Хью Лофтинг - На закате волшебства

• Название: На закате волшебства
• Автор: Хью Лофтинг
• Издательство: Ириус
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-87086-011-3

Английский писатель Хью Лофтинг (1886–1947) широко известен серией книг о Докторе Дулитле (Айболит — его двойник). Но мимо нашего читателя прошла его удивительная повесть «На закате волшебства», где так тонка грань между реальностью и сказкой, где средневековье вступает в перекличку с нашим днем, где детям выпадает решать совсем не детские задачи, где обман и подлость пытаются осилить правду и честь, где сердце знает радость и печаль… И все это сплетено в увлекательном сюжете, выстроенном уверенной рукой Мастера.

_{Художник Елена Попкова}

---

Утром Жиль проснулся рано. Он тихо подошел к окну, ожидая пробуждения Короля. Вспоминался ему первый приезд в этот замок годы назад, когда, пробудившись, он увидел из окна двор замка, сад на террасах и большой город вдали, темный и сумрачный в рассветной дымке.

Вскоре он заметил, что внизу кто-то движется среди цветов и кустарников. Это был Цыган Жоффри с заступом на плече. Вот Жоффри остановился в том месте, куда, по предположению Жиля, могла упасть Раковина. Задержавшись на минуту, он что-то поднял с земли. Королевский Искатель свесился с подоконника, пытаясь разобрать, что там за штука. В этот момент Король зашевелился, повернувшись на другой бок и тяжело вздохнув. Жиль тотчас же отошел от окна и встал около Его Величества.

Этим же утром он спустился в сад. Солнце ярко светило, и теплый воздух был напоен ароматами цветов. Он поискал Цыгана и обнаружил его окапывающим розы.

— Ты ничего не находил здесь этим утром?

— Почему бы и нет, — сказал садовник, распрямляя спину. — Раковину. Хотел бы я знать, как она попала сюда?

Он вытер испачканные руки о фартук, подошел к камзолу, висевшему на ветке дерева, и достал из кармана Раковину.

— Она прекрасна, — заметил он, отдавая ее.

— Благодарю, — Жиль взял Раковину и повернулся, чтобы уйти. Он даже сделал несколько шагов вдоль террасы, когда спохватился. Ведь раньше при встрече с Жоффри он всегда находил, о чем с ним перекинуться хотя бы парой слов. А теперь холодность Жиля могла насторожить садовника, он мог заподозрить, что к нему попало нечто запретное, что не следовало брать в руки. Жиль не собирался говорить с Жоффри о Раковине и ее чудесных возможностях. Но он не хотел обидеть садовника и вернулся.

— Жоффри, ты веришь в магию? — спросил он, отрывая веточку лаванды с куста, провисшего над дорожкой.

— Да… но… ну… да, — замялся Жоффри. — Если, сэр, вы имеете в виду то, что мы не можем понять или объяснить. Но не забывайте, мы не можем делать кучу вещей, считая их волшебством, а для птиц и зверюшек все это проще простого. Множество вещей и явлений, нас окружающих, мы относим из-за собственных капризов, ограниченности и невежества к проявлениям дьявольского. Это сверхъестественно, говорим мы, устав от попыток объяснить какое-то явление. Совсем как дети! А скажите мне, что может быть волшебнее, чем появление цветка из семечка?

Глядя на застывшего в изумлении Жиля, садовник, помолчав немного, спросил:

— Вы думали о Раковине, сэр? Ведь так?

Жиль терялся в догадках: что же успел узнать этот человек?

— Да, это так, — подтвердил он не сразу.

— Я видел и более чудные вещи в дальних краях. Удивительные и странные, человеку трудно поверить собственным глазам, даже если эти штуки торчат перед его носом.

На лице Королевского Искателя отразилось изумление. Сделав шаг вперед, он спросил осевшим от волнения голосом:

— То есть вы, Жоффри, знаете о Раковине? А вы можете мне…

— Сказать, как она разговаривает? — продолжил садовник, видя замешательство собеседника. — Как она разогревается, когда другие говорят про вас? Да, сэр. Я слушал ее несколько минут до того, как вы подошли.

Он вернулся к своей работе над розовым кустом. Жиль стоял в раздумье.

— А вам не хотелось бы оставить ее у себя? — спросил он, глядя на камзол на ветке дерева.

— Нет, разумеется. Для чего? Слушать, что болтают обо мне люди? Люди всегда говорят. Если хотят, пусть. Но слушать их? — улыбка появилась на его сухом и вытянутом лице. — Я провел много времени, сэр, лежа на лугах и глядя на проплывающие облака. Но у меня никогда не было времени слушать, что болтают обо мне. Если бы я слышал рассказы о других людях, о чем-то интересном, тогда, может быть, тут другое дело…

— Ну, а продать ее ради денег?

— Деньги, сэр? — садовник покачал головой. — Да нет, мне достает королевского жалованья.

Он снял с ремня садовый нож и отхватил с куста кривой побег.

— Ну хорошо, а что же вы собирались тогда с ней сделать? Вы ведь положили ее в карман, — напомнил Жиль.

— Я думал вырастить в ней папоротник. С цветами и, может быть, миртовым деревом она смотрелась бы неплохо. Я думал заняться этим, когда закончу с розами, но, если вы хотите, сэр, тогда конечно…

Жоффри смотрел на молодого рыцаря, который уходил от него по дорожке вдоль террасы. Затем вложил садовый нож обратно в чехол и принялся орудовать лопатой.

— Черт бы побрал этих кротов, — бормотал он, склонившись над свежеперекопанной землей и не замечая, что Королевский Искатель остановился на отдаленном холме и смотрит на него.

После разговора с Жоффри Жиль был настроен на философский лад. Этим холодным и солнечным утром он ощущал в своем сердце смутную тревогу. Он не понимал, почему так резко прервал беседу с садовником и поспешил от него. Затем догадался, чего он испугался: испугался, что Жоффри в свою очередь спросит, а что собирается сделать с Раковиной он, Жиль?

А действительно — что? Отдать Софронии? После того, что сделал с Раковиной Король, Жиль считал себя вправе выполнить обещание, которое дал принцессе, пусть наслаждается сплетнями о себе. Но вот что плохо: чтобы отдать Раковину принцессе, пришлось отобрать ее у садовника. Эти лицемерные придворные, думал он, начнут злословить, что он отобрал Раковину у низшего по положению, чтобы отдать высшему. Но сейчас, когда он смотрел издали на мирного садовника, копающегося в земле с розами, ему стало казаться, что этот человек стал расти, увеличиваться, и вот он уже выше замка со всеми его башнями. Поэтому, когда, засунув Раковину в карман, Жиль повернулся, чтобы уйти, он был уверен, что берет ее у великого человека, чтобы отдать незначительному.

Настроение Жиля подняла и приятным образом изменила ход его мыслей виконтесса Барбара, встреченная им около каменных ступенек, ведущих во двор замка. Она была примерно одного с ним возраста, пониже, но для девушки высокая, обаятельная и стройная. Когда она улыбнулась, приветствуя юношу, он сразу вспомнил только что оставленные им в саду белые розы. Прихватив двух черных резвых спаниелей, она шла к Нижнему озеру нарвать Королеве-Матери водяных лилий. Жиль упросил ее подождать немного, пока он выполнит поручение. Она обещала, если только он не задержится.

Жиль бросился в замок и вверх по ступенькам, перепрыгивая через две-три, чтобы быстрее попасть в покои принцессы Софронии.

Софрония, получив Раковину, даже взвизгнула от нетерпения. Она попыталась послушать, не говорят ли этим часом про нее, и, вертя Раковину так и эдак, умудрилась несколько раз уронить ее. К счастью, Раковина стала разогреваться, и принцесса прижала ее к уху. Она услышала голос иностранного принца, того самого, который напевал Королеве-Матери, что никакие звезды на небе не могут сравниться с глазами несравненной Софронии. (Сам принц в это время думал о деньгах, какие он получит в качестве приданого от Короля, когда он женится на этой кикиморе. Разумеется, он не сказал этого, и радость принцессы ничем не омрачилась.) И когда Жиль прыгал по ступенькам к ожидавшей его виконтессе Барбаре, Софрония в приподнятом настроении сидела у окна, прижимая к уху остывшую Раковину и с улыбкой ожидая, не разогреется ли она снова.

4. На Нижнем озере

Нижнее озеро было одним из прелестнейших мест, окружавших замок. Оно было дорого и сердцу старого Короля-Отца. Большой любитель садов, он вместе с известным архитектором сам выбирал, где быть озеру. Замышлялось оно таким образом, чтобы водоплавающие птицы и олени из заповедного леса, приходившие сюда, украшали это место уединенного отдыха. На водной глади, окаймленной тростником, среди головок водяных лилий часто отражались силуэты спокойно плывущих уток, а то и ветвистые рога оленей, мирно потягивающих воду. А когда непогода вынуждала морских птиц и гусей искать себе убежище, они находили его на спокойной поверхности озера, как того и хотел Король-Отец.

Когда Барбара и Жиль ступили на поросшие осокой берега, ни одна морщинка не нарушала зеркальную гладь, в которой отражались лишь застывшие в небе облака. Правда, это спокойствие было тотчас же нарушено спаниелями Мэгги и Молли, унюхавшими среди молодого ивняка выдру. В следующий миг собаки уже метались в воде в неистовой, но тщетной попытке настигнуть зверюшку.

Лилии можно было собрать прямо с берега с помощью крючковатого прута орешника. За каких-нибудь пятнадцать минут Жиль нарвал столько цветов для Королевы, что Барбара едва могла удержать их в руках. Но уходить им не хотелось. И они стали бросать в воду палки, чтобы собаки их приносили. Это занятие переросло в игру. Жиль и Барбара затеяли соревнование: чья собака — Молли, с которой возился Жиль, или Мэгги, которой бросала палку Барбара, — окажется лучшим пловцом.