Джонатан Филипс - Четвертый крестовый поход

• Название: Четвертый крестовый поход
• Автор: Джонатан Филипс
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-057043-0, 978-5-271-32054-5

Четвертый крестовый поход, снискавший печальную славу… Крестоносны захватили и разграбили Константинополь — и это стало началом конца Византийской империи.

Но что заставило "воинов Христовых" пойти на такое? Неприятие восточного православного христианства, которое они считали ересью?

Банальная жажда наживы?

А может, европейские рыцари оказались обычными жертвами шантажа давнего врага Византии — Венецианской республики?

Джонатан Филипс, опираясь в своей работе на множество документов, позволивших исследовать не только историю, но и предысторию Четвертого крестового похода, даст в своей книге весьма неожиданный ответ на эти вопросы.

---

Варяги орудовали тяжелыми боевыми топорами, крестоносцы оборонялись с помощью мечей. Благодаря численному перевесу отборные византийские части все же одержали победу, крестоносцы были отброшены вниз за исключением двух несчастных, которые оказались в плену и предстали перед довольным императором Алексеем. Впервые его солдаты смогли нанести серьезное поражение противнику, многие французы были ранены либо получили травмы от сброшенных камней или падая с лестниц. Гуго де Сен-Поль замечает, что крестоносцам удалось даже сделать подкоп и обрушить башню — но крепость городских стен и сопротивление защитников были таковы, что французы не смогли воспользоваться этим. Создавалось впечатление, что расчет императора, полагавшегося на превосходные городские стены и боевые качества своей личной дружины, оправдывается, и этого вполне хватит для спасения Константинополя. Казалось, что французы остановлены, хотя венецианский флот по-прежнему представлял собой совершенно необычную угрозу.

Дандоло выстроил своим корабли в огромную линию, обращенную к северной стене города. Здесь оборонительные сооружения имели только один ряд и высоту около 35 футов, поскольку их прикрывали воды Золотого Рога. В этом месте бухта имеет всего около 250 ярдов в ширину, так что новый этап сражения развернулся на узкой воронкообразной сцене. С венецианских судов начался усиленный обстрел стен. Арбалетчики, расположившиеся в башенке наверху каждого судна, выпускали короткие смертоносные стрелы, которые со свистом проносились над водой. Более тонкие стрелы лучников летели выше. На палубах тем временем были развернуты баллисты, метавшие каменные снаряды в стены Константинополя, где стояли многочисленные защитники города. Оборона была яростной. Группа пизанцев, стремясь защитить коммерческие интересы родного города, сражалась плечом к плечу с варягами.

Местами стены спускались почти к самой воде, здесь водруженные на венецианские корабли лестницы позволяли атакующим обмениваться с неприятелем прямыми ударами. Виллардуэн писал о невероятном грохоте сражения: скрип корабельных снастей, плеск весел, которыми гребцы удерживали галеры на месте, боевые кличи и стоны, скрежет и звон металла, ударяющегося о металл. На одном участке группе тяжеловооруженных рыцарей удалось сойти на землю и водрузить здесь стенобитное орудие. Послышались глухие ритмичные удары, и вскоре каменная кладка была разбита. Но все же пизанцы, варяги и греки продолжали ожесточенное сопротивление, и нападающие были вынуждены отступить.[401] Никита Хониат с болью писал, что «в этой ужасающей схватке стоны неслись со всех сторон».[402]

Стоя на носу окрашенной в багрянец галеры с развевающимся знаменем святого Марка, на котором красовался крылатый лев, дож Дандоло видел, что его люди не могут добиться успеха. Он должен был воодушевить их и, пригрозив суровым наказанием всем, уклоняющимся от боя, потребовал, чтобы его высадили на берег. Команда повиновалась немедленно, несколько мощных движений весел выдвинули галеру вперед. Венецианцы видели, как судно дожа вышло из строя, и его стяг спустился на берег. Как и рассчитывал Дандоло, мужество старика устыдило их. Не в силах оставить своего почитаемого вождя, они ринулись, чтобы присоединиться к нему.

Как только первые корабли подошли к мелководью, не дожидаясь касания земли, люди спрыгивали в воду и бежали к берегу. Суда с более глубокой осадкой не могли без риска подойти так близко, а потому их команды спустили шлюпки и двинулись к берегу. Пламенный поступок Дандоло вполне оправдал себя. При виде столь стремительного нападения византийцы дрогнули и побежали, давая возможность венецианцам беспрепятственно проникнуть за ворота и получить контроль над участком стены в двадцать пять башен.[403]

Судя по всему, Алексей III совершил роковую ошибку. Он сосредоточил большую часть Варяжской дружины напротив французов у Влахернского дворца, считая, что именно там произойдет основная атака. Он недооценил способность венецианцев к серьезному нападению на обращенные к морю стены города и высадке войск. Защитники стен над Золотым Рогом были готовы обстреливать венецианцев из относительной безопасности бойниц, однако лишь мысли о непосредственной схватке с врагом было достаточно, чтобы обратить их в бегство. Учитывая мощь и решительность варягов у Влахерны, окажись более крупная часть дружины в одном ряду с пизанцами и городскими ополченцами у Золотого Рога, венецианцам пришлось бы столкнуться с гораздо более серьезным сопротивлением.

