Ким Маккуарри - Последние дни инков

• Название: Последние дни инков
• Автор: Ким Маккуарри
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-068216-4, 978-5-271-32431-4

Инки.

Народ, создавший прославленную империю доколумбовой Америки.

Их культуру отличали прекрасно развитое земледелие и скотоводство, знаменитое «узелковое письмо» и наука, далеко превосходившая знания соседей — ацтеков и майя.

Многие ученые приписывают именно инкам таинственные рисунки в пустыне Наска — и никто не сомневается в том, что именно они построили прекрасные города в джунглях.

Но самое интересное — именно инки, согласно легендам, выстроили «золотой город Эльдорадо», который долго и безнадежно искали испанские конкистадоры.

Цивилизация инков погибла — но осталась легенда о «золотом городе», по-прежнему вдохновляющая археологов, путешественников и писателей.

Возможно, в ней и есть доля правды?

---

Однако этой обманной уловке не суждено было продлиться долго. Гонсало в итоге понял, что его обманули, он отослал от себя сестру Манко и взял себе в жены его супругу. «Гонсало Писарро… забрал мою жену, — с горечью сказал потом Манко, — и она [все еще] у него».

Манко еще яснее стал понимать, какую цену ему пришлось заплатить, чтобы стать императором инков, когда в Куско неожиданно появился верховный жрец Вильяк Уму. Манко в свое время велел Вильяку Уму сопровождать брата императора, Паулью, отправившегося вместе с экспедицией Альмагро. Однако после трех месяцев, проведенных в экспедиции, Вильяк Уму сбежал; теперь он рассказывал Манко жуткие истории о том, чему он стал свидетелем. По рассказам Вильяка Уму, во всех тех местах, которые они исходили, испанцев интересовали только золотые и серебряные предметы. Если местные вожди не предоставляли немедленно то, чего от них требовали, испанцы обходились с ними с крайней жестокостью. И даже если золото и серебро предоставлялись, испанцы тем не менее требовали, чтобы часть местных селян присоединялась к экспедиции в качестве слуг. «Те [индейцы], которые не хотели идти с ними [испанцами] добровольно, связывались веревками и заковывались в цепи», — писал Кристобаль де Молина, молодой священник, принимавший участие в экспедиции.

«Они уводили их жен и детей. Внешне привлекательных женщин испанцы брали себе, чтобы те лично им прислуживали, а также исполняли и другие прихоти. Когда у кобылиц появлялись жеребята, то испанцы требовали от индейцев, чтобы те несли жеребят в гамаках и носилках».

По словам верховного жреца, даже к тем индейским носильщикам, которых Манко предоставил Альмагро, испанцы проявляли жестокость.

«[Они] работали весь день без отдыха и не получая никакой иной пищи, кроме небольшого количества печеной кукурузы и воды. Ночью индейцев варварским образом заковывали в цепи. В экспедиции был один испанец, который заковал в цепь 12 индейцев и похвалялся тем, что все 12 в результате умерли. Одному умершему индейцу отрезали голову, с тем чтобы устрашить остальных на тот случай, если им придет в голову попытаться открыть висячие замки на цепях. Если какой-то несчастный индеец заболевал или обессиливал, то испанцы обычно избивали его, пока он не умирал от побоев, — по их словам, если бы они продемонстрировали снисходительность к одному, то и среди остальных начали бы проявляться случаи болезней и изможденности».

Испытывая ужас и отвращение ввиду всего увиденного, Вильяк Уму бежал, когда экспедиция находилась на территории современной Южной Боливии, и направился назад в Куско. Вскоре после этого все слуги и носильщики, которых Манко отрядил идти вместе с Альмагро, также покинули экспедицию, оставив испанцев на свое собственное попечение. Тем не менее Альмагро и его люди продолжили свой поход, продвигаясь уже в глубь территории современной Чили. Они разграбляли местные города и убивали тех, кто отказывался подчиняться их требованиям. Вскоре смерть начала косить и самих испанцев, поскольку в горах, через которые они шли, ударили морозы. Кроме того, испанцы начали подвергаться частым атакам со стороны становящегося все более враждебным туземного населения.

В подтверждение рассказов Вильяка Уму вскоре из самых разных областей Тавантинсуйю начали просачиваться сообщения о дурном обращении испанцев с туземцами. Говорили, что туземцам, у которых были привлекательного вида сестры, дочери или жены, приходилось теперь прятать их от бородатых чужеземцев, «поскольку ни одна женщина с симпатичной внешностью не была в безопасности [даже] рядом со своим мужем, и чудом было, если кому-то из этих индианок удавалось избежать домогательств со стороны испанцев». Везде, где только не проходили испанцы, они «возбуждали против себя волну гнева со стороны местного населения, ввиду того что в каждом городе они учиняли его разграбление. Во многих областях индейцы не хотели мириться с этим и начинали восставать, организовываться в группы самообороны. Испанцы, конечно, зашли слишком далеко в дурном обращении с местным населением».

