Патрик де Витт - Братья Sisters

• Название: Братья Sisters
• Автор: Патрик де Витт
• Жанр: Вестерн
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-45034-1

Таинственный и могущественный Командор приговорил несчастного Варма к смерти. Неприятная миссия выпадает на долю братьев Систерс — Илая и Чарли, они не привыкли обсуждать поручения. Для Чарли кровопролитие — это жизнь, а Илай со временем начинает задаваться вопросом — зачем он убивает? Два брата, две судьбы, но будущее у них одно. Что же победит: злое начало Чарли или простота и добродушие Илая?

«Братья Систерс» — классический вестерн, не лишенный юмора. Динамичный, но местами жесткий сюжет погрузит вас в атмосферу того времени и заставит пройти все испытания, выпавшие на долю братьев.

Море крови, море виски, море оружия и дикого веселья взорвут ваш мир.

---

Глава 16

Пойти было некуда. Да я и не желал никого видеть — еще заметят мою удрученную мину. Поэтому я просто стоял в коридоре, переминаясь с ноги на ногу, глубоко дыша и пытаясь очистить разум от любой сознательной мысли. Свеча в мое отсутствие успела погаснуть. Должно быть, сквозняком задуло. Хотя нет, спичка пропала. Тогда я вновь зажег фитилек и воткнул спичку в воск.

Хотелось поговорить, неважно с кем. С хозяйкой? Может, тайно оставить записку? Но у меня при себе нет ни бумаги, ни чернил. Да и что я скажу? «Дорогая мисс, прошу, умойтесь и будьте любезны со мной. У меня есть деньги. Дать их вам? Все равно не знаю, что с ними делать»?

Просидев минут двадцать на ступеньках, я вернулся в комнату. Чарли в новой рубашке и без штанов сидел на кровати. Он держал в руке новый сапог и любовно гладил его. Морфина вылакал целую треть: уголки глаз обвисли, и сам братец выглядел довольным, как свинка в праздник.

— Как головка, Чарли?

— Болит, но из-за лекарства мне все равно. — Заглянув внутрь сапога, он торжественным тоном произнес: — Экий талантище вложен!

Меня передернуло от омерзения.

— Видел бы ты себя со стороны, — сказал я.

Веки Чарли опустились и приподнялись, словно занавески на окнах. Пожав плечами, братец выдал:

— Иногда слабина… простительна.

— Когда думаешь сниматься с места?

Дальше Чарли говорил с закрытыми глазами.

— В таком виде я никуда не поеду. День-два ничего не решат. Эта бабенка сказала: завтра утром состоится дуэль. Посмотрим поединок и свалим.

— Как скажешь.

Приподняв веки самую малость, Чарли произнес:

— Какой-то ты странный. Разговариваешь иначе.

— Все по-прежнему.

— Ты подслушивал? Пока я сидел в ванне? — Я не ответил, и братец полностью раскрыл глаза. — Я вроде слышал, как ты скребешься под дверью. Такова цена за грех подслушивания.

Внезапно Чарли согнуло, и у него из горла на пол хлынула желтая струя. Когда Чарли вновь на меня посмотрел, с лица у него текло, а влажные губы изогнулись в дьявольской усмешке.

— Чуть в сапог не наблевал! Представляешь, братец, если б я не промазал? Вот была бы печаль.

— Оставлю тебя.

— Что? Нет, ты останься. Мне же плохо! Ну прости, если обидел. Подумаешь, сболтнул лишнего! Я не нарочно.

— Лучше я побуду один. Допивай лекарство и ложись спать.

Я развернулся к двери, но Чарли, то ли не замечая моего ухода, то ли притворяясь, что не видит моей спины, продолжил:

— Должно быть, бренди был отравлен. — Он сблевал, не раскрывая рта. — Еще ни разу мне не было так хреново после пьянки.

— Я пил с тобой и не отравился.

— Так ты и выпил-то граммульку.

— С пьяной головы на трезвую не перекладывай.

— Значит, я пьяница, да?

— С меня на сегодня хватит. Пойду займусь швами на щеке. Увидимся позже, братец, и держись от салунов подальше.

— Уж не знаю, не знаю… Я ведь горький пьяница! Меня брат родной бросил!

Чарли задирал меня, подстрекая на драку и разжигая в себе гнев. Думал с его помощью унять чувство вины. Нет уж, черта с два. Я отправился вниз (заметив по пути, что свеча горит и спичку не тронули) и нашел хозяйку на месте. Сидя за стойкой, она читала письмо и улыбалась. Должно быть, вести пришли добрые: женщина поприветствовала меня если не тепло, то хотя бы не столь холодно, как прежде. Я попросил ножницы и зеркало, в ответ на что она предложила постричь меня за пятьдесят центов. Я отказался, объяснив, что инструменты нужны для более мрачных процедур. Женщина стала напрашиваться со мной в комнату: хотела посмотреть, как я буду удалять швы. Я ответил, что, мол, хотел бы побыть немного отдельно от братца.

— Понимаю вас, — ответила хозяйка.

Она спросила, где же я тогда собираюсь проводить операцию. Я признался, что пока не решил. Тогда она пригласила меня к себе.

— Что, дел больше нет? — поинтересовался я. — Еще утром вы едва нашли для меня минутку.

