Джон Норвич - Срединное море. История Средиземноморья

• Название: Срединное море. История Средиземноморья
• Автор: Джон Норвич
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-052189-0, 978-5-403-02767-0

Средиземноморье. Колыбель цивилизаций. Тут не единожды сталкивались Восток и Запад, ислам и христианство. Перед вами история Средиземноморья — от финикийских и египетских мореплавателей до Первой мировой войны!

---

Это было потрясающее достижение, и добиться подобного не смог бы никто другой в Европе. И все же, как вскоре показали события, лучше бы этого не произошло.

Вдали, в Константинополе, Мануил I Комнин в полной мере осознавал масштабы того кошмара, которым полстолетия назад стал для его деда Алексея Первый крестовый поход, и у него не было никакого желания, чтобы он повторился. С самого начал он дал понять, что предоставит пищу и боеприпасы для войск, однако за плату. Более того, все предводители, следуя через его владения, должны будут вновь принести ему клятву верности. Германская армия численностью 20 000 человек, которая должна была прибыть первой, оказалась и наиболее безответственной. Многие из ее командующих также подали своим людям дурной пример. Конрад, король Римский[130], который поначалу отказался иметь что-либо общее с крестоносцами, но раскаялся после публичной жестокой критики со стороны Бернарда, держался со своим обычным достоинством, но его племянник и заместитель, молодой герцог Фридрих Швабский, более известный в истории под закрепившимся за ним впоследствии прозвищем Барбаросса, в отместку за нападение местных разбойников сжег целый монастырь в Адрианополе (совр. Эдирне), перебив множество ни в чем не повинных монахов. Конрад с негодованием отверг предложение Мануила пересечь Геллеспонт и таким образом попасть в Азию, вовсе не приближаясь к Константинополю. Когда в конце концов в середине декабря 1147 г. крестоносцы разбили лагерь за пределами стен столицы, отношения между германцами и греками ухудшились до предела.

Французская армия, прибывшая несколькими неделями позже, была меньше и в целом отличалась более подобающим поведением. Французы были более дисциплинированны, а присутствие многих высокопоставленных дам, сопровождающих своих мужей, в том числе и самой королевы Элеоноры, несомненно, оказывало дополнительное смягчающее влияние. Но даже и в этом случае не все шло гладко. Выходки германцев, что неудивительно, вызвали откровенно враждебное отношение греческих крестьян; теперь же за те немногие запасы пищи, которые они еще могли продать, им предлагали до смешного низкие цены. Взаимное недоверие усиливалось и привело к мошенничеству с обеих сторон. Так, задолго до прибытия в Константинополь французы начали испытывать возмущение как против германцев, так и против византийцев.

Мануил ублажал высоких гостей, устраивая для них пиры и увеселения одно за другим, однако в то же самое время ожидал худшего. Он недавно возвратился из Анатолии, где сам вел военную кампанию, и знал, что эти войска, движущиеся, что называется, «нога за ногу», лишенные как боевого духа, так и дисциплины, не имеют шансов выстоять против кавалерии сельджуков. Он снабдил их провизией, дал им проводников; предупредил насчет трудностей с водой; наконец посоветовал идти не прямой дорогой через районы, расположенные вдали от моря, но по побережью, большая часть которого по-прежнему находилась под контролем Византии. Большего он не мог сделать: если после всех этих предостережений они настаивают на том, чтобы их перебили, им придется винить лишь самих себя. Со своей стороны он, конечно, пожалеет о них, хотя, возможно, не будет безутешен.

Прошло, по-видимому, всего несколько дней после того, как император простился с германской армией, и вот он получает известие о том, что турки внезапно напали на нее и фактически уничтожили. Сам Конрад и Фридрих Швабский бежали и вернулись, дабы присоединиться к французам, которые по-прежнему находились в Никее, но девять десятых их людей теперь лежали или убитыми, или умирающими посреди останков их лагеря. Начало оказалось дурным, но и дальше не было лучше. Не успел Конрад добраться до Эфеса, как тяжело заболел. Мануил немедленно отправился на корабле из Константинополя и благополучно привез его во дворец. Он гордился своими медицинскими познаниями и самолично выхаживал Конрада. Наконец, когда Конрад достаточно поправился для того, чтобы продолжать путешествие, император предоставил в его распоряжение отряд, чтобы сопроводить его в Палестину.

Тем временем французы прилагали отчаянные усилия, чтобы пройти через Анатолию, где в столкновениях с турками они несли тяжелые потери. Хотя вина полностью лежала на короле Людовике, проигнорировавшем совет императора держаться ближе к побережью, он настаивал на том, что все стычки происходят по причине небрежности или предательства (или же того и другого вместе) со стороны византийцев; его недовольство греками приняло почти патологический характер. В конце концов он и его домочадцы взошли на корабль в Атталайе (современная Анталья) и, забрав с собой столько кавалерии, сколько могло взять на борт судно, покинул и остаток армии и паломников, дабы те продолжали борьбу как смогут. Весной 1148 г. жалкие остатки некогда великого воинства дотащились до Антиохии.

И это было только начало. Могущественный Зенги умер, но власть перешла от него к еще более великому зятю Нур ад-Дину; его крепость в Алеппо теперь сделалась средоточием оппозиции мусульман франкам. Таким образом, Алеппо стал первоочередной целью для крестоносцев и на Людовика оказывал мощное давление Раймунд Антиохийский, требовавший немедленно напасть на город. Он отказался, выдвинув в качестве причины нелепое объяснение: сначала он должен помолиться Гробу Господню. Тем временем королева Элеонора (ее любовь к мужу отнюдь не усилилась вследствие опасностей и неудобств во время путешествия, а о ее отношениях с Раймундом уже пошел слух, что они в чем-то вышли за пределы тех контактов, которых обычно следует придерживаться дяде и племяннице) объявила о своем намерении остаться в Антиохии и начать бракоразводный процесс. Они с мужем состояли в дальнем родстве, но эту проблему, когда заключался их брак, с легкостью обошли. Однако если ее поднять вновь, это могло причинить затруднения — и Элеонора знала это.

Несмотря на всю свою мрачность, Людовик в кризисные моменты не терял присутствия духа. Он не обратил внимания на протесты жены и потащил ее в Иерусалим; испортил отношения с Раймундом настолько, что князь Антиохийский вообще отказался в дальнейшем играть какую-либо роль в Крестовых походах; в мае Людовик прибыл в Святой город с погруженной в молчание королевой «на буксире». Там он находился до 24 июня, когда все предводители крестоносцев собрались в Акре, дабы обсудить план кампании. Остается тайной, почему в этот момент они решили напасть на Дамаск. Будучи единственным крупным арабским государством, продолжавшим враждовать с Нур ад-Дином, оно могло — и должно было — стать союзником, чья помощь была бы неоценима. Напав же на него, они — против его воли — вовлекли Дамаск в мусульманское сообщество, руководимое эмиром, и сами подписали себе смертный приговор. Прибыв, они обнаружили, что Дамаск хорошо укреплен, а его защитники полны решимости обороняться. На второй день, приняв еще одно роковое решение — одно из столь характерных Для движения крестоносцев, — они перенесли лагерь в район юго-западного участка стен, где не было ни тени, ни воды. Людовик и Конрад вскоре поняли, что продолжение осады почти неизбежно повлечет за собой гибель всей их армии. 28 июля, всего через пять дней после начала кампании, они решили отступить.

Ни одно место в Сирийской пустыне не ввергает в такое уныние, как темно-серое, однообразное пространство — песок и базальт, — лежащее между Дамаском и Тивериадой. Христиане должны были испытывать всю тяжесть отчаяния, отступая через эти места в самой середине лета: безжалостное солнце и жгучий ветер пустыни били им прямо в лицо; их неотступно подгоняли конные лучники-арабы; за караваном оставался источающий зловоние след — людские трупы и павшие лошади. Они понимали — это конец. Потери были гигантскими, но еще хуже, чем потери, был стыд. Некогда славная армия, поставившая перед собой целью охранить совершенный идеал христианского Запада, сдалась и отказалась от всего предприятия после четырех дней боев, не отвоевав ни пяди земли у мусульман. То было высшее унижение — и ни им, ни их врагам не суждено было позабыть его.

«Неудача Второго крестового похода, — писал сэр Стивен Рансимен, — ознаменовала поворотный пункт в истории Отремера». Королевство Иерусалимское просуществовало еще тридцать девять лет, однако после 1148 г. любой беспристрастный наблюдатель счел бы неизбежным окончательное падение города под ударами сарацин. У мусульман уже был один исключительно одаренный лидер — Нур ад-Дин, который захватил Дамаск в апреле 1154 г., что сделало его повелителем мусульманской Сирии. Вскоре было суждено появиться и другому — Салах ад-Дину, более известному как Саладин, который стал величайшим мусульманским героем Средневековья. Он родился в 1137 г. в знатной курдской семье; в тридцать один год его одновременно назначили командующим сирийскими войсками в Египте и визирем халифа династии Фатимидов. К 1171 г. его мощь существенно усилилась — настолько, что он уничтожил обреченный на гибель шиитский халифат и восстановил суннитский ислам. С этих пор он сделался единовластным правителем Египта. Всего через три года после смерти Нур ад-Дина он быстро двинул свою маленькую, но отличавшуюся жесткой дисциплиной армию в Сирию и поставил себе задачу объединить под своим знаменем все мусульманские земли Египта, Сирии, северной Месопотамии и Палестины.