Виллардуэн описывает успех как «событие столь изумительное, что его можно назвать чудом».[404] Дож прекрасно понимал, насколько подобная весть важна для французов, и отправил гонцов, чтобы сообщить союзникам о прорыве. Он также продемонстрировал внимание к их нуждам, немедленно погрузив на борт двести взятых с собой лошадей и направив их в лагерь, чтобы возместить боевые потери. Без боевых коней рыцарям недоставало скорости, мощи и маневренности — решающих факторов для их способа вести военные действия.[405]

Алексей быстро осознал возникшую опасность и приказал варяжским отрядам попытаться выбить венецианцев со стены. Их прибытие резко изменило баланс сил, и венецианцы начали отступать. При этом они пытались замедлить движение византийцев, поджигая расположенные между двумя армиями дома. По случайности или по расчету, ветер дул со стороны венецианцев на их противников. Языки пламени взмывали все выше, и венецианцы скрылись за плотными клубами дыма, словно за непроницаемым занавесом. Бриз гнал огонь на греков, давая нападающим возможность укрепиться на стенах и в башнях. Пожар становился все сильнее, захватывая новые здания внутри городских стен. Влахернская гора не дала пламени пойти на северо-запад в направлении дворца, но более пологие южные склоны не представляли для огня серьезного препятствия. Только открытая цистерна Этиус приостановила стихию. Историки подсчитали, что от пожара пострадало более 120 акров города, оставив без крова и лишив имущества около двадцати тысяч византийцев. Никита Хониат повествует о произошедшем: «Зрелище было достойно всяческого сострадания, и только реки слез могли бы сравниться с разрушением от огненной стихии»?[406]

Именно в этот момент Алексей III словно в первый раз осознал, что для победы в войне и сохранения за собой царского престола он должен перехватить инициативу. Никита устало отмечает: «Он наконец решил действовать». Относительное бездействие императора уже начало вызывать недовольство среди горожан. Его начали обвинять в трусости, в том, что он предпочитает отсиживаться во дворце, а не обратиться лицом к врагу. «Он как будто не понимал, что продуманность лучше, чем запоздалые размышления, что лучше предугадывать неприятеля, чем быть упрежденным им», — так раздраженно оценивал византийский летописец действия Алексея III.[407]

Однако у греков еще оставались основания для оптимизма. Несмотря на потери людей и имущества, они успешно отразили приступ со стороны французов и далее предполагали прогнать их с поля битвы. Они надеялись, что такая победа заставит венецианцев отказаться от неустойчивого удержания обращенной к морю стены, чем благополучно и завершится крестовый поход.

Городские стены и Влахернский дворец являли собой драматический пейзаж, а огромные клубы дыма из пылающих кварталов города придавали обстановке настроение мрачной обреченности. На этом безрадостном фоне император собрал крупный отряд войск и вышел с ним из ворот святого Романа, расположенных примерно в миле к югу от лагеря крестоносцев.[408]

Ряд за рядом греческие войска выходили из города, и самый размер византийской армии изумил Виллардуэна: «Можно было подумать, что здесь собрался весь мир».[409] Никита пишет, что «когда сухопутные армии противников внезапно увидели огромные ряды воинов врага, они содрогнулись».[410] Робер де Клари считал, что у греков было много таких отрядов, каких у крестоносцев насчитывалось семь. Алексей III собирался захватить неприятеля в клещи: главная часть армии должна была сразиться с французами на равнине вне Константинополя, в то время как несколько отдельных групп должны были атаковать из трех ближайших к вражескому лагерю ворот.

Крестоносцы перед лицом столь страшной угрозы действовали быстро. Они разделили свои силы, оставив один отряд Генриху Фландрскому, чтобы охранять осадные машины. Остальные должны были встать перед частоколом, разделившись на шесть групп. Уступая противнику численностью, они все же явили себя грозной мишенью для заметно превосходившей византийской армии. В первом ряду стояли лучники и арбалетчики, готовые засыпать ливнем смертоносных стрел того, кто дерзнет приблизиться к ним. За ними стояли не менее двух сотен пеших рыцарей, оставшихся без лошадей. Но даже в пешем строю благодаря выучке и вооружению они были серьезным противником.