Кадзуми Юмото - Друзья

• Название: Друзья
• Автор: Кадзуми Юмото
• Жанр: Детская проза

«Друзья» Кадзуми Юмото — это блестящий роман для подростков о подростках, рассказ о дружбе, познании и взаимосвязи поколений. Начинающийся как история о школьниках-недотепах, он становится и смешным, и печальным повествованием о детском исследовательском интересе, а затем потрясает своим ожидаемым, но от этого не менее пронзительным финалом, когда простое любопытство перерастает в нечто гораздо более важное.

Однажды одному из трех закадычных друзей приходится отправиться на похороны бабушки. Этот печальный опыт вызывает живой интерес его товарищей: что происходит с умершим человеком, превращается ли он в привидение? Смесь фантазий и реальности настолько их завораживает, что они решают увидеть всё своими глазами: находят одинокого старика, который, кажется, уже отжил свой век, и устраивают слежку, чтобы застать его на пороге смерти. Но, казалось бы, простая задача оказывается трудновыполнимой: похоже, старик заметил мальчишек и совсем не собирается оказывать им услугу и спокойно отходить в мир иной. Напротив, он будто набирается сил от оказанного ему внимания…

Книга Кадзуми Юмото переведена на десяток языков, рекомендована Японской ассоциацией школьных библиотек, в Германии стала книгой месяца, была номинирована на Немецкую детскую литературную премию и вошла в шорт-лист Католической детской и молодежной литературной премии, в США получила премии Милдреда Батчелдера, Boston Globe-Horn и Rookie («Новобранец») Ассоциации детских писателей.

---

А потом мне ответила маленькая девочка.

— Алё. Никого нет дома, — громко сказала она забавным голосом, который часто бывает у малышей.

— А мама где?

— На работе.

«Наверное, лучше попозже еще раз перезвонить», — подумал я.

— Гэн-кун сегодня кашляет, и мы не можем играть. Я дома. С бабушкой.

— С бабушкой? — я как ненормальный вцепился в трубку.

— У бабушки уши плохие. Она по телефону не может… А вы кто? — спросила она вдруг. Наверное, вспомнила, что так нужно говорить по телефону с незнакомым человеком.

— Я дружу с твоей бабушкой, — слова выскочили из меня сами собой. Я даже сам удивился.

— С бабушкой? — удивилась девочка. — А что, у бабушки есть друзья?

— А скажи, как твою бабушку зовут? Бабушка Яёи? Я-ё-и? — Я едва сдерживался от волнения, но старался говорить очень медленно, по слогам.

— Нет, — сказала девочка, — Ханаэ. Бабушка Ханаэ.

Снова разочарование. Я посмотрел на Кавабэ и Ямашту и отрицательно покачал пальцем из стороны в сторону.

— А ты правда бабушкин друг?

Я хотел было сказать, что это неправда, извиниться перед ней и повесить трубку, как вдруг услышал:

— Или ты друг бабушки Яёи?

— Бабушки Яёи?

— Бабушки Яёи нет дома.

— Слушай, твою бабушку зовут Ханаэ. Разве нет? — не понял я.

— Бабушка Яёи, она еще больше бабушка, чем бабушка Ханаэ. Мой папа — сын бабушки Ханаэ. А я и брат — дети папы. А бабушка Яёи — сестра бабушки Ханаэ. Бабушка Яёи уже совсем-совсем бабушка, и ее теперь нет дома.

Я перестал понимать вообще что бы то ни было.

— А где она? Где бабушка Яёи?

— Она была тут. Но теперь тут комната брата. Он уже большой. У него скоро эк-за-мен. Надо сидеть тихо.

— То есть бабушка Яёи раньше с тобой жила?

— Меня зовут Маю-тян.

— Маю-тян, ты раньше вместе с бабушкой Яёи жила?

— Как это «жила»? — растерянно спросила девочка.

— Бабушка Яёи раньше была дома у Маю-тян, да? — я тоже вдруг заговорил вкрадчиво, как тот с автоответчика. Первый раз в жизни.

— Да. Была.

— А теперь она где?

— В То-дзю-эн, — радостно сказал девочка, — там есть еще бабушки. И дедушки. Мама говорит, там очень хорошо!

Дом престарелых был похож на маленькую больницу. В белых коробках комнат под звук работающих кондиционеров старички и старушки занимались своими делами. Кто-то играл в го, кто-то смотрел телевизор, кто-то танцевал гавайские народные танцы. Здесь было очень спокойно. Местные обитатели беседовали под звуки гавайской гитары и телевизионной рекламы, прогуливались взад-вперед по коридорам. Было в этой прогулке что-то подводное. Мы ходили и заглядывали во все комнаты, пока к нам не подошла, слегка причмокивая резиновыми подошвами по линолеуму, женщина в светло-розовом халате. По виду медсестра.

— Что вам здесь надо, мальчики?

— Мы ищем Яёи Коко-сан, — сказал я. — Она здесь?

— Она сегодня не ждет гостей, — скользнув взглядом по каким-то бумажкам, приколотым к стенной доске, сказала медсестра. — А вы встретиться с ней хотели?

Я кивнул. А она сказала:

— Молодцы, не поленились издалека приехать.

А ехать и правда было далеко. Мы два часа тряслись на электричке, а потом еще какое-то время на автобусе.

— Она будет очень рада, — сестра улыбнулась. — Вы ее внуки?

Кавабэ и Ямашта дружно ткнули меня в спину.

— Я внук ее сестры, Ханаэ-сан. — Какой я неимоверный врун…

— Идите за мной. — Сестра развернулась и пошла. Снова послышалось тихое чмоканье.

— Извините.

— Да? — она посмотрела на нас.

