Кристиан Мёрк - Дорогой Джим

• Название: Дорогой Джим
• Автор: Кристиан Мёрк
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Триллер
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-486-03186-1

Три сестры — Фиона, Рошин и Ифе Уэлш. Три истории — дневники погибших Фионы и Рошин и исчезнувшей Ифе. И одна тайна, скрытая во мраке ночи. Сестры расскажут нам все, как было, без прикрас и сомнений. Жизнь текла своим чередом, пока в жизни этих женщин не появился Джим. Они полюбили его, но жестоко расправились с ним. Впрочем, отмщение обошлось сестрам Уэлш слишком дорого…

---

Мы с Рози уселись за стол — я украдкой не спускала с нее глаз, просто на всякий случай, вдруг ей опять придет в голову бросить вызов судьбе — или мне. Проказливая улыбка, кривившая ее губы, в сочетании с этим ее жутким готическим макияжем придавала Рози что-то бесовское. Вдруг взгляд сестры упал на диван, придвинутый почти вплотную ко второму очагу, — словно тетка уже заранее приняла все необходимые меры, чтобы не дать Санте пробраться в дом. Только угрожающий взгляд, которым я пригвоздила Рози к месту, помешал ей отпустить одну из тех ехидных шуточек, которые постоянно рождались в ее голове.

Третий стул оставался пустым. Ифе опять не пришла. Как обычно.

Единственная причина, почему я до сих пор не сказала о ней ни слова, состояла в том, что Ифе всегда была сильной — сильнее, чем любая из нас. Они с Рошин близняшки. Рози была похожа на нее как две капли воды — если, конечно, не считать одной маленькой детали: ни один нормальный человек никогда не смог бы перепутать их, даже когда обе лежали еще в пеленках. Потому что если Рози постоянно окружала аура расчетливой агрессивности, что еще больше подчеркивала жирная черная подводка для глаз, то от Ифе просто веяло какой-то сказочной чистотой и непорочностью. Помнишь, раньше я уже упоминала Ирландскую Весну, праздник, безупречный с точки зрения коммерческой выгоды? Что-то подобное представляла собой и Ифе — это был имидж, который она создала для себя, ее коронный трюк. Только вместо воющих ирландских волынок и трилистника[13] в качестве саундтрека к своей жизни сестра выбрала нечто другое: она играла дэт-метал[14] в компании с каким-то парнем, немцем, который обычно «зажигал» так, что едва не сгорал сам там же, на сцене. Ифе сама шила себе платья, неизменно выбирая для этого ткань с крупным цветочным рисунком, под которые всегда надевала босоножки на босу ногу. Сестра постоянно ходила босой — зимой и летом. Она, единственная из нас троих, унаследовала от мамы ее жизнерадостное убеждение: «Вот увидишь, завтра утром все будет хорошо». Это действовало на мужчин не менее убийственно, чем неизменная мрачность Рози — на парней, у которых в носу колец было вдвое больше, чем на пальцах. Все дело в том, что если Рози с ее демонической внешностью и богемными привычками всегда твердо придерживалась принципа никогда не вступать в близкие отношения с противоположным полом, то ее близняшка в этом смысле отнюдь не намерена была, сложа руки, смирно сидеть на заднем сиденье автобуса — надеюсь, ты понимаешь, на что я намекаю.

Когда страховая компании по достижении нами совершеннолетия (я намеренно употребляю этот термин, поскольку дело касается Рози) выплатила каждой из нас ее долю страховки за сгоревший дом, Ифе тут же приобрела старый зеленый «мерседес», такой, знаешь, с фарами в виде восьмерки, и основала свою собственную компанию по прокату такси. Доходов едва хватало на платья в стиле хиппи, но ее это, по-моему, мало волновало. И хотя ей постоянно намекали, что молоденькой девушке разъезжать по дорогам в полном одиночестве попросту небезопасно, Ифе, поправляя коврик на водительском сиденье, только смеялась в ответ. Под сиденьем она держала старый отцовский карабин, заряженный и в полной боевой готовности. Выглядел он устрашающе, тем более что металл после пожара потускнел и цветом стал напоминать старую медь. «Посмотрим, как им понравится это», — шутила она, намекая на тех, кому могла прийти в голову мысль обидеть ее. На губах ее при этих словах появлялась широкая улыбка.

За год до всех этих событий Финбар уговорил ее купить довольно ветхий полуразвалившийся каменный коттедж, находившийся где-то у черта на рогах, прямо посреди поля, возле деревушки с поэтическим названием Эйрис. Поселившись в нем, вы могли до полного обалдения любоваться овцами, с кротким видом щиплющими траву вдоль дороги, и целыми полями ирисов, благодаря которым после дождя весь мир вокруг вас окрашивался в желтый цвет. Крыша коттеджа протекала, но Ифе он был по душе. Иногда, приехав к сестре без предупреждения, я видела, как она стоит среди деревьев, в своих высоких грубых ботинках и шортах, и с закрытыми глазами наслаждается всем этим… будто разговаривает с цветами и птицами. Тогда я молча уходила, чтобы не мешать ей, потому что вся эта сцена выглядела такой естественной… такой умиротворяющей. А иногда я просто завидовала сестре.

— Господи, я такая голодная! Как зверь! Могла бы с радостью сгрызть даже жилистую задницу какого-нибудь фермера!

Обернувшись, мы увидели Ифе — ухмыляясь, она ворвалась в гостиную и плюхнула между тарелками какой-то непонятного вида кекс, а потом и сама уселась за стол. При этом она попутно расцеловала тетушку в обе щеки, причем с таким пылом, что Мойра даже на мгновение забыла сделать вид, что по-прежнему оплакивает измену своего неверного возлюбленного. Сев за стол, Ифе весело подмигнула нам с Рози. Как обычно, присутствие Ифе моментально поставило крест на всех попытках тетушки придать обеду траурный оттенок, чтобы самой, естественно, изображать невинную жертву. Яркое, в крупный зеленый горох платье Ифе просто резало глаз — засмотревшись на него, мы на мгновение забыли даже о висевшей над дверью иконке Божьей Матери, залитой сиянием неоновых лампочек.

— Ифе, может, ты прочитаешь благодарственную молитву? — кротко попросила тетя Мойра, и Ифе, как всегда пребывавшая в благодушном настроении, послушно склонила голову.

— Отец наш, — на автопилоте забубнила она, машинально повернув голову в сторону статуэтки Создателя. Такая привычка у всех нас выработалась с годами. — Благослови эту пищу и людей в этом доме, чтобы бы могли наслаждаться тем, что Ты, в неизреченной милости Твоей, посылаешь нам. — Быстрый тычок локтем, который я дала Рози, заставил сестру молитвенно сложить руки и поднять густо накрашенные, как у всех «готов»,[15] глаза к небу.

— Аминь, — елейным тоном пробормотала Мойра, после чего принялась раскладывать по тарелкам жутковатого вида, лишенную даже намека на вкус, еду.

— Интересно, это когда ж Богоматерь обзавелась такой иллюминацией? Прямо Лас-Вегас, ей-богу! — брякнула Рози прежде, чем я успела ей помешать. Тетушка Мойра болезненно вздрогнула, по лицу ее пробежала судорога. Пробормотав что-то невнятное, что, мол, нужно подрезать еще хлеба, она поспешно удалилась на кухню.

— Заткнись, идиотка! — прошипела я. — Эй, ты слышишь меня, ночная бабочка? Прикуси язык и оставь это дерьмо при себе! — Лицо Рози под толстым слоем белой, похожей на сахарную, пудры чуть заметно порозовело. Она недовольно передернула плечами, но промолчала — тем более что в эту минуту на пороге, держа в руках корзинку с черствыми булками, которые если и были свежими, то никак не меньше недели назад, появилась Мойра.

Ифе пережевывала пищу с таким благодушным видом, будто ничего вкуснее сроду не ела, она умудрилась даже похвалить «изумительный аромат» тетушкиной стряпни. Расчувствовавшись, Мойра вскочила из-за стола и запечатлела благодарный поцелуй на свежевыбритой голове племянницы — светлый бобрик на голове Ифе делал сестру похожей на молоденького анемичного новобранца.

— Простите, что опоздала, — пробормотала Ифе. Ущипнув Рози за коленку, она подложила себе на тарелку еще немного этой отвратительной тухлятины, которую тетушке было угодно называть мясом. — Но буквально пару минут назад меня едва не сшиб какой-то чокнутый мотоциклист, представляете? Блин, едва успела отпрыгнуть в сторону!

— Детка, следи за своим языком, — машинально пробормотала Мойра, правда, с улыбкой. Впрочем, мы давно уже догадались, что Ифе была ее любимицей.

— Ой… Да, конечно! Прости.

— Так что ты там сказала о мотоциклисте? — поинтересовалась я самым равнодушным тоном, который только была в состоянии изобразить. Но при этом заметила, как Рози, по-птичьи склонив на плечо голову, с подозрением уставилась на меня.

— Он пролетел на своей пукалке мимо кладбища Святого Финнеаса, да еще гнал так, будто ему вставили пистон в задницу. — Ифе, прожевав, бросила взгляд на свои розовые «гады».[16] — Симпатичный сукин сын, надо признать.

Как ты можешь догадаться, спрашивать, какой марки был мотоцикл, не имело ни малейшего смысла.

— Куда он ехал, ты случайно не заметила? — спросила я.

— Ну-у… судя по направлению, в ближайший паб. А почему ты спрашиваешь?

— Просто спрашиваю. Вроде бы для этих бельгийских недоумков, банкиров, каждый из которых воображает себя Марлоном Брандо, еще не сезон. — Штука в том, что каждый год в наш городок, словно мухи на мед, слетались немолодые уже мужчины, все, как на подбор, с дублеными, морщинистыми лицами и молодыми женами, оставляли тут горы наличных, а иногда, случалось, и голову. У местной гарды с такими всегда было полно хлопот — приходилось проводить расследование, ну и все такое. Я надеялась, что даже Рози купится на эту мою выдумку.