Энн Агирре - Анклав

• Название: Анклав
• Автор: Энн Агирре
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61813-2

Сколько себя помнила, она всегда мечтала стать Охотницей и защищать свой Анклав, расположенный глубоко под землей.

И вот в день пятнадцатилетия после торжественной церемонии ей присвоили новое имя. Теперь она не просто «девочка № 15» – одна из множества мелких, а Двойка – полноправный член Анклава и лучшая Охотница в своей группе.

Впереди – несколько лет вполне предсказуемой жизни, защита Анклава от Уродов – страшных зомби, одержимых лишь голодом. Но это не пугает Двойку – ведь всю свою сознательную жизнь она провела в тренировках с оружием, ее учили убивать этих безмозглых тварей.

Впрочем, ее планы летят ко всем чертям, когда в напарники ей определяют Невидимку – мрачного и нелюдимого парня, появившегося в Анклаве с той стороны забора.

Вместе с ним она восстанет против общепринятых правил, будет изгнана из родного дома и постарается выжить на Поверхности. Найдет ли она новый дом в Нью-Йорке, пустом и мертвом после биологической катастрофы городе?

Впервые на русском языке!

---

Энн Агирре Анклав

Андрес, эта книга, как всегда, посвящается тебе. На пути мне попадались не только розы, но и шипы, но ты всегда был рядом, чтобы поддержать меня и утешить.

Copyright © 2011 by Ann Aguirre

This edition published by arrangement with Taryn Fagerness Agency and Synopsis Literary Agency

Часть первая Там, внизу

…в лишенной окон гробнице слепой матери, в глухую полночь, при неясном свете алебастровой лампы во тьму со слабым криком явилась девочка.

Джордж Макдональд, «История Фотогена и Никтерис»[1]

Двойка

Я родилась после второй Катастрофы.

Рассказывают, что когда-то люди жили дольше. Но я всегда думала, что это так, выдумки. Легенды и все такое. Среди тех, кого я знала, даже до сорока никто не доживал. А сегодня у меня день рождения. Каждый год в этот день меня накрывало страхом, страх держался и не уходил. А в этот раз стало совсем худо. В нашем анклаве старейшина дотянул до двадцати пяти. На него было страшно смотреть: весь морщинистый, пальцы дрожат, из рук все валится. Люди шептались, мол, надо бы беднягу убить и тем избавить от мучений, но на самом-то деле им просто было невмоготу глядеть и понимать, что они скоро усохнут и точно так же ослабеют.

– Ну что? Готова?

Шнурок стоял в темноте и терпеливо ждал.

У него уже были шрамы на руках – ведь Шнурок на два года старше меня. Раз он прошел через ритуал и выжил, я тем более смогу. Он же дохляк, как ни погляди, еще и мелкорослый. От голода и лишений щеки Шнурка ввалились, и выглядел он старше своих лет. Я кивнула. Пришло время становиться женщиной.

В туннелях просторно, по полу тянутся длинные металлические полосы. Мы в свое время обнаружили и всякие штуки, в которых, наверное, раньше ездили. Но они валялись, опрокинутые на бок, как огромные мертвые звери. Мы в них прятались, если что-то нехорошее случалось. К примеру, охотники до анклава еще не дошли, а на них напали. Толстая металлическая стена между тобой и голодным врагом – это хорошо. Потому что тогда ты выживешь. А если спрятаться не успел – умрешь. Вот такие дела.

Я-то, конечно, из анклава никуда не выходила. Здесь мы жили, в тесном мирке, в темноте, среди вьющихся струек дыма. Кругом – старые, старые стены из больших четырехугольных камней. Когда-то они были цветными, но с годами краска стерлась, стены поблекли и стали грязно-серыми. Хотя кое-где встречались и пятна цвета – мы кучу разной всячины притаскивали из охотничьих вылазок.

Я шла за Шнурком через привычный лабиринт коридоров, и взгляд мой перебегал от одной знакомой вещи к другой. А вот и моя любимая – девочка на белом облаке. Что-то она держала в руке, теперь и не поймешь что – картинка стерлась в этом месте. А вот надпись – яркая такая, большими красными буквами – сохранилась: «РАЙСКАЯ ВЕТЧИНА». Красотища! Не знаю, что это такое было, но, судя по выражению лица девочки, что-то очень приятное…

Сегодня – День наречения имени, поэтому все в сборе. В том числе и те, кому предстоит получить имя. Все, кто сумел дожить до этого события. Мелкие помирали в таких количествах, что никто не морочился с именами: пащенков просто называли Мальчик или Девочка, ну и прибавляли порядковый номер. Анклав у нас маленький – и, по правде говоря, становится все меньше и меньше, – так что я, вглядываясь в скрытые полутьмой лица, узнала всех до единого. Живот скрутило от страха – перед неминуемой болью. И перед неизвестностью – каким-то имечком меня припечатает… Назовут какой-нибудь дрянью – так до самой смерти и проходишь…

«Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет что-то хорошее…»

Старейшина – у него, бедняги, не самое замечательное имя, Белая Стена, – вышел в центр круга. Встал у костра, и лижущее угли пламя расцветило его лицо жутковатыми оттенками. Старейшина протянул руку и поманил меня.

А когда я подошла, громко сказал:

– Охотники! Несите свои дары!

И все выходили и складывали приношения у моих ног. Куча любопытных штук все росла – кстати, назначение некоторых я себе плохо представляла. Может, для красоты? На стенку повесить и все такое? А, между прочим, людям из прежнего мира нравились всякие симпатичные штуки – прямо жить они без них не могли. Ну, я-то могла. Потому что жизнь совсем другая.

А когда все сделали то, что должно, Белая Стена повернулся ко мне:

– Пора.

Вокруг воцарилось молчание. Где-то в глубине туннелей эхом отдавались крики. Совсем рядом с нами кто-то мучился и страдал. Но он не вышел возрастом, и присутствовать на церемонии имянаречения ему не полагалось. Возможно, к окончанию ритуала мы кого-нибудь недосчитаемся. Наши ряды косили болезни, а от лекаря больше вреда, чем пользы. Ну, по крайней мере, так я сама думала. Но мне хватало ума не лезть с возражениями – назначил он какой-то медикамент, ну и пусть. В анклаве слишком умных недолюбливали.

«Правила! – сказал бы в таком случае Белая Стена. – Правила и только правила позволяют нам выжить! А если кому-то что-то не по нраву – пожалуйста, путь на Поверхность всегда открыт». Н-да, старейшина наш был человеком вредным, чтобы не сказать злобным. Уж не знаю, возраст тому причиной или он сразу таким уродился. И вот теперь он стоял и ждал. Ждал, когда можно будет пустить мне кровь.

Конечно, раньше мне не приходилось видеть, как оно все идет во время ритуала. Но я знала, что должно произойти. И протянула обе руки. В свете костра вспыхнуло лезвие бритвы. Бритва – наше сокровище. Старейшина лично ухаживал за ней, чистил и натачивал. Лезвие трижды пропороло кожу на левой руке. Я держалась изо всех сил, и боль не вырвалась криком. Она свернулась внутри – молча. Я не опозорю анклав. Я не буду плакать, как маленькая. Старейшина полоснул меня по правой руке – держись, держись, не распускай нюни. Я стиснула зубы. По рукам стекала кровь. Не очень много – Белая Стена резал неглубоко. Так, чтобы память осталась.

– Закрой глаза, – скомандовал он.

Я повиновалась. Он наклонился и разложил передо мной подарки. А потом вцепился в руку тонкими холодными пальцами. На что моя кровь попадет, тем меня и назовут. Я стояла с закрытыми глазами, все замерли в благоговейной тишине – только дыхание и слышалось. И тут рядом со мной кто-то пошевелился.

– Открой глаза и скажи слово приветствия миру, Охотница. Отныне имя тебе – Двойка.

Старейшина держал карту. Рваную, заляпанную, пожелтевшую от времени. С одной стороны – красивый красный рисунок, а с другой на меня смотрело что-то вроде черной лопаты. Ну и цифра «два». На карте остались капли моей крови – теперь я должна носить ее при себе и никогда с ней не расставаться. Двойка перекочевала в мои ладони, и я произнесла положенные слова благодарности.

«Как странно-то…»

Ну да, теперь я уже не Девочка 15. Но ничего, надо привыкать к новому имени.

Люди тем временем расходились. Мне уважительно кивали, разворачивались и шли заниматься своими делами. Церемония имянаречения завершилась, пора работать – добывать еду или всякие полезные вещи. Жизнь – она ведь не останавливается.

– Молодчина, хорошо держалась, – сказал Шнурок. – А теперь пошли, с руками твоими разберемся.

Хорошо, что при этом никого не было – потому как мужество мне изменило. Когда Шнурок прижег мне ранки, я расплакалась от боли. Раскаленное железо коснулось каждого пореза – а всего их было шесть. Шесть шрамов, доказывающих, что я крепкая и сильная и имею право на звание Охотницы. Другие граждане не могли похвастаться таким же количеством отметин – Строители, к примеру, обходились тремя. А Производители – и вовсе одним. Сколько мы себя помнили, количество шрамов на руке показывало, чем гражданин занимается и насколько полезен.

Оставлять порезы без обработки нельзя, и причин тому две. Во-первых, шрам образуется неправильный, а во-вторых, инфекция может попасть. Много народу погибло после церемонии имянаречения, а все потому, что они плакали и умоляли не прижигать порезы – выдержать прикосновение раскаленного добела железа им оказалось не по силам. Ну и помирали потом от заражения. Так что я рыдала, а у Шнурка даже рука не дрогнула – и правильно.

«Теперь я – Двойка».

Раскаленное железо убивало нервные окончания, слезы текли по щекам, но почетные отметины появлялись одна за другой, свидетельствуя: я сильна и способна выдержать любое испытание. Я не пропаду в туннелях. Я готовилась к этому дню всю жизнь – дубинка и кинжал одинаково легко ложатся мне в руку. Нам приносили пищу, которую кто-то для нас добыл – и я всегда знала: скоро настанет и мой час пойти на охоту и добыть еды для голодной мелкоты.

И вот этот час пришел. Девочка 15 умерла.

Да здравствует Двойка!

В честь имянаречения мои друзья устроили праздник. Они ждали в общем зале. Мы выросли вместе, с другими ребятами наши пути потом разошлись – все-таки характеры разные, да и физические данные тоже. Но мы с Наперстком и Камнем остались друзьями. Я была самой младшей, и, получив имена, приятели вдоволь покуражились, по-прежнему называя меня Девочкой 15 и хвастаясь своими взрослыми прозваниями.