам?

Как выглядел в глазах современников — и каким предстал для потомков?

---

14 августа состоялось заседание имперского совета. Общее мнение свелось к тому, что войну надо быстрее заканчивать. Статс-секретарь Гинце высказался в том смысле, что перспективы мира будут лучше, если включить в правительство нескольких социалистов. К концу дня прибыли император Карл со своим новым министром иностранных дел, графом Бурианом. Они советовали то же самое. Спустя неделю Вильгельм отбыл на отдых в Вильгельмсхоэ. Его нервы были на пределе. Беда не приходит одна — у Доны (к тому времени она уже была в Вильгельмсхоэ) случился сердечный приступ. Вильгельм со свитой подъехали к флигелю, чтобы не беспокоить больную. Для новичка Нимана неожиданностью стала скудость порций, подаваемых на общий стол: как он сформулировал, «крайне ограниченная диета составляла одну из характерных черт образа жизни кайзера». Вильгельм казался одиноким и каким-то потерянным. Адъютанты пытались отвлечь его от грустных размышлений разговорами о искусстве и науке. 16-го числа состоялось еще одно заседание имперского совета, его участники пытались по мере возможности скрыть от Вильгельма истинное положение дел на фронтах.

Вильгельм принял болгарского царя, тот обещал сохранять твердость и не заключать мира без своего германского союзника. Между тем британские танки развивали наступление на Аррас и Камбрэ, доложить об этом его величеству выпало на долю Ильземана. О том, что прорвана линия Зигфрида и под артиллерийский обстрел попал семидесятилетний генерал-адъютант Плессен, тоже сообщил Ильземан. Вильгельм, выслушав его, стукнул кулаком по столу: «Теперь ясно: мы проиграли, бедная родина!» С этими словами он отправился в спальню. «Помочь могла только императрица. Только она знала, что творится в душе у монарха, и только она со своим женским и материнским чутьем могла найти способ оживить волю к сопротивлению у своего супруга», — пишет Ниман в авторизованном самим Вильгельмом повествовании. Она была очень больна, но тем не менее Ниман решил обратиться к ней. «Скажите мне всю правду! Неужели всему конец? Не могу поверить, что Господь оставил своей милостью нашу бедную родину!» — так Ниман передает слова, которыми его встретила Дона. Ниман объяснил ей, какие надежды возлагаются на нее. «Я помогу вам!» — заявила она.

Вильгельм продолжал бесцельно бродить по лесам в окрестностях Касселя. Мысли его, судя по всему, витали где-то далеко. Сорвав цветок вереска, он вдруг заявил Ниману, что этот цветок был в петлице мундира его отца во время помолвки с Викки. 5 сентября состоялась первая после длительного перерыва и последняя встреча Вильгельма с судовладельцем Баллином. Тот давно искал возможности переговорить с кайзером, но его не допускали. Баллин не нравился Доне, считающей его — впрочем, справедливо — сторонником идеи компромиссного мира. С сентября 1914 года прекратились их обычные неформальные беседы. Баллин считал (также не без оснований), что Вильгельму говорят только то, что ему может понравиться. И на этот раз было сделано все, чтобы откровенного разговора не получилось. Берг занес намеченную беседу в рубрику «аудиенций», чтобы иметь право присутствовать в качестве официально предусмотренного в таких случаях третьего лица. Вильгельм возразил, заявив, что он хочет пообщаться с Баллином один на один, и даже изменил время беседы, чтобы избавиться от присутствия Берга. Не тут-то было: новый шеф гражданского кабинета настоял на своем, и, хотя полуторачасовая беседа проходила в неформальной обстановке — в дворцовой галерее, Берг-Маркинен не оставил их наедине ни на минуту. Баллин был раздосадован невозможностью откровенного разговора, что отражается в его заметках об этой беседе:

«Я обнаружил, что кайзер получает абсолютно неверную информацию и что он пребывает в состоянии эйфории, возможно, напускной, вызванной присутствием третьего лица. Все подано ему в таком извращенном виде, что даже страшный провал нашего наступления, поначалу вызвавший у него тяжелую депрессию, теперь каким-то образом воспринимается им как успех. Он рассуждает так: наступления вредны, вот и в данном случае оно стоило нам сотни тысяч жертв, это — утрата ценного человеческого материала. Другое дело оборона: мы зацепимся за „линию Гинденбурга“, и все будет в порядке. Бедному монарху все так подали, что он даже не заметил катастрофы».

Баллин спросил: может быть, кайзер обратится к президенту Вильсону с просьбой начать переговоры о мире? В качестве парламентера вполне подошел бы Бюлов. Верховное командование пытается залатать прорехи в линии фронта, Вильгельм все еще возлагает надежды на свою кузину, королеву Голландии, а время уходит…

Встречу никак нельзя было назвать успешной. Берг еще до встречи поставил Баллина в очень жесткие рамки, заявив, что нельзя отравлять настроение кайзера излишним пессимизмом. Вильгельм высказал единственно разумную мысль — эта война будет не последней, за ней последует другая, как за Первой Пунической — Вторая Пуническая.

Баллин был разочарован не только тем, что ему пришлось говорить в присутствии несимпатичного соглядатая: Вильгельм не пригласил его отобедать вместе с ним, как это обычно бывало в прошлом. Кайзер удалился в покои больной жены, оставив Баллина в обществе военных. Общий вывод, который сделал Баллин, заключался в том, что Вильгельм — «человек полностью сломленный», подпавший под полное влияние Берга и генералов.

6 сентября произошла комическая интермедия: с визитом в Вильгельмсхоэ прибыл гетман нового, созданного немцами марионеточного украинского государства со свитой казаков в красочных костюмах. Гетман поделился своей тревогой относительно состояния расквартированных на востоке оккупационных войск, особенно австрийских.

Вильгельм отправился на завод Круппа с целью поднять дух рабочих. Он прошелся по цехам, заговаривал с людьми, дружески похлопывал их по плечу. В будущем такие «походы в народ» станут обязательным антуражем для сильных мира сего, но в данном случае особого эффекта достичь не удалось. Получасовая речь кайзера состояла наполовину из обещаний, наполовину из угроз, и даже с точки зрения ораторского мастерства она была ниже всякой критики. По мнению Ильземана, в ней было много такого, о чем лучше было умолчать. Когда Вильгельм задал Бергу вопрос: «Ну, как Вам моя речь?» — тот ответил витиеватой фразой: «Ну, я могу много что сказать, и готов сделать это со всей искренностью, но ведь на Вас никогда не угодишь!»

Кайзер возвратился в Спа и услышал там новые неприятные известия о тайных попытках Австрии заключить сепаратный мир. Вильгельм пришел в состояние нервного возбуждения. Верховное командование ликвидировало свой командный пункт в Авене, и отныне все нити руководства войсками были сосредоточены в Спа. 18 сентября Вильгельм в ходе инспекционной поездки в армию герцога Альберта в последний раз посетил свой эльзасский замок в Урвилле, близ Кольмара. Бравый вид солдат, видимо, повысил настроение кайзера. Однако в Спа его вновь ожидали дурные вести. В Палестине турки теряли одну позицию за другой, союзники прорвали линию обороны болгарских войск… 24 сентября Вильгельм совершил поездку в Киль, где ему бросились в глаза «многочисленные угрюмые лица» матросов.

Он осматривал новейшие образцы мин и торпед в Киле, когда пришло известие о капитуляции Болгарии. Вильгельм услышал новость от Нимана в вагоне-ресторане своего поезда. Он встал и молча прошел в личные покои. Можно понять его состояние: всего несколько недель назад болгарский царь клятвенно заверял его, что ни в коем случае не пойдет на сепаратный мир, — неужели слово монарха уже ничего не значит? Вильгельм приказал немедленно возвращаться в Спа. Между тем британские и бельгийские войска продолжали свое наступление во Фландрии. Ниман, случайно встретив генерала фон Бартенверфера в подъезде отеля «Британник», где располагался Генштаб, узнал от того поразительную новость: Людендорф требует перемирия. Для Вильгельма просьба о перемирии была равнозначна капитуляции. Он хотел осуществить свой план дать еще одно, решающее сражение на Западном фронте и в случае его неблагоприятного исхода обратиться к нации с призывом «Победа или смерть». Такие лозунги в стиле деятелей Великой Французской революции усиленно пропагандировал Ратенау на страницах «Фоссише цейтунг».

30 сентября полковник фон Хефтен имел интересный разговор с канцлером, который собирался покинуть пост. Гертлинг спросил офицера: «Что Вы думаете по поводу ситуации на фронтах?» Тот ответил прямо: «Должен сказать, оно катастрофическое» — и, в свою очередь, задал вопрос: «Ваше превосходительство, что произойдет, если Вильсон потребует от кайзера отречься от престола?» Ответ Гертлинга: «Прошлое воскресенье кайзер спросил меня о том же, и я ответил: „Ваше Величество, я не думаю, что дело дойдет до этого, но если он выдвинет такое условие, то мы вернемся на поле боя“. Хефтен удивился. „Неужели канцлер верит, что солдаты будут воевать?“ Гертлинг: „Я считаю, что Вы слишком большой пессимист“».