Хью Хауи - Очистка-2. Точный расчёт

• Название: Очистка-2. Точный расчёт
• Автор: Хью Хауи
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Шериф Шахты Холстон добровольно ушёл на очистку линз и погиб.

Вторая новелла из цикла Хью Хауи "Очистка" повествует о назначении нового шерифа и о том, какое оно имело значение для дальнейших судеб Шахты.

Огромное спасибо моим верным друзьям: Серёжке Йорку за редакцию — выправил все мои постыдные ляпы — и Mila_usha_shak за оригинальную обложку.

---

Дженс захлопнула папку и перевела внимание на стенной экран. У подножия холма образовался маленький смерч, собрал взвихрившуюся пыль в организованное безумие. Крошка-вихрь разгулялся вовсю и вырос в большой конус, безостановочно крутящийся и покачивающийся на остром конце, словно детский волчок, а затем понёсся в направлении камер, в промытые линзы которых заглядывали неяркие лучи ясного рассвета.

— Ну что ж, давайте сходим и встретимся с ней, — вымолвила наконец Дженс. Она держала папки на коленях и теребила своими морщинистыми, будто старый пергамент, пальцами грубые края сделанной вручную бумаги.

— Мэм? Я бы лучше вызвал её сюда. Проведите интервью в вашем кабинете, как вы всегда это делали. Идти вниз — это очень долгий путь, а наверх — так ещё дольше.

— Я ценю вашу заботу, инспектор, поверьте. И всё же прошло уже очень много времени, с тех пор как я спускалась ниже сороковых этажей. Я давно не встречалась с людьми. Мои колени — не оправдание...

Мэр замолчала. Пылевой смерч покачался, повернулся и направился прямо на камеры. Он рос и рос — широкоугольные линзы искажали изображение, представляя вихрь куда более внушительным и яростным, чем он на самом деле был — а потом налетел на сенсорную башню; весь кафетерий на несколько мгновений погрузился в темноту. Смерч пролетел, прошёлся по экранам в салоне и оставил за собой вид на наружный мир, теперь слегка затуманенный тончайшей сероватой плёнкой.

— Вот проклятие, — скрипнул зубами Марнс. Он опустил ладонь на рукоятку своего пистолета — потёртая кожаная кобура скрипнула — и Дженс представила себе старого служаку там, снаружи: вот он гонится на своих тощих ногах за улетающим ветром и всаживает пулю за пулей в мутное пылевое облако.

Оба они какое-то время молчали, оценивая нанесённый смерчем урон. Затем Дженс снова заговорила:

— Это путешествие я хочу провести не в порядке выборной кампании, Марнс. И не ради голосов. Насколько я знаю, у меня нет конкурентов. Поэтому не будем устраивать шума, сделаем всё тихо и спокойно. Мне надо на людей посмотреть, а вовсе не себя показать. — Она взглянула на своего собеседника. Тот не сводил с неё глаз. — Это ради меня Марнс. Перемена обстановки.

Она снова перевела взгляд на экран.

— Иногда... иногда мне кажется, что я здесь, наверху, уже слишком долго. Мы оба засиделись здесь. Впрочем, можно сказать, где бы мы с вами ни находились, мы везде засиделись...

Её монолог прервал гулкий утренний топот ног по спиральной лестнице, и оба повернулись навстречу звукам жизни, звукам пробуждающегося дня. Дженс понимала: пора вытряхнуть из головы образы мёртвых. Или, во всяком случае, похоронить их на какое-то время.

— Мы спустимся в глубь и как следует приглядимся к этой Джульетте — вы и я. Потому что по временам я сижу и смотрю наружу — при виде того, что нас вынуждает проделывать этот мир, меня словно пронзает игла, Марнс. Она пронзает меня насквозь.

••••

Они встретились после завтрака в кабинете Холстона. Дженс продолжала про себя называть это помещение кабинетом Холстона — ведь прошёл всего один день, она ещё не успела свыкнуться с мыслью. Мэр стояла позади сдвоенного стола и старых шкафов с «делами» и вглядывалась в пустоту тюремной камеры. Инспектор Марнс давал последние указания Терри — охраннику из IT; когда Холстон с помощником отправлялись на дело, тот часто оставался и следил за порядком. За спиной у Терри, не отступая ни на шаг, держалась Марча, девушка-подросток с тёмными волосами и ясными глазами — она проходила профессиональное обучение для работы в IT. Таких молодых людей называли «тенями», они были чуть ли не у половины жителей Шахты. Возраст «теней» был от двенадцати до двадцати лет, и они повсюду следовали за своими учителями, как губка впитывая в себя все премудрости профессии — чтобы обеспечить Шахте возможность нормального функционирования в течение следующего поколения.

Марнс напомнил Терри, что народ после очистки приходит в довольно сильное возбуждение. Как только напряжение, накопившееся в Шахте, находит себе выход, людям хочется немного развеяться. Большинство из них слишком молоды и не помнят последней двойной очистки, вот они и считают, что такого никогда не случалось. Думают, что застрахованы от наказания по крайней мере на ближайшие несколько месяцев.

Все эти предупреждения со стороны Марнса вряд ли были нужны — суматоха в соседнем помещении была отлично слышна через плотно закрытую дверь. Большинство жителей верхних сорока этажей уже набилось в салон и кафетерий. В течение дня подойдут ещё сотни со средних этажей и из глубины — те специально отпросятся с работы и используют свои отпускные кредиты, лишь бы поглазеть на особо ясный и отчётливый вид снаружи. Массовое паломничество. Кое-кто поднимался наверх лишь раз в несколько лет, проводил с часок перед экранами, бормотал, что всё точно так же, как и в прошлый раз, и, отправив своих детей вниз впереди себя, принимался продираться сквозь валящую в обратном направлении толпу.

Терри вручили ключи и временную звезду шерифа. Марнс проверил состояние батарей в своей рации, убедился, что динамики в кабинете включены на достаточную громкость, и внимательно осмотрел свой пистолет. Затем пожал Терри руку и пожелал удачи. Дженс не терпелось отправиться. Она повернулась спиной к пустой камере, попрощалась с Терри, кивнула Марнсу, и они вместе вышли из кабинета.

— Вас не беспокоит, что вы уходите сразу после очистки? — спросила мэр, когда они вышли в кафетерий.

Она знала — позже вечером начнётся разгульное веселье, а толпа легко приходит в раж. Похоже, не очень-то подходящий момент забирать главного блюстителя порядка с его поста ради весьма эгоистичной миссии.

— Смеётесь? Мне это просто необходимо. Нужно убраться отсюда хоть ненадолго. — Он бросил взгляд в сторону настенного экрана, перед которым сгрудилась толпа. — Я всё никак не могу понять, что творилось в голове у Холстона, почему он не поговорил со мной о том, что его беспокоило. Может быть, к тому времени, как мы вернёмся, у меня пропадёт чувство, что он по-прежнему хозяин кабинета. А сейчас я там задыхаюсь.

Он прав, думала Дженс, пока они прокладывали себе путь сквозь толпу. В пластиковых стаканах плескался фруктовый сок; она явственно ощущала стоящий в воздухе запах самогона, но не обращала на него внимания. Со всех сторон раздавались обещания отдать за неё свои голоса, звучали пожелания здоровья и доброго пути. Весть об их путешествии разлетелась с невероятной скоростью, и это несмотря на то, что они почти никому о нём не говорили. Большинство верило, что это поход доброй воли в рамках предвыборной кампании. Жители Шахты помоложе, которые помнили только одного шерифа — Холстона, — приветствовали Марнса и называли его этим почётным титулом. Но каждый, у кого глаза были окружены сеточкой морщин, думал иначе. Они кивали проходящим мимо Дженс и Марнсу и безмолвно желали совсем другого рода удачи: «Сделайте так, чтобы жизнь продолжалась, — говорили их глаза. — Сделайте так, чтобы мои дети жили так же долго, как и я. Не дайте нашему миру рухнуть!»

Дженс жила под гнётом долга, он тяжким грузом лежал на её плечах, и от него страдали не только колени. Они с Марнсом шли через толпу к центральному колодцу, и за всё это время она не произнесла ни слова. Кое-кто просил её произнести речь, но эти одинокие голоса не нашли поддержки у собравшихся — к счастью, подумала Дженс. Что она могла бы им сказать? Что понятия не имеет, на чём держится их мир? Что она даже толком не понимает своего собственного вязания: просто делай петельки правильно — и тогда всё будет в порядке? Не говорить же им, в самом деле, что стоит только упустить одну петлю, и всё расползётся? Один-единственный надрез по недосмотру — и нитка потянется, а вскоре от полотна останется лишь кучка перепутанной пряжи. Неужели они думают, что она обладает каким-то тайным знанием, когда она лишь следует правилам, и только поэтому всё из года в год идёт так, как должно идти?

Потому что она не знала, что держит их всех вместе. И она не понимала этого настроения людей. Почему они празднуют? Почему пьют и радостно кричат? Потому что их жизнь в безопасности? Потому что на этот раз страшный жребий очистки миновал их? Её народ веселится, тогда как хороший человек, её друг, её партнёр в нелёгком деле поддержания жизни и порядка лежит мёртвый там, на холме, рядом со своей женой. Если бы Дженс всё же произнесла речь, и если бы то, что она в неё вложила, не считалось запретным, то она сказала бы: «Эти двое были самыми лучшими людьми из тех, кто добровольно отправился на очистку. И как можно тогда охарактеризовать тех, кто остался?»

Не время для речей. Не время для пьянки. Не время для веселья! Настал час тихого раздумья — вот почему Дженс необходимо было уйти отсюда. Жизнь постепенно менялась. Не за один день — в течение многих лет. Уж кому и знать, как не ей. Ну, разве что ещё старуха Макнил внизу, в отделении Снабжения, осознаёт это. Чтобы заметить изменения, надо прожить долго. Дженс была стара. Время шло вперёд всё быстрее и быстрее; слабые ноги мэра не поспевали за ним. Она знала, что скоро останется далеко позади. И самым большим из её опасений было то, что без неё этот мир долго не протянет.