Елена Колина - Хорошее настроение (сборник)

• Название: Хорошее настроение (сборник)
• Автор: Елена Колина
• Издательство: АСТ: Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073814-4, 978-5-271-35103-7

Знаете ли вы, почему одни люди влюбляются в тех, в кого знают уже сто лет, а другие – с первого взгляда? Что бывает «любовь – солнечный удар», а бывает – «укус змеи»? На что способна женщина, которой не дают спокойно поработать? Какова Величайшая Мечта Человечества? И о чем думает ваш кот?

Роман «Дневник измены» Елены Колиной, повести «Такой же толстый, как я» и «Праката» Сергея Малеванного, рассказы Натальи Нестеровой – это настоящий заряд оптимизма!

---

И Ольга совсем сникла и понемногу становилась похожа на тряпочный мешочек… Потом тряпочный мешочек начал отмахиваться, делая слабые отгоняющие жесты рукой, а потом вообще уполз под плед и оттуда стонал и жалобно ел бутерброд.

Из-под пледа Ольга испуганно поглядывала на Полину с выражением «чур, я в домике», а на меня с выражением «я зашла, чтобы полежать и расслабиться, а на меня тут охотятся…». Но Полина с напряженным видом все задавала свои вопросы, все выкуривала ее из домика, как лису из норы, – что это на нее нашло?..

Я ободряюще кивала обеим и думала:

…а не принимает ли она Ольгу за министра образования, который случайно лежит у меня на кухне под пледом в желтую клетку…

…а как было бы хорошо иметь для нападения на Антошину школу Special educational advocate или хотя бы пистолет с игрушечными пульками;

…а главное – почему Полина так неожиданно и жестоко, как лев на овцу, напала на Ольгу, и почему она хочет сделать ей больно, как лев овце?

И я уже хотела вмешаться и строго сказать «я не позволю!!», или «в моем доме!!» или «чай или кофе?», как вдруг Ольга вылезла из-под подушки, уселась и, широко улыбнувшись, радостно объявила:

– А вы у нас на филфаке учились, – и озабоченным секретарским голосом спросила сама себя: – Не помню, на английском отделении или на португальском?

– Ольга была самым лучшим секретарем деканата за всю историю филфака, – с гордостью пояснила я Полине.

– Не помню, – озабоченно бормотала Ольга, – не помню факультет, и фамилию не помню!.. Неужели так и не вспомню, какой позор!.. А-а! Вспомнила-вспомнила, у вас такое имя необычное… – Прасковья. Прасковья Никитична Станкевич, вот вы кто! Ну, как я, молодец?

И тут произошло удивительное – Полина так покраснела и вскинулась, как будто Ольга сказала что-то ужасное. Что она не Штирлиц, а полковник Исаев, не граф Монте-Кристо, а Эдмон Дантес.

– А я думала, вы меня сразу узнали… А я вас сразу узнала, – насупившись, сказала Полина, даже не похвалив Ольгу за феноменальную память.

– Ольга, ты молодец, у тебя феноменальная память, – заторопилась я, – зато у тебя, Полина, такое чудесное имя, главное, редкое…

Полина, такая уверенная в себе, такая надменная, смотрела на меня со странным выражением лица, одновременно растерянным и угрожающим.

– Если ты расскажешь Максиму, что я… Тогда я расскажу тебе что-то очень для тебя неприятное. Так что выбирай, – жестко сказала Полина.

– Я расскажу, – не поняла я, – что ты что?

А что она может рассказать мне про меня? Бедная Полина ведет себя, как в детском саду. Это она просто от неожиданности.

– Что я Прасковья… – отвернувшись от нас, в пространство проронила Полина.

– Не нужно мне ничего про меня рассказывать. Я не буду, не буду, я не расскажу Максиму, что ты Прасковья, – успокаивающим голосом сказала я Полине, как Андрюшечке, и предложила: – Хочешь, я прямо сейчас унесу эту страшную тайну в могилу?.. А хочешь, давай вдвоем унесем твою тайну в могилу?..

Почему она стесняется такой ерунды? Что стыдного в перемене имени? Что в имени тебе моем, оно умрет, как шум печальный волны, плеснувшей в берег дальний?..

Вот, к примеру, Мура. Когда она была маленькая, ее звали Иден. Мура сама переименовалась в героиню сериала «Санта-Барбара», у нее и табличка на двери комнаты висела – «ЗДЕСЬ ЖИВЕТ ИДЕН». Ну и что? Мура подросла, сериал как раз закончился, и она переименовалась обратно в Муру…

А может быть, Полина под именем Прасковья сделала что-то плохое? Мура под именем Иден сделала много плохого – получала двойки, вырывала страницы из дневника, прогуливала физкультуру…

Наверное, Полину смущало, что Прасковья – это простое имя?.. Но ведь с именами все так быстро меняется, то одно модно, то другое… Когда-то, до Пушкина, самое романтическое имя было Нина. Героиня драмы «Маскарад» и другие героини, подверженные роковым страстям, – все они были Нины. А Пушкин впервые назвал героиню Татьяной, до него Татьяна было простонародным именем… А может быть, в XXI веке Прасковья станет самым модным именем?

