Петер Нойман - Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945

• Название: Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945
• Автор: Петер Нойман
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9524-5063-9

Шокирующий рассказ Петера Ноймана, бывшего офицера СС, – типичный образец истории о том, как молодой человек из скромной немецкой семьи, оболваненный гитлеровской пропагандой, становится убежденным нацистом. С оружием в руках новоиспеченный офицер СС уверенно зашагал по чужой земле с целью восстановить «справедливость» в отношении великого немецкого народа! С чудовищной откровенностью он описывает, как войска СС грабили население, проводили карательные операции, допросы и казни партизан, убийства мирных жителей. Уверенный в своей правоте, Нойман возмущается решимостью «проклятых» русских отвоевать свою землю и их нежеланием служить рейху. А когда Германия проиграла войну, Петер Нойман, так и не осознав преступности своего пути, сожалеет только об одном – что его не убили.

---

Я догадался, о чем идет речь. Как и все в гитлерюгенде, я знал о существовании этих учреждений, но никогда не представлял себя в качестве потенциального жеребца. Все это забавляло меня, но в то же время тревожило. Меня озадачивали возможные последствия.

Перед моим уходом врач встал и по-дружески положил мне руку на плечо.

– Нойман, вам лучше не распространяться об этом. Не делитесь с другими о том, что узнали.

Через два дня мы пятеро сели на поезд, уходящий с центрального вокзала Мюнхена.

Франц не входит в нашу группу. Должно быть, обнаружилось, что он не представляет собой генетического стандарта.

Мы производим так много шума, что может показаться, будто на вокзале целый полк солдат. Со своими чемоданами и в черной форме мы, должно быть, выглядим школьниками, отправляющимися на каникулы. Только нарукавные повязки со свастикой выдают нашу значимость.

Компанию мне составляют Альбрехт Штайгер, Мартин Вольф, Курт Аллензен и Леонард Шпизельман. Все мы одного возраста и волнуемся как дети в связи с тем, что нас ждет впереди.

– Тебе какая нравится? – спрашивает Вольф, сидящий рядом со мной. – Мне – блондинка вот с такими грудями, – он делает соответствующий жест, – и такими бедрами – уф! Доставляет удовольствие даже воображать это.

Он дурачится, и делает это в совершенстве. Вполне убедительно. Но у меня нет определенного мнения по этому вопросу. Не представляю, как это будет происходить, хотя сомневаюсь, что буду иметь возможность выбирать партнершу так, как это делают в сомнительных заведениях.

Когда поезд отходит, мы высовываемся из окон и поем во всю мощь своих глоток.

Нюрнберг, Вюрцбург – станции проносятся мимо одна за другой. Вскоре покидаем Баварию и пересекаем зеленые поля Шпессарта (возвышенная (до 585 м) географическая область к юго-востоку от Франкфурта-на-Майне. – Ред.). Весна.

Во Франкфурте-на-Майне мы пересаживаемся на поезд, идущий в Кассель, где делаем пересадку на местный поезд, который тащится со многими остановками до города Марбург-ан-дер-Лан.

У вокзала нас поджидает небольшой «Фольксваген».

– Парни, вам до Шмалленога? Садитесь!

После двухчасовой поездки в авто мы оказываемся далеко в горах хребта Ротхаргебирге.

Шмалленог (очевидно, все же Шмалленберг. – Ред.) – небольшое селение, которое производит впечатление заново и полностью перестроенного поселка. Он состоит как из небольших двухэтажных коттеджей с балконами, увитыми виноградными лозами, так и из больших многоквартирных домов казарменного типа высотой в шесть этажей. Последние выстроены вокруг лужаек в виде подков.

Наш водитель и гид ведет нас к зданию современного типа, похожему на госпиталь. Может, это руководящий центр Лебенсборн?

Мы начинаем нервничать. Возбуждение и энтузиазм поездки сменяется серьезными опасениями в отношении нашего будущего.

Нас проводят в большой зал, где женщина в форме БДМ (Лиги немецких девушек, нем. Bund Deutscher Mädel. – Ред.) сидит за полированным столом для регистрации. Она интересуется нашими именами и документами.

Покончив с формальностями, она оглядывает нас.

– Оставьте здесь свой багаж и отправляйтесь в комнату номер 17. Первый коридор направо, вторая дверь.

Мы поступаем так, как сказано.

В комнате номер 17 нас встречает медсестра. Должно быть, ее предупредили о нашем приходе по внутреннему телефону, поскольку прежде, чем мы смогли открыть рот, чтобы сказать что-то, она отрывисто вымолвила:

– Раздевайтесь, пожалуйста. Вот ваши карты, каждому – своя. Ступайте по одному в кабинет доктора Нивски. Он осмотрит вас.

Когда наступает моя очередь показаться доктору, он внимательно изучает мою карту, оглядывает меня сверху донизу и начинает медицинский осмотр. Легкие, сердце, рентген, все заново. Затем особый осмотр ради цели, с которой мы сюда прибыли, если можно так выразиться.

Доктору, должно быть, около сорока. Это гладко выбритый мужчина, совершенно лысый, с сияющим черепом.