Вскоре после своего прибытия Вильяк Уму и другие высокопоставленные инки начинали устраивать тайные собрания, предварительно убедившись в том, что за ними не следят испанцы или местные шпионы, состоящие на службе у испанцев. Поодиночке и организованно они начинали убеждать Манко Инку в том, что необходимо положить конец этим притеснениям. По словам организаторов собраний, испанцы представляли из себя не освободителей, а оккупантов. На смену оккупационной армии Атауальпы пришла испанская оккупационная армия. Нестерпимы были как первая, так и вторая. «Мы не можем провести всю свою жизнь в такой ужасной нужде и в состоянии порабощенности, когда испанцы обращаются с нами еще хуже, чем со своими черными рабами», — говорили заговорщики Манко. «Давайте же поднимем наконец восстание и умрем за свою свободу, за наших детей и жен, которых они ежедневно забирают у нас и подвергают жестокому обращению».

К ноябрю 1535 г., когда прошло чуть больше года после того, как испанцы заняли Куско, в сознании Манко произошел решительный поворот. Сначала он надеялся, что будет осуществлять независимое управление страной, — число виракочей было невелико, и их можно было легко удовлетворить, предоставляя им то, что они потребуют. Проблема была в том, что запросы испанцев не имели предела, в их число вошла даже койя. С каждым днем становилось все более ясно, кто в действительности осуществляет управление не только Куско, но и всем остальным пространством Тавантинсуйю. На юге Альмагро и его люди грабили местные области, на побережье Франсиско Писарро определял местоположение для будущих городов, которые должны были наводнить испанцы. На далеком севере состоящий на службе у Писарро капитан Себастьян де Беналкасар завоевал и теперь подвергал разграблению область, некогда находившуюся под властью брата Манко, Атауальпы. Даже в Куско, в самом сердце империи, энкомендеро ежедневно требовал и предоставлять им в качестве дани все больше и больше богатств, взамен же они не давали туземцам ничего.

Чем больше Манко думал обо все этом, тем более он осознавал, каким невероятно наивным он был. Все слова Писарро, Альмагро и Сото о восстановлении инкской свободы и о наступившем братстве и дружбе с индейцами были явной ложью. Виракочи явились не за тем, чтобы восстановить фракцию Манко и Уаскара на троне, они пришли, чтобы самим править Тавантинсуйю. Посредством обмана они добились того, чтобы Манко помог им в этом.

Когда Манко испытал прозрение, вся ситуация предстала перед ним словно на ладони. Это было настоящим пробуждением сознания молодого императора, вне всякого сомнения, принесшим ему мало радости. Постигнув суть ситуации, Манко принял решение никогда больше не верить испанцам на слово. Ясно было, что все слова христиан были сориентированы лишь на обман.

В начале 1535 г. Манко Инка сделал первый уверенный шаг в направлении организации восстания: он созвал секретное совещание, на которое были приглашены подчиняющиеся ему вожди и губернаторы из четырех областей империи — Кунтисуйю, Антисуйю, Кольясуйю и Чинчайсуйю. На собрании также присутствовали генералы и верховный жрец Вильяк Уму. Манко произнес речь — это был главный поворотный момент в карьерной траектории молодого императора.

«Я вызвал вас с тем, чтобы в присутствии наших родственников и слуг высказать все, что я думаю относительно тех намерений, которые иноземцы имеют в отношении нас, — так чтобы, прежде чем сюда явится еще значительное число испанцев, мы смогли организовать все дело таким образом, чтобы всем в результате был прибыток. Вспомните, что инки, мои отцы, которые покоятся на небе вместе с солнцем, правили территорией от Кито до Чили, и они столь много делали для тех, кого считали своими вассалами, что последние, казалось, являются их родными детьми. Эти правители [никого] не грабили и не убивали, за исключением тех случаев, когда это служило правосудию, и они поддерживали должный порядок в провинциях. Все это вам хорошо известно. Богатые не предавались гордыне, а бедные не скатывались до состояния крайней нужды; все они жили в размеренности, спокойствии и вечном мире.

Наши грехи сделали нас недостойными таких правителей и стали причиной того, что бородачи явились на нашу землю, находящуюся столь далеко от их собственной. У них нет ни страха бога [Солнца], ни стыда, и они обращаются с нами, как с собаками. Их жадность была столь непомерна, что не осталось ни одного храма или дворца, которые они бы не разграбили. Более того, даже если бы весь снег [в горах] превратился в золото и серебро, этого не хватило бы, чтобы насытить их».

Никто еще до сих пор не слышал, чтобы Манко говорил с таким напором и ясностью о стоящих впереди целях. Манко продолжал: