Андрей Андреев - Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

• Название: Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века
• Автор: Андрей Андреев
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-9551-0085-7

Первые студенты из России появились по крайней мере на 50 лет раньше основания первого российского университета и учились за рубежом, прежде всего в Германии. Об их учебе там, последующей судьбе, вкладе в русскую науку и культуру рассказывает эта книга, написанная на основе широкого круга источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот. Подробно описаны ученая среда немецких университетов XVIII — первой половины XIX в. и ее взаимосвязи с Россией. Автор уделяет внимание как выдающимся русским общественным и государственным деятелям, учившимся в немецких университетах, так и прежде мало изученным представителям русского студенчества. В книге приводятся исчерпывающие статистические сведения о русских студентах в Германии, а также их биобиблиографический указатель.

Для историков, преподавателей, студентов и широкого круга читателей.

---

Какова же дальнейшая судьба модели классического университета в XIX в., и каким образом повлияла она на изменение немецкого университетского пространства? Роль, которую сыграл здесь Берлинский университет, велика, однако ее не следует и чересчур преувеличивать, как это делалось в самой немецкой историографии, приводя к возникновению т. н. «гумбольдтовского мифа». В самом деле, В. фон Гумбольдт был вынужден уйти в отставку в мае 1810 г., за четыре месяца до начала занятий в основанном им университете, оставив вопрос о его будущем открытым. Лекции начались без всякой помпы и праздника, в немногих только что отремонтированных комнатах дворца прусского кронпринца, где не хватало столов и стульев. В этом можно найти символическое отражение того состояния, в котором находилась Пруссия периода своего внешнеполитического унижения. Ничто при основании Берлинского университета еще не говорило о каких-либо притязаниях стать образцом в национальном или даже интернациональном масштабе. Вероятно, только накопившаяся здесь «критическая масса инфраструктуры и духа» (а об обеспечении и того, и другого Гумбольдт успел позаботиться) привела затем к его общемировой значимости[121].

В немецком университетском пространстве XIX в. Берлинский университет выступал лишь как один из участников общего процесса происходивших там изменений, которые мы и должны обозначить как развитие модели «немецкого классического университета». При этом едва ли можно говорить о прямом, непосредственном влиянии Берлина на другие университеты. Так, например, ни один иной немецкий университет в XIX веке, включая и те, что входили в состав расширяющейся Пруссии, не был реформирован «по примеру Берлина». Историки ставят под сомнение даже саму возможность такого институционального реформирования. Характерна здесь и история первого устава, написанного для Берлинского университета в 1816 г., среди авторов которого были видные ученые и общественные деятели эпохи Ф. Шлейермахер, Ф. К. фон Савиньи, А. Бёк.

В нем, хотя и нашли отражение многие идеи, близкие Гумбольдту (соединение университета и академии в «органическое целое», назначение профессоров государством, свобода профессоров в выборе лекций, декларированные права студентов), но в то же время первый параграф устава четко отсылал к традиции, провозглашая, что новый университет «имеет равную цель со всеми немецкими университетами» и следовательно будет пользоваться «всеми обычно присущими университету правами»[122].

Между тем, подлинные отличия Берлина от других университетов несомненно существовали — они заключались, прежде всего, в подборе ученых (среди которых уже при основании находились Ф. А. Вольф, И. Г. Фихте, Ф. Шлейермахер, а позже Г. Ф. Гегель, Л. Ранке и др.), способствовавших, не в последнюю очередь благодаря своему долгому преподаванию, наращиванию научного потенциала. В том же направлении воздействовала и заложенная Гумбольдтом прочная связь университета и Берлинской академии наук, хотя впервые такое плодотворное сотрудничество воплотилось не здесь, но в основанной еще при Гёттингенском университете ученой Академии. При этом, именно в Берлине появилась принципиально новая организация преподавания, по которой все естественнонаучные кафедры были собраны на философском факультете, а не разделены между ним и медицинским как раньше; кроме них на этом же факультете находились также все историко-филологические и политико-экономические дисциплины (включая технологию, лесоводство и сельское хозяйство), что обеспечивало ему бесспорное лидерство по числу студентов. Как мы видели, это вполне отвечало принципу «единства науки», хотя опять-таки не являлось собственно берлинским изобретением, вытекая из представлений XVIII в. (а лидерство философского факультета на практике обозначилось уже в Гёттингенском университете). Следующий же шаг, а именно выделение естественнонаучных предметов в отдельный факультет, был сделан уже не в Берлине, а в Тюбингене, где первый в Германии естественнонаучный факультет возник в 1863 г.

