Юрий Платонычев - А дальше только океан

• Название: А дальше только океан
• Автор: Юрий Платонычев
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1985

Герои романа — военные моряки-тихоокеанцы, занятые подготовкой оружия для боевых кораблей. Автор, морской офицер, показывает, как в нелегких условиях Севера закаляются характеры людей, как шаг за шагом сплачивается воинский коллектив, возрастает его готовность к выполнению самых сложных задач, преодолеваются элементы рутины, инертности. Заметное место в романе отводится описанию природы.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

— Какое! — Жилин сипло вздохнул, изображая огорчение. — Разве дадут? Потому и сбежал сюда.

— Понятно. Кабинет к вашим услугам…

— Нет-нет, — Жилин замотал головой, — мешать не буду. Занимайтесь вашими командирскими удовольствиями, а я уж у торпед.

— Ваша воля, — не стал настаивать Павлов. — Вы знаете, что этими практическими торпедами скоро стрелять, потому не будете очень отвлекать расчеты…

— Разумеется, — прервал его Жилин.

Жилин называл себя специалистом широкого профиля, любил говорить, что широту кругозора он вообще ценит превыше всего. Он совершенствовался на разных курсах, даже в академии, однако знания, что давали слушателям те почтенные учебные заведения, в его памяти то ли растворялись, то ли оседали настолько глубоко, что уже не всплывали, и в его теоретическом багаже обо всем оставались разве что самые общие сведения. Очередную учебу Жилин никогда не стремился закреплять практикой, оттого многое забывал, что, впрочем, философски причислял к весьма полезным свойствам человеческой головы, ибо «голова — не бездонная бочка, всего не уместит». Тем не менее Петр Савельевич оперировал массой технических характеристик, при большом начальстве всегда называл много цифр, создавая о себе впечатление как об эрудированном специалисте.

В познании торпед он, однако, окончательно остановился на «тридцатьдевятке». Была раньше такая торпеда — образца тысяча девятьсот тридцать девятого года. Для своего времени она считалась лучше зарубежных, отличалась простотой, надежностью, успешно применялась в Отечественную войну и еще оставалась на вооружении несколько лет спустя. На курсах и в академии Петр Савельевич изучал и более новое морское оружие — самонаводящееся, неконтактное, с программным управлением, но в его памяти так и задержалась только «тридцатьдевятка», только она оставалась для него неким фундаментом, хотя на этом фундаменте давно уже не возводилось никакой надстройки. Может, теперь он сдвинется с мертвой точки?..

Петр Савельевич сидел на стуле в отдалении от торпед довольно значительном, многое плохо видел и лишь догадывался, что делают матросы. Через час ему стало скучно, через два неудержимо захотелось прикрыть глаза, он то и дело клевал носом, тут же встряхивался и незаметно озирался. Чем, однако же, прогнать сонливость?..

— Ну-ка, молодой человек, — Жилин поманил к себе пальцем курчавенького парня, явно из первогодков.

— Матрос Топорков, — бойко представился тот, поедая глазами капитана второго ранга.

— Скажите, пожалуйста, — залюбезничал Жилин, — какой ход золотника в рулевой машинке?

Топорков начал что-то усиленно вспоминать, в его памяти плясали три каких-то числа, но какое из них нужное — хоть убей! — не вспоминалось. Мичман Серов, командир расчета, выписывал головой сложные зигзаги, выразительно шевелил губами, но Топорков ничего не улавливал, только хлопал ресницами и заливался румянцем.

Петр Савельевич, казалось, наслаждался, что загнал парня в тупик; он насмешливо поглядывал на Серова, на Самойленко, который застыл в той же позе, что и Топорков, Невдомек было Самойленко, Серову, тем более Топоркову, что Петр Савельевич и на сей раз воспользовался своим излюбленным приемом: подобрал вчера две цифры — ход золотника рулевой машинки и толщину стенок масляного баллона — и сегодня решил проверить, знают ли их торпедисты. Петр Савельевич, когда отправлялся к торпедам, непременно запоминал то, что не особенно запоминается, и тут же пускал сие в ход. Надо сказать, это почти всегда срабатывало: те, кто помоложе, начинали думать, что капитан второго ранга дока, знает тонкости — не приведи господь! А те, кто постарше, кто был лучше знаком с Жилиным и так не думал, тоже срочно заглядывали в книжки или в чертежи, чтобы не попасться на каких-нибудь миллиметрах или миллиамперах.

— Я дождусь ответа? — Жилин искрился насмешливостью, наблюдая растерянность Топоркова. — Самойленко, передайте Городкову, чтобы провел дополнительные занятия.

Петр Савельевич был в душе очень собой доволен и больше никого не терзал. После обеда ему стало вовсе невмоготу: его глаза слипались, как створки раковины, он уже безо всякого смущения дремал, облокотившись о спинку стула, ежеминутно рискуя с него свалиться. А торпедисты все продолжали готовить…

— Алло, Виктор Федорович, вам известно, что не могут найти торпеду?.. — От сухости голоса, каким говорил по телефону Панкратов, у Павлова сдавило грудь. — Кто ее готовил?

— Как всегда, — стараясь умерить свое волнение, ответил Павлов, — Городков с матросами, товарищ адмирал…

— Неполадки были?

— Не было. Все шло нормально.

— Почему же торпеда пропала?

— Будем разбираться…

— Быстрее разбирайтесь. Скоро и мне зададут такие вопросы.

Звучали отбойные гудки, а Павлов все прижимал трубку, все не верил: может, ошибка? Может, и звонка адмиральского не было?.. Он крепко тер лоб, в памяти всплыли добрые глаза Петра Мефодьевича и с удивлением вопрошали: «Как же это вы так?..»

«Действительно, как же так? — с горечью думал Павлов. — Были конструкторы — торпеды нас слушались, уехали — не слушаются!..»

— К сожалению, не могу сказать: «С добрым утром», — хмуро ответил он на приветствия Ветрова и Рыбчевского, которые были за стенкой и сразу пришли на вызов.

— Что так? — встревожился Ветров, откидывая со лба свою седую прядь.

— Торпеды нет, — мрачно объявил Павлов. — Лодка стреляла ночью, до сих пор не найдут.

— Может, еще найдут?.. — Услышав слова командира, Городков так и застыл в дверях.

— Кто знает? — Павлов тоскливо глядел в окно. — В океане штиль. Если бы плавала — давно бы нашли. Что скажете, Вениамин Ефимович?

— Что вчера докладывал: приготовлено как по нотам. — Рыбчевский озадаченно наморщил лоб и высоко приподнял покатые плечи. — Ума не приложу…

За окном тревожился автомобильный гудок. Может, машина просто спускалась с сопки и просила посторониться, но теперь все звуки казались тревожными.

— Надо разбираться с лодками, — твердо заявил Рыбчевский. — У нас в порядке.

— С ними можно толковать, когда вернутся, но все равно сперва заглянут под рубашку к вам, Юрий Владимирович. — Павлов бросил взгляд на Городкова. — Ясно?

— Куда яснее…

— Тогда — не задерживаю, — сухо, даже суше, чем хотелось, сказал Павлов. — Помните: все, что найдут плохого, все к нам приложится.

Городков ушел. Воцарилось долгое молчание. Каждый думал о неприятностях и мысленно к ним готовился.

— Марцишевский говорит, — прозвучало где-то очень далеко. Голос, в котором рокотали начальственные нотки, был незнаком, но Павлов вспомнил, что это заместитель Терехова, недавно прибывший после академии. — Как это получилось? Новейшее оружие! Знаете, перед кем придется отвечать?!

— Знаю, — жестко ответил Павлов, который уже настроился отвечать перед кем угодно.

— Передайте Ветрову, чтобы позвонил.

— Он здесь.

— Не сейчас. У меня с ним разговор длинный.

«Началось… — Павлов жалел, что Терехов уехал в отпуск, а теперь за него Марцишевский. По молодости лет ни опыта, ни рассудительности у него не было и быть не могло. — Эх, жаль, нет Ивана Васильевича!»

И в самом деле, посыпались запросы, требовались справки, уточнения. Кто готовил, по какому году служат, сколько имеют взысканий, можно ли им доверять? Узнавали, который раз торпедой стреляли, как ее хранили, какие с ней были шероховатости. Беспокойство начальников понять было несложно: утеряно новейшее оружие! Конструкторы научили, натренировали, признали, что здешние спецы в опеке не нуждаются, и вот…

Больше всех суетился Жилин, но весть о потере дошла и до центра. С неожиданной оперативностью оттуда пожаловали заинтересованные лица.

Первым вынырнул из самолета симпатичный капитан первого ранга с благородными сединами и умными глазами. Прежде Павлов видел Горина на сборах, на совещаниях. Тот выдвигал смелые идеи, занятно рассказывал о всяких новшествах, но в качестве проверяющего с Павловым он не встречался. С Гориным приехало еще несколько офицеров.

— Здорово, аварийщики! — полушутя, полусерьезно воскликнул Горин. — Значит, вслед за полным освоением торпеды начинаем дополнительное?

— Надо разбираться… — смущенно ответил Павлов.

Горин оказался человеком дела. Еще пока ехали из аэропорта, он расспросил обо всем главном.

— Значит — для вас туман. — Горин как бы подытоживал сказанное Павловым. — Что ж, пошарим… Начнем с вас. Придут лодки — возьмемся за них.

Чего только не проверяли!.. Горин самолично проникал в такие «тайники», в такие «святая святых», что Павлов с Рыбчевским диву давались. Вот когда добрым словом помянули они Федотова с Бучинским! Не будь их жесткости, их непреклонности и настырности, теперь пришлось бы худо: в содержании оружия, умении с ним обращаться сейчас наверняка нашлись бы более крупные недостатки.