Вероятно, вполне удовлетворенный, он выпрямляется и говорит:

– Все в порядке. Теперь я хочу взять у вас пробы спермы.

Спермы? Что он имеет в виду? Где я ее возьму? Вдруг я осознаю. Должно быть, я выгляжу полностью обескураженным, потому что на его лице ироничная улыбка.

– Вот пробирка. Зайдите в кабинку, там вы останетесь в одиночестве.

Боже всемогущий! Что за сцена! Я заперт в кабинке не с чем иным, как со стеклянной пробиркой, зажатой самым нелепым образом в руке. Лихорадочно думаю, как я справлюсь с этим.

У меня были подозрения, что жизнь в Лебенсборне будет довольно необычной, но до такого не додумался! Все же сидеть здесь весь день в состоянии отчаяния невозможно. Особенно когда нет реальных оснований так расстраиваться.

С трудом стараюсь переключиться на… другие мысли. Надо действовать.

После долгих и самоотверженных усилий мне наконец удается решить эту сложную задачу. Робко стучу в дверь комнаты для консультаций. Слышу, как задвигается ящик стола, когда меня просят войти.

– Закончили? Прекрасно. Вот наклейка. Приклейте ее к вашей колбе и поставьте ее на ту полку. – Доктор указывает на небольшой деревянный столик, где стоят другие колбы и склянки.

Я выполняю его указание.

– Теперь можно одеваться, – говорит он. – Все это пойдет на анализы. Когда оденетесь, идите снова к фрейлейн Хофдель, она скажет, что делать дальше.

Когда выхожу, вижу Альбрехта Штайгера и Аллензена, которые все еще ожидают встречи с доктором Нивски. Они спрашивают:

– Как там?

Я говорю с видом некоторого превосходства:

– Просто некоторые формальности. Сами узнаете, довольно интересно.

В тот же вечер мне предлагают идти в рекреационное помещение.

В связи с этим понимаю, что медосмотр дал положительные результаты. Я выдержал испытание.

Рекреационное помещение с большим камином и тонированными стеклами окон напомнило мне зал собраний в Зонтхофене. Там было пятьдесят парней и девушек. Они играли в пинг-понг и шахматы, разговаривали или слушали музыку. Около десятка пар танцевали под музыку радио, которое было установлено в конце помещения рядом со своеобразной стойкой бара. Вскоре я обнаружил, что там подают только молоко и разные фруктовые соки.

Я окунулся в атмосферу студенческой жизни, которая напомнила мне импровизированные вечеринки в Виттенберге. Не было и намека на аморальное или даже фривольное поведение, того, что указывало бы на что-либо иное, кроме как обычное развлечение группы обыкновенных молодых людей.

Я чувствовал себя скованным.

Взобрался на один из стульев стойки бара и заказал у брюнетки за стойкой оранжад.

В помещении находилось несколько военнослужащих в мундирах сухопутных войск, люфтваффе, ВМС. Пять или шесть человек носили форму СС.

Офицеры и прочие военные разговаривали друг с другом поразительно раскрепощенно.

Никого из Зонтхофена я не заметил.

Я спросил официантку:

– Скажите мне, пожалуйста, фрейлейн, здесь есть кто-либо в форме НАПОЛА?

– Здесь несколько залов, – ответила она. – Возможно, они находятся в другой части здания.

У меня не было никакого желания вникать в этот вопрос более глубоко, и я спустился со своего насеста, поблагодарив ее. Но без оплаты, потому что здесь не платят.

В поле моего зрения попала блондинка, которая просматривала какие-то журналы, сидя за небольшим круглым столиком. Она была самим совершенством – фигурой, лицом и зубками, – если не считать одного недостатка, который я заметил сразу: ее глаза были цвета голубого фарфора, но почти без всякого выражения.

Я подошел к ней:

– Добрый вечер, фрейлейн. Надеюсь, не помешаю. Я заскучал в баре. Разговаривать с официанткой не особо увлекательно.

Она взглянула на меня и улыбнулась:

– Вы, должно быть, здесь новичок. Только новичок бывает столь предупредительным в разговоре с девушкой. И столь вежливым. Но садитесь, пожалуйста.

Я сел в соседнее кресло. Она положила журнал на стол.

– Вы приехали сегодня?

– Да, из Баварии, в полдень. – Я наклонился к ней. – Простите. Как ужасно с моей стороны, что я не представился. Меня зовут Петер Нойман, я учусь в Зонтхофене.

Она ответила с чуть ироничной улыбкой:

– Лотта Пфлинген. Для вас – Лизалотта.

– Скажите мне, фрейлейн… Лизалотта, надеюсь, вы мне позволите вас так называть – вы так очаровательны, добры и внимательны. Вы не раскроете бедному невежественному новичку тайны этого места? Что здесь происходит? Я имею в виду вообще. Конечно, речь идет не о генетической стороне дела, но…

– Но вам до смерти хочется знать, как мы все попадаем в постель, согласно национал-социалистическим правилам? – прервала она меня, вновь улыбаясь.

Ее слова меня сильно смутили. Должно быть, я покраснел.

– Я не это имел в виду. Мне хочется знать, как организован Шмалленог.