Зардевшись, женщина объяснила:

— Простите, если была резка с вами. На прошлой неделе помощница оставила меня, и я несколько ночей кряду не спала, думала, как бы удержаться на плаву. Да еще случилась болезнь в нашей семье.

Постучав пальцем по письму, она кивнула на лист бумаги.

— Так все обернулось добром? — спросил я.

— Беда миновала, хоть и не полностью.

Сказав так, она впустила меня за стойку и провела сквозь бисерную занавеску в свой сокровенный мирок. Бисерины, касаясь лица, приятно щекотали кожу, и я прямо-таки затрепетал от счастья. Мне подумалось: это происходит взаправду, я живой, и я живу.

Глава 17

Будь у меня время, я бы вообразил ее комнату совсем иной, однако времени не было, и воображать я ничего не стал. Впрочем, отмечу, что в комнате у хозяйки я не увидел ни цветов, ни украшений, ни шелка, ни парфюмерии — ничего утонченного, что велит ставить и вешать в комнатах тонкая душа женщины. Ни томиков поэзии, ни предметов ухода за красотой, ни тщеславия, ни кружевных подушечек с вышивкой по мотивам ободряющих поговорок, тех, что велят крепить свой дух в час невзгод или спасают от монотонности серых будней бодрым словцом. Ничего подобного. Напротив, комната напоминала скорее некое убежище с низким потолком, без окон и, соответственно, дневного света. А так как лепилась комната к кухне и прачечной, то и пахло здесь жиром, водой и заплесневелыми мыльными хлопьями.

Заметив недоумение у меня на лице, хозяйка тут же смутилась и тихим голосом выразила мысль, дескать, комната не производит на меня благоприятного впечатления. Само собой я поспешил изо всех сил уверить ее, будто комната дарит ощущение полной надежности и уединенности, ибо настолько она замкнута. Поблагодарив за вежливость, хозяйка тем не менее заметила, что хвалить ее скромное обиталище вовсе не обязательно. Она и сама понимала: комната бедная. Однако терпеть лишения осталось недолго. Приток старателей в последнее время усилился, и дело идет в гору.

— Еще полгода, и я переберусь в комнату поприличнее.

М-да, есть к чему стремиться.

— Полгода — срок изрядный, — заметил я.

— Я и меньшего ждала куда дольше.

— Хотелось бы как-то ускорить ваше продвижение.

— Впервые слышу подобное от незнакомца.

Сказав так и проводив меня к сосновому столику, женщина водрузила на него зеркало. С привычной смесью любопытства и жалости я изучил собственное выпуклое и раздутое лицо. Хозяйка тем временем принесла ножницы. Погрев их лезвия между ладоней, я слегка наклонил зеркало и приметился к крохотному узелку на черном шве. Надрезал его и стал вытягивать нить из щеки. Было совсем не больно. Я лишь ощутил легкое жжение (как бывает, когда тянешь нить между сжатых ладоней). Похоже, со снятием швов я поторопился: выходившие нитки были покрыты кровью. По кусочкам, кидая обрывки на пол, я вынул их все. Пахли нитки просто ужасно, и я поспешил их сжечь.

Покончив с одним делом, я решил похвастаться хозяйке зубной щеткой. Стоило извлечь ее из кармана жилетки, как женщина пришла в восторг: оказалось, она и сама недавно взяла за привычку чистить зубы. Женщина быстренько сбегала за собственной щеткой, и мы приготовились почистить зубы вместе: встали над умывальным тазиком и с полными пены ртами улыбнулись друг другу. Потом возник неловкий момент: ни я, ни хозяйка не знали, о чем говорить дальше. Я присел на кровать, а она стала коситься на дверь, мол, пора и честь знать.

— Присядьте рядом, — сказал я. — Хочу поговорить с вами.

— Мне нужно работать.

— Я ваш клиент. Развлекайте меня, иначе напишу жалобное письмо в торговую палату.

— Ну, будь по-вашему, — ответила женщина. Улыбнулась и, подобрав юбки, присела рядом. — Так о чем же вы хотите поговорить?

— Да обо всем на свете. Как насчет того письма, что вызвало у вас улыбку? Кто заболел у вас в семье?

— Мой брат Пит. Мул лягнул его в грудь, но мама пишет, что он быстро поправляется. Еще говорит, что на груди у него хорошо виден отпечаток копыта.

— Вашему брату повезло. Нелепо было бы погибнуть от копыта мула.

— Смерть есть смерть.

— Ошибаетесь. Смерть бывает разная. — Я стал перечислять по пальцам: — Смерть быстрая и медленная. Ранняя и поздняя. Храбрая и трусливая.

— Как бы там ни было, брат мой еще не до конца оправился. Я напишу письмо с приглашением: пусть приезжает и поработает со мной.

— Вы с ним близки? — спросил я.

— Мы двойняшки. Всегда чувствуем друг друга. Порой мне стоит лишь подумать о Пите, и он словно появляется в комнате. В ночь, когда его лягнули, я пробудилась, и на груди у меня алела метка. Поди, чуднó звучит?

— Вы правы.

— Должно быть, я во сне сама себя ударила.

— Вот как…

— А тот мужчина, с которым вы делите комнату… Вы с ним правда братья?

— Да, он мне брат.