О том, что импульсы формирования «немецкой классической модели» исходили не только из Берлина, говорит обращение к истории других немецких университетов первой половины XIX в. Все они находились под воздействием упомянутого нами кризиса рубежа веков, преодоление которого для большинства из них стало возможным через ускоренную модернизацию. Так, в первые два десятилетия XIX в. в государственные учреждения были превращены университеты Баварии, Бадена, Вюртемберга, Гессен-Касселя. В ходе реформ ощущалось влияние неогуманизма, хотя в меньшей степени, чем в Пруссии, оставляя главной задачей эффективное образование государственных чиновников[123]. Реформы были направлены против стагнации и кумовства старого университетского порядка, поэтому государства брали в свои руки процесс замещения кафедр. Университеты утрачивали привилегии, право собственного суда и экономическую независимость, хотя право внутреннего самоуправления им в результате удалось отстоять. Основание Берлинского университета в этом ряду выступает значимым, но далеко не единственным событием в истории университетских реформ (и в качестве их общего образца скорее можно рассматривать Гёттинген).

В дальнейшем ходе XIX века все немецкие университеты были поставлены в такие условия, когда между ними шло непрерывное соревнование по привлечению научных сил, с одной стороны, и студентов — с другой. Это было тесно связано с интеграцией немецкого образовательного пространства, завершившейся в середине XIX в. и послужившей не последней среди предпосылок к объединению Германии. В этом процессе развивались новые формы как научной организации университетов (возникновение новых кафедр, появление научных лабораторий, институтов, клиник), так и преподавания в них (основание семинаров практически по всем предметам, возросшее значение приват-доцентуры, относительный вес которой в лекциях все время увеличивался) — все это в качестве существенных черт войдет в облик «классического немецкого университета». При этом и здесь импульсы к созданию семинаров или научных институтов шли не только из Берлина, но и из других немецких университетов. Так, для развития методологии естественных наук в целом и, собственно, своей науки огромное значение сыграла первая в Германии научно-исследовательская химическая лаборатория в Гиссене, основанная всемирно известным ученым Ю. Либихом в 1825 г., а также математический семинар в Кёнигсберге (1834), которым руководил К. Г. Якоби.

Приват-доцентура (т. е. предоставляемое молодым докторам право читать лекции в университете не занимая кафедр) как институт также родилась не в Берлине, а уже в начале XIX в. употреблялась в университетах Баварии, Галле и Гейдельберге. Но именно в Берлинском университете приват-доценты впервые заняли столь существенное, едва ли не ведущее место в преподавании, реализуя, тем самым, уже обсуждавшийся принцип «свободы академического духа», возможности чтения курсов по наиболее широкому кругу научных дисциплин без всяких внешних предписаний. Между молодыми учеными, которые получали от слушателей т. н. Honoraria — плату за лекции, которая была единственным источником их финансирования в университете, развивалась здоровая конкуренция за слушателей, что вело к повышению уровня лекций. Неудивительно, что именно приват-доцентами во второй четверти XIX в. открывались новые актуальные курсы, вводились в лекции новейшие научные достижения и методики, что значительно обогащало систему преподавания немецких университетов.

И, конечно, особенно преуспел Берлинский университет в создании новой «академической культуры», направленной на поощрение научных исследований[124]. Здесь сошлись все преимущества столичного местоположения, научной инфраструктуры (библиотек, музеев и др.), возможность быстрого обращения к государству за материальной поддержкой, т. е. всё нужное, чтобы обеспечить плодотворный научный поиск. Поэтому образ берлинского ученого приобрел немалую притягательную силу внутри Германии и мог воздействовать далеко за ее пределами.

Таким образом, в первой половине XIX века большинство немецких университетов приобрели новый облик, сделавший их центрами европейской науки. Хотя, кроме Берлина, новых немецких университетов в это время основано не было, но во многих немецких землях старые университетские учреждения поменяли свое устройство и были возрождены на прежнем месте в новом качестве (старинный Гейдельберг, Бонн, не просуществовавший в XVIII в. и двух десятилетий и переоснованный заново в начале XIX в.) или даже нашли себе новое пристанище (так, университет Франкфурта-на-Одере переехал в 1811 г. в Бреслау, а средневековый баварский университет в Ингольштадте был перенесен сперва в 1800 г. в Лансхут, а затем — в 1826 г. — в Мюнхен). Значительный скачок, который сделала вперед система немецкого университетского образования в целом, вывел в лидеры в отдельных научных областях даже такие прежде незначительные университеты, как Гиссен с уже упоминавшейся химической лабораторией Ю. Либиха, ставшей благодаря широчайшему кругу его учеников и количеству произведенных там открытий прообразом всех научно-исследовательских химических лабораторий в мире.