Полина, все еще красная, смущенно хмыкнула:

– Ну как у человека в двадцать первом веке может быть имя Прасковья? Я и поменяла. А Максиму, ну, знаешь, как бывает, – сразу не рассказала, а потом неохота признаваться…

Я знаю. В мелком вранье всегда неохота признаваться, в крупном тоже. У некоторых людей бывают тайны и посерьезнее, чем переименоваться с Прасковьи в Полину. Романы с чужими мужьями, вот какие тайны.

Я люблю Полину.

Я полюбила Полину с первого взгляда после того, как она оказалась тайной Прасковьей. Это только кажется странным. Мне как психологу все абсолютно ясно.

Тут вот в чем дело. Когда Алена или Ольга рассказывают мне про себя все, мне не кажется, что это подарок, это – нормально. Мне иногда даже кажется, что они могут прерваться и завтра досказать про себя все. А когда очень холодный, очень скрытный, очень на вид презрительный ко всем человек вдруг расскажет о себе хотя бы что-то, возникает такое странное чувство, как будто тебя одарили откровенностью, как редким драгоценным подарком, как будто теперь ты связан с ним особенной, таинственной связью… с Полиной.

Полина

Я спускалась по лестнице и думала – I haven’t done anything bad! It’s nothing to speak about![9] А что я вообще-то сделала плохого?! А что они удивились, так сами-то пусть на себя посмотрят, еще неизвестно, какие у них самих тараканы в голове…

Что мне, интересно, было делать?.. Когда я приехала в Америку, в Цинциннати, все, с кем меня знакомили, спрашивали – Where are you from?[10]

Я отвечала – I’m from Saint Petersburg[11].

– O, really? I know Saint Petersburg! Wonderful city! – отвечали американцы. – Hermitage![12] Здесь, в России, многие считают, что американцы дикари и ничего не знают, но это не так. Нужное им знание лежит у них в определенном месте, как в кармане.

Нет, а что я должна была говорить – I’m from Muhosransк? Чтобы они сказали в ответ – О, really? I know Muhosransк! Wonderful city!

Тем более, это была правда, я же действительно приехала в Америку из Ленинграда!

А когда Максим появился, весь такой из Питера, я ему, конечно, сказала, что я из Ленинграда. Это была как бы моя визитка, как будто я такая же, как он. А что, нужно было ему сказать, что я из Мухосранска? Он бы тогда на меня и не посмотрел. Нет, посмотрел бы, конечно, но не так. Для ленинградцев это очень важно, они по этому судят о человеке, уж я-то знаю…

Я так быстро бежала по ступенькам, как будто Даша с ее подругой с филфака гнались за мной, чтобы посмеяться надо мной! I haven’t done anything bad! It’s nothing to speak about! I told to my husband that he had me in weird way, I’told to him that I never came… And I was ashamed to admit that I m not from Lenigrad but from Muchosransk![13] Я ничего плохого не сделала, это вообще мое дело, что я про себя рассказываю! Я Максу все сама про себя рассказала, что профессор со мной спал в извращенной форме, что у меня ни разу в жизни не было оргазма. Это мне не было стыдно. А что я не из Ленинграда, а из Мухосранска, мне было стыдно сказать, ну и что?

Ну а потом уже как скажешь? «Извини, дорогой, я вспомнила, что я не Полина и не из Ленинграда»? Он же будет надо мной смеяться или вообще разлюбит… Даше, ей не понять, ей все это кажется глупым. Ну и сама дура! Попробовала бы она всегда быть одной, как я!..

Во дворе я увидела Андрея. Я стояла и смотрела, как «rangerover» медленно, по сантиметру, заезжал в самый узкий закуток. Андрей паркуется не так, как тут многие делают, – нагло, мол, вот он я, а старается, чтобы другим хватило места.

– Привет. – Я улыбнулась, и Андрей ответил без улыбки: «Привет».

Мы уже целую неделю не виделись, я три раза звонила, а он все не мог, был занят. А может, и не хотел больше со мной встречаться, откуда я знаю?.. Наверное, он сейчас подумал, что я его тут караулю.

Я его спросила: «Ты домой?», и он кивнул – домой.

– Может быть, выпьем кофе?.. – предложила я, и Андрей опять кивнул, на этот раз улыбнувшись. Наверное, подумал, что я сейчас предложу ему поехать в мотель и ему придется отказываться, а кофе – это пожалуйста, это он может.

Мы пошли в соседний дом, в «Кофе-хауз».

– Ты почему такая? – спросил Андрей, когда мы уселись за столик. – На заводе что-нибудь?

– Я из Волковыска, – неожиданно для себя сказала я.

Андрей смотрел на меня непонимающе.

– Я всем говорила, что я из Ленинграда, а я из Волковыска. Город такой.

– Ну и что? – удивился Андрей. – Это где-то рядом с Гродно? Я там когда-то был…

– Вот ты как считаешь, – с напором сказала я, – я какая? Ну какая я?

– Ты… красивая, умная… – пробормотал Андрей.

– Ты как считаешь, я чем-нибудь отличаюсь от Даши? От Ольги этой вашей? От вашей Алены-дурочки? Ну, ты скажи – я хуже их? Нет? А почему они все думали, что я хуже?!

Я уже не очень хорошо понимала, что со мной такое происходит, меня просто понесло, и я говорила все, что само говорилось. Пусть думает про меня что хочет, наплевать мне на него, мне на них на всех наплевать!

Ну, я, кажется, даже плакала. И наверное, у меня совсем снесло голову, потому что я достала из косметички старую мятую бумажку и сунула ему в лицо: