Борис Соколов - Тайны финской войны

• Название: Тайны финской войны
• Автор: Борис Соколов
• Издательство: Вече,
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5–7838–0583–1

---

В полдень 13 марта финские солдаты начали выходить из своих окопов, показывая красноармейцам на часы, знаками объясняя, что война закончилась. Вскоре на нейтральную полосу вышли солдаты и офицеры, еше несколько минут назад смотревшие друг на друга через прицелы винтовок и пулеметов. Теперь они обменивались куревом, оживленно жестикулировали, радуясь тому, что уцелели и скоро вернутся домой. Такие стихийные братания, далеко не единичные, доказывают, что у советских и финских солдат не было ни ненависти, ни презрения друг к другу.

Прорыву линии Маннергейма и последующему наступлению на Выборг содействовали авиация и корабли Балтийского флота. В период с 29 января по 20 февраля самолеты 10–й авиабригады шесть раз выставляли мины на входных фарватерах Турку и в районе Раумы и Пори. Всего было выставлено 45 мин. 26 и 29 февраля соответственно 19 и 14 бомбардировщиков 10–й авиабригады наносили удары по броненосцам береговой обороны противника в Турку. Но из‑за умелого противодействия зенитной артиллерии и истребителей финнов попаданий в корабли не было. 2 марта в совместном ударе 10–й и 8–й авиабригад приняло участие 28 бомбардировщиков под прикрытием 19 истребителей. В ходе воздушного боя было потеряно 3 самолета. По докладам вернувшихся на базы советских летчиков, они сбили 6 финских истребителей. Однако в солидном исследовании финских историков К. Кески- нёна и К. Стенмана «ВВС Финляндии в «зимней войне»», вышедшем в 1989 году, имеются сведения о всех сбитых финских самолетах с указаниями фамилий летчиков и других членов экипажей. Так вот здесь зафиксировано — 2 марта на всех участках фронта финнами были потеряны лишь 3 самолета: 2 истребителя и 1 бомбардировщик.

3 марта 1940 года Военный совет Балтийского флота отдал коменданту зимней обороны Г. Т. Григорьеву приказ: «С рассветом 4 марта части зимней обороны в составе 1, 2, 3, 4–го батальонов особой специальной стрелковой бригады, 50–го отдельного стрелкового, 111–го и 112–го лыжных батальонов, батальона особого назначения и Берегового отряда сопровождения должны оттянуть на себя силы противника от мыса Ристниеми до Котки». Это — на фронте около 80 км. Целью операции было отвлечь силы противника от действий 86–й мотострелковой дивизии, переправлявшейся по льду Выборгского залива. После ночного перехода с утра 4 марта 7 батальонов и Береговой отряд сопровождения начали демонстративные действия на трех направлениях: у мыса Ристниеми, у островов Киускери и Куовари и у острова Хапасаари. На обоих флангах морякам удалось вызвать на себя артиллерийский огонь, а в районе островов Киускери и Куовари батальон особого назначения под командованием будущего героя обороны Ханко капитана Б. М. Гранина и. 111–й лыжный батальон, несмотря на заградительный огонь неприятельских батарей, смогли занять острова. Противник начал подтягивать в район действий моряков пехоту. Воспользовавшись этим, части 86–й мотострелковой дивизии вышли на западный берег Выборгского залива. В ночь на 5 марта части зимней обороны и берегового отряда сопровождения отошли в исходное положение.

5—6 марта при участии Балтфлота по льду Выборгского залива был переброшен мотомеханизированный корпус и 3–й кавалерийский корпус — всего около 40 тысяч бойцов и командиров и 10 тысяч боевых и транспортных машин.

За период боевых действий авиация Балтийского флота совершила 16 663 боевых вылета, из них около 1 тысячи — ночных. На противника было сброшено около 2600 т бомб, было потоплено и повреждено 38 транспортов и ледокол. Боевые потери составили 12 самолетов.

В ходе февральско — мартовского наступления советским войскам удалось выполнить главную задачу — прорыв линии Маннергейма. В то же время после прорыва промежуточной полосы обороны темпы наступления вопреки ожиданиям оказались довольно невысокими. За последние 14 дней войны дивизии 7–й и 13–й армий с боями прошли от 15 до 35 км и так и не смогли полностью овладеть Выборгом. К концу, войны силы сторон, несмотря на значительные потери, возросли. К 13 марта вооруженные силы Финляндии насчитывали около 340 тысяч человек и 944 полевых и 341 противотанковое и зенитное орудие. Армия «Карельский перешеек» насчитывала около 180 тысяч человек (по сведениям советской разведки, 124 тысячи), 283 полевых и 72 противотанковых орудия, 96 минометов (по другим данным, 316 полевых, 100 противотанковых орудий и 108 минометов). Красная Армия имела на всем финском фронте более 1 миллиона человек. 58 советских дивизий успели побывать в бою. Еще 4 дивизии остались в резерве, а 10 готовились к переброске на фронт. Советская группировка на Карельском перешейке насчитывала почти 760 тысяч бойцов и командиров, более 7100 орудий и минометов, почти 3 тысячи танков, более 600 бронемашин и 2 тысяч самолетов.

Довольно распространено мнение, всячески утверждавшееся Тимошенко, Мерецковым и другими военачальниками, пришедшими к руководству Красной Армией после финской войны, будто в последний период противоборства, в феврале — марте 1940 года, советские войска уже научились воевать и превзошли своих учителей — финнов в умении сражаться. Воспоминания уцелевших ветеранов не подтверждают столь оптимистичного и лестного для советской страны вывода. Уже знакомый нам лыжник комсомолец

Павел Шилов свидетельствует, что воевать стало действительно легче: пришел опыт. Но все равно в февральских и мартовских боях финны действовали более грамотно и несли значительно меньшие потери, чем красноармейцы:

«Бойцы поднимались в атаку, финны подпускали их на определенное расстояние и расстреливали очень точным, прицельным огнем. Добежит боец до пристрелянной линии или доползет по снегу, а дальше ни на шаг — падает убитым или тяжело раненным.

Когда мы возвращались из разведок, то, проходя по местам атак, с болью в сердце смотрели на трупы наших бойцов. Кто в какой позе был, когда его встречала пуля, так и замерзал… Картина жуткая. Лежит боец, каска пробита, мозги вытекли кроваво- белым сгустком, а рядом, где мина разорвалась, трупы без рук, без ног, а то и без головы. Каких только разорванных, замерзших тел не насмотрелись! Мороз по коже. Но особенно непереносимо было то, что на поле боя одни наши и очень редко увидишь убитого финна (точно такое же впечатление создавалось и у ветеранов Великой Отечественной, с кем мне довелось беседовать: на 20–30 наших 2–3 немца. — Б. С./ Это вот тяжело влияло на психику, приводило к мысли, что нам не победить, что всех нас истребят поголовно.

Мы, те, кто пережил первые кровопролитные бои, к моменту получения пополнения уже набрались опыта, хорошо стали ориентироваться в обстановке и старались помогать еще не обстрелянным командирам и бойцам… Им было легче, нежели в первых боях нам. Наши погибшие командиры плохо знали свою задачу, ни теоретического, ни практического опыта у них не было. Была бестолковщина. Узнав смутно, где противник, лезли ему в лоб, а он, умный и опытный, хорошо знавший местность, косил наших наступающих. Нам, рядовым бойцам, было трудно с такими командирами, мы находились в полной растерянности.

Но опыт все же пришел, и довольно быстро. Уже смешно было слышать команды новых командиров… Потери наши стали невелики. Почти в каждой разведке теряли нескольких человек, но часто случалось возвращаться и вовсе без потерь. Вместо брошенных винтовок СВТ все вооружились пятизарядными винтовками Мосина. Они били одиночно, но безотказно».

Даже командир одной из наиболее удачно действовавшей дивизии, 70–й, комдив М. П. Кирпонос на апрельском совещании 1940 года признавал, что финны и в последних боях дрались стойко и искусно:

«Дело было так: финны во время артподготовки забрались в убежища, а с переносом нами огня в глубину финны выходили из убежищ и начинали поражать нашу пехоту огнем… У финнов было мало артиллерии, но зато у них было достаточное количество минометных батарей и автоматического оружия (пистолет «Суоми»); этим видом оружия финны и наносили значительные потери нашей пехоте.

Таким образом, когда наша пехота близко прижималась к нашему артиллерийскому огню, противник не успевал выходить из убежища и мы имели успех — пехота наша шла вперед. Однако надо отметить, что белофинны быстро учли это и оставались на месте даже тогда, когда наша пехота находилась в 100 м, и, пользуясь медленным темпом ее продвижения по глубокому снегу, прижимали ее своим автоматическим огнем. Пройти 100–200 м по глубокому снегу — нелегкое дело.

Я специально проводил у себя занятия в дивизии еще до наступления — хотел узнать, сколько нужно времени, чтобы пройти 200 м. Очень много времени нужно (40 минут). Кроме того, наш боец тяжело одет: нательное белье, ватное белье, ватные брюки, теплая шинель, подшлемник, шлем, затем каска, затем шарф, плюс ко всему — ранец. Вы представляете, как это выглядело. Нужно пересмотреть обмундирование нашего бойца — облегчить его… Очень неудобны наши маскировочные халаты, они не маскируют, а мешают действовать. Из них мы решили сделать комбинезоны, и это сразу облегчило продвижение пехоты.