— Мы сами найдем. Спасибо! Вы нам только скажите, где ее комната. — Я понимал, что если она нас отведет к бабушке в комнату, то та сразу догадается, что я ей наврал.

— Ничего страшного. Я вас провожу, — сказала она, и нам пришлось покорно идти вслед за ней по длинному коридору. Из окон было видно поле. В поле стояла стальная вышка. И сама вышка, и электропровода, которые тянулись по обе стороны от нее, неподвижно застыли, замерли под жаркими летними лучами.

— Коко-сан, к вам гости! — Сестра открыла дверь комнаты в самом конце коридора. Мы сгрудились у двери, стараясь быть как можно более незаметными. — Внук вашей сестры. Вы раньше с ним вместе жили. Он и друзей своих к вам привел, — сестра похлопала меня по плечу. — Ну заходите же, — сказала она и затащила нас в комнату.

В комнате на кровати сидела тоненькая старушка. Она улыбалась.

— Вы уже давно его не видели, Коко-сан. Он вырос. Изменился. Узнаете его?

— Да-да, — сказала бабушка, не переставая улыбаться.

— Ну вот и хорошо. Посидите, поговорите не спеша.

Сестра на ходу взбила подушку, подложенную старушке под спину, и ловким жестом усадила нас троих на небольшой диванчик.

— Я пойду, — сказала она и вышла из комнаты.

Мы сидели на диване, застыв, как диванные подушки.

Старушка протянула руку и медленно открыла ящик в тумбочке, стоявшей у кровати. Она достала оттуда завернутые в рисовую бумагу три пирожка-мандзю со сладкой бобовой начинкой. Я взял один пирожок себе, а два других отдал Кавабэ и Ямаште.

— А чай есть в вестибюле, — сказала старушка.

— Спасибо. Мы не хотим чая, — сказал я, хотя в горле у меня все пересохло.

Старушка все так же улыбалась. Кожа у нее была белая-белая. И волосы — белые. Седые. Все ее лицо покрывали глубокие и не очень морщины, но глаза смотрели ласково.

Бумажная обертка от пирожка, которую я сжимал в руке, намокла. О чем нам с ней говорить?

— Извините, я схожу за чаем. Сейчас вернусь, — сказал Кавабэ, вставая с дивана.

— Ия тоже, — поспешно вскочил вслед за ним Ямашта.

Они ушли, а я остался. Как всегда. Я вечно проигрываю.

— Э…

— Да? — старушка мягко кивнула и посмотрела на меня. Цветы на ее летнем кимоно качнулись, будто от мимолетного дуновения ветерка. Она ведь и правда думает, будто я брат маленькой Маю-тян.

— Бабушка.

— Что?

— У вас ничего не болит?

— Нет, — она благодарно кивнула, словно говоря: «Вашими молитвами, вашими молитвами». Разговор не клеился.

— Маю-тян веселенькая и здоровенькая, — сказал я. Надо же было о чем-то говорить, вот мне и пришлось приплести маленькую девочку, которую я в жизни ни разу не видел.

— Что?

— Маю-тян, говорю, здоровенькая.

— Вот и хорошо. Я очень рада слышать. В этом году такая жара. Старикам туго приходится.

Кажется, разговор о Маю-тян не очень-то занимал бабушку Яёи.

Я решился.

— Это старая история, — начал я.

— Да-да, конечно. Я слушаю.

— Давным-давно жил один молодой мужчина. И он ушел на войну У него была жена. Она ждала, но он к ней не вернулся. Даже тогда, когда война уже закончилась. Но это вовсе не значит, что он ее забыл. Он помнил ее все время. И даже сейчас. И все эти годы он жил совсем один… — я выговорил все это на одном дыхании и замолчал.

— Да, во время войны всякое бывало, — сказала старушка и опустила глаза. — И такое тоже случалось.

Она тихонько почесала тыльную сторону ладони. Кожа на ее руках была грубой, темной. Эти руки совсем не сочетались с ее белым лицом и седыми волосами.

Старушка сидела, уставившись на свои руки.

— Во время войны этот мужчина пережил что-то очень страшное. Настолько страшное, что после этого он уже не мог вернуться домой… — я запнулся. Что же мне делать? — Как вы думаете, он правильно поступил?

— Что я думаю? — переспросила старушка. Мне показалось, что она смутилась.

«Лучше бы мы сюда не приезжали», — подумал я. Мы так хотели найти Яёи Коко, что больше ни о чем не думали. И о ней самой тоже не подумали. А что, если ей все это неприятно?

Но она очень быстро справилась со смущением и спросила:

— Ты имеешь в виду, злилась бы я на такого человека, если бы была его женой? — она посмотрела на меня, слегка склонив голову.

— Ну… да.

— Ну, что тебе сказать… — старушка задумалась. Мне даже показалось, что ей понравилось, что я ее об этом спросил.

— Наверное, я бы не злилась. Что толку злиться. Я вообще стараюсь все плохое забывать, — она улыбнулась. — И, кроме того, во время войны — всё по-другому. Люди на войне меняются. Не все, конечно, но меняются.

— А можно я в следующий раз с дедушкой приду? Есть дедушка, который хочет прийти к вам в гости.

— Какой дедушка?

Я назвал имя.

Старушка задумалась. Наверное, она все-таки не захочет его видеть.

— Извини, — сказала она наконец, — а кто он, этот дедушка?

Она казалась такой растерянной…

— Это ваш муж, — сказал я.

Она вдруг рассмеялась:

— Мой муж умер давным-давно.

— У нее склероз — память совсем отшибло. Точно вам говорю, — сказал я, когда мы вышли из дома престарелых на улицу. Солнце уже садилось. Дул прохладный ветерок. Я подумал, что сегодня первый осенний день.