Джайлз Макдоно - Последний кайзер. Вильгельм Неистовый

• Название: Последний кайзер. Вильгельм Неистовый
• Автор: Джайлз Макдоно
• Издательство: АСТ
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023641-7, 5-9660-0108-1

Вильгельм II. Внук королевы Виктории. Последний кайзер Германии, вынужденный бежать из страны. Тот, кто начал Первую мировую войну, погубившую его империю. Сложная, противоречивая фигура на шахматной доске Истории.

Так кем же он был?

Кем считал себя сам?

Как выглядел в глазах современников — и каким предстал для потомков?

---

Налицо была генеральная репетиция будущей мировой войны. В Санкт-Петербурге министр иностранных дел Сазонов лишь пожал плечами, когда ему было заявлено о катастрофических последствиях такого развития событий для Европы. 3 декабря Лихновский имел беседу с Холденом, в ходе которой британский министр заявил, что его страна не останется равнодушной перед лицом австрийского вторжения в Сербию. Известие о том, что Британия серьезно относится к своим обязательствам в рамках Антанты, вызвало у Вильгельма приступ бешенства:

«Из-за того, что Англия слишком труслива, чтобы бросить Францию и Россию на произвол судьбы, из-за того, что она так нам завидует и так нас ненавидит, из-за этого, оказывается, ни одна прочая держава уже не имеет права взять в руки меч для защиты своих интересов, а сами они, несмотря на все заверения, данные Маршаллю фон Биберштейну и Лихновскому, собираются выступить против нас! О, эта нация лавочников! И это они называют политикой мира! Баланс сил! В решающей битве между немцами и славянами англосаксы на стороне славян и галлов!»

Еще 8-го числа он не успокоился, говорил, что англичане завистливы, их снедает страх перед величием рейха, речь идет о вопросе жизни и смерти для Германии.

В этот день, 8 декабря 1912 года, состоялся знаменитый Военный совет, на котором, как утверждают историки школы Фишера, было принято решение о начале агрессивной, захватнической войны со стороны Германии. Однако остается невыясненным, что представляли собой произнесенные там слова кайзера — четко сформулированную военную программу, демонстрацию своих качеств волевого и решительного политика или же простое выражение отчаяния из-за того, что Германию припирают к стене. Во всяком случае, никто не сумел доказать, что слова кайзера вылились в какую-то «позитивную, конкретную акцию». Вероятно, можно говорить лишь о всплеске эмоций. Проводить прямую связь между декабрем 1912-го и событиями июля — августа 1914 года было бы некорректно.

Что же происходило на упомянутом совете? Присутствовали Мольтке, Тирпиц, морской министр фон Хееринген и Мюллер. Вильгельм, как уже говорилось, бушевал: срочно надо искать союзников, прозондировать на этот счет болгар, румын, албанцев и турок, он не собирается и дальше покорно ждать соглашения с Британией, надо немедленно начинать войну с Францией и Россией.

Он уже видел в своем воображении героические подвиги своих моряков: подводные лодки нападают на британские транспорты, перевозящие войска в Дюнкерк, русло Темзы усеяно минами… Тирпицу было велено строить больше подводных лодок. Мольтке выразил удовлетворение решительной позицией кайзера, заявив: «Я считаю войну неизбежной, и чем быстрее она начнется, тем лучше… Однако следует через прессу подготовить публику, позаботиться о том, чтобы сделать популярной идею войны с Россией — в духе сказанного Его Величеством».

Тирпицу поручили задействовать на полную мощность свои контакты с журналистами. Составили меморандум на имя Бетман-Гольвега: тот тоже должен был принять соответствующие меры для воздействия на общественное мнение. Гросс-адмирал вдруг нажал на тормоза: флот еще не готов, восемнадцать месяцев понадобится на работы по расширению Кильского канала, чтобы через него могли пройти дредноуты, и для окончания строительства базы подводных лодок на Гельголанде. Восемнадцать месяцев — это как раз июнь 1914 года, плюс-минус месяц. Мольтке выразил разочарование позицией Тирпица: «Флот и тогда будет не готов, а армия окажется к тому времени в менее выгодном положении; противник вооружается более интенсивно, чем мы, у нас не хватает денег». Мюллер поддержал Мольтке. Его резюме достаточно красноречиво: «На этом совещание закончилось. В результате — ничего». Правда, командование сухопутной армии добилось значительного увеличения бюджета на 1913 год, а Генеральный штаб усилил разработку планов военных операций на территориях сопредельных государств. Один из них предусматривал даже вторжение и захват Великобритании.

Никто не подумал о дипломатическом прикрытии; о содержании дискуссии на Военном совете поспешили информировать военных министров Баварии и Саксонии. Вильгельму поступили очередные секретные данные о намерении Великобритании выступить в случае войны на стороне Франции и России. Кайзер не торопился делиться с канцлером планами, разработанными на совете. Бетман-Гольвег и сам думал о возможности начала войны; он считал возможным пойти на такой шаг только в том случае, если Британия останется нейтральной. По его мнению, шанс еще оставался, не надо было только глупо провоцировать Англию, а следовало остановить строительство новых кораблей. Вильгельм оставался в воинственном состоянии духа. Три дня спустя после заседания совета он все еще кипел негодованием: «Англия не может вынести, что Германия становится самой могущественной державой на континенте и что Европа объединится под ее руководством».

В ход шел и такой силлогизм: Британия — союзник Франции, значит, она враг Германии. Когда наконец канцлер узнал о том, что происходило 8 декабря, его возмущению поведением кайзера не было предела: «За спиной Кидерлен-Вехтера, за моей спиной он устроил этот Военный совет со своими паладинами из армейской и флотской шатии». По его мнению, высказывания Холдена были вырваны из контекста и искажены.

Вильгельм продолжал подстрекать Франца Фердинанда: надо ковать железо, пока горячо, но эрцгерцог считал, что политические лидеры Германии не разделяют настроя кайзера, и занял более трезвую и осторожную позицию. 27 декабря Ратенау посетил Бетмана в его поместье Гогенфинов на Одере. Канцлер сообщил, что разочарован в Холдене.

Вильгельм явно преувеличивал свои способности контролировать ситуацию в условиях кризиса. Мюллер вспоминает об одном разговоре с кайзером того времени. Речь шла о тех немногих высокопоставленных военных, которые, ожидая войны, переводили свои сбережения в Цюрих. Вильгельм заметил: «Да, мы живем в странное время». Мюллер добавил: «И очень тяжелое для Вас, Ваше Величество». Кайзер бодро ответил: «Ну, это моя профессия. Я вполне доволен, я люблю такие вещи». Далее Мюллер отметил, что не уверен, в силах ли Бетман справиться со своими обязанностями. Относительно потенций его величества Мюллер благоразумно промолчал.

IX

Неожиданным ударом стала кончина Кидерлена. Он сильно пил и умер 30 декабря от сердечного приступа, предварительно опрокинув в себя шесть полных бокалов коньяка. Бюлов, удобно устроившийся в своем итальянском гнездышке, не замедлил с комментарием: он виделся с министром иностранных дел в начале года, и уже тогда тот выглядел «вымотанным и обрюзгшим», а в общем, какое горе для страны! Должно быть, он изменил свое мнение о Кидерлен-Вехтере: ранее, в разговоре с Бернсторфом, он назвал ныне покойного «бешеным псом, которого надо держать на цепи где-нибудь подальше, типа Бухареста». Бюлов, правда, никогда не считал Кидерлен-Вехтерна дураком; этой характеристики он удостоил преемника — Ягова. Видимо, тут сыграла роль личная антипатия — впрочем, это чувство Бюлов испытывал в отношении любого, кто так или иначе получил допуск к кормилу власти после того, как он сам оказался не у дел.

Накануне Рождества Мюллер и Мольтке вместе ехали из Потсдама в Берлин. Как вспоминает Мюллер, Мольтке был «очень озабочен, — в том числе нашей неготовностью к войне, отсутствием у нас, и еще больше — у Австрии, ясных целей, тем, что мы не сможем обойтись без нарушения нейтралитета Бельгии, и тем, наконец, что нам совершенно неясна личность австрийского наследника». Мольтке особенно не устраивало то, что Франц Фердинанд оказывал предпочтение славянам и, по слухам, хотел бы создать полунезависимый национальный очаг для чехов в Богемии. Мюллер утверждает, что именно тогда он впервые услышал о планах нарушения суверенитета Бельгии. Мольтке выражал также беспокойство по поводу возможных шагов Вильгельма: а вдруг он начнет вмешиваться в военные дела, навязывать свои решения генералам? Мюллер попытался успокоить его. По его мнению, кайзер не будет так поступать.

Ягов начал действовать в духе решений Военного совета. Этот курс вел к войне. Первое время кайзер не имел возражений, но вдруг дал задний ход. Тирпиц называет даже точную дату этого «поворота на 180 градусов» — 6 января 1913 года. В апреле один германский военный атташе уже сообщал, что Вильгельм — против войны, как и все остальные, кроме деятелей из Генштаба — те считают войну неизбежной. Пацифистский настрой Вильгельма стоил ему поддержки тех, на кого он больше всего надеялся, — правых. Те обрушились на него с яростными нападками. В 1913 году граф Ревентлов опубликовал памфлет «Кайзер и монархисты». Там критика кайзера была выдержана еще в достаточно замаскированной форме: «Кайзер и король Пруссии имеет не только общечеловеческое, но и конституционно закрепленное право на ошибки. Ни одному немцу не позволено подвергать сомнению это его право или осуждать его за ошибки, разумеется, в случае, если он при этом не нарушает конституционных заповедей». Тогда же Лиман выпустил в свет новое издание своего «Кайзера», где он уже прямо обвинял Вильгельма в византинизме.