Михаил Ландман - Академия пана Кляксы

• Название: Академия пана Кляксы
• Автор: Михаил Ландман
• Издательство: Интерфейс
• Жанр: Сказка
• Год: 1994

В семнадцатую книгу серии «Семейная библиотека» вошла сказочная трилогия Яна Бжехвы: Академия пана Кляксы, Путешествия пана Кляксы, Триумф пана Кляксы

---

— Мы еще успеем посетить Заповедник Сломанных Часов, — сказал Зызик.

Но тут взял слово пан Левкойник:

— Простите… Ну что нам за дело до сломанных часов? Лично для меня и моих дочерей куда важнее королевский сад.

— А особенно королевские садовники, — буркнул Вероник.

— Понимаю, — смутился Зызик. — Однако я хотел бы предупредить отца о визите.

— Пан Анемон, — со своей обычной рассудительностью вмешался Вероник, — цветами любуются днем, а не вечером, а уж садовниками — и подавно. Ночью все кошки серы!

— Прошу прощения, — сказал уже я. — Мы совсем забыли о своем багаже. Надо забрать его из порта. Пан Вероник, займитесь-ка этим.

— Багаж — моя специальность, — с готовностью ответил старый привратник, уже не раз вносивший и выносивший чемоданы моих родителей. — Только не знаю, куда его доставить. Простите, но у нас нет в Адакотураде никакого адреса…

— Я живу во дворце министрона Лимпотрона, — сказал пан Клякса. — Там хватит места всем. Мой старый друг Лимпо, бывший во время экспедиции на плотах рулевым, стал здесь министроном Погоды и Четырех Ветров. Он очень гостеприимный человек, только чуток легкомысленный. Ему кажется, что он умеет предсказывать погоду, хотя всем известно, что за него это делают местные петухи.

— Я вас провожу. Я знаю, где находится этот дворец, — предложил Зызик, и они вместе с Вероником помчались на самокатах в порт.

Разумеется, вы заметили, что в Адакотураде не видно ни вьючных животных, ни общественного транспорта. Все передвигаются пешком либо на одно- или двухколесных самокатах. Лишь у сановников высокого ранга имеются четырехколесные самокаты, немного смахивающие на железнодорожные дрезины. Впрочем, я уже говорил, что трехногие адакотурадцы и пешком одолевают пространства со скоростью антилоп. А Кватерностер I во время служебных поездок пользуется фрегатами на колесиках, приводимыми в движение либо ветром, либо буксируемыми придворными самокатчиками.

Однако возвратимся к нашим делам, ведь мы под предводительством пана Кляксы как раз вошли на территорию Заповедника Сломанных Часов. Он служит одновременно государственным музеем, историческим памятником и парком культуры.

Заповедник окружен стеной, сложенной из циферблатов со светящимися цифрами. Они испускали приятный зеленоватый свет, и, хотя уже стемнело, в Заповеднике было от них светло, как в полнолуние.

Вдоль дорожек, выложенных металлическими штифтиками, возносились пирамиды из различных деталей часовых механизмов.

По четырем углам Заповедника, возвышаясь над остальными, виднелись пирамиды аккуратно уложенных никелированных, вороненых, серебряных и золотых корпусов.

Одна пирамида состояла только из маятников, другая — из пружинок, а следующая — из шестеренок. Рядом поблескивали озаренные зеленоватым светом стопки часовых стеклышек. Между ними виднелись призмы из часовых стрелок, причем секундные стрелки были собраны так, что напоминали собой какие-то колючие растения типа чертополоха.

Центральная пирамида сложена из рубинов, применяющихся в часах вместо подшипников. На вершине пирамиды установлен портрет Кватерностера I, виртуозно собранный из заводных головок и инкрустированный шляпками стальных винтиков. Портрет неустанно вращается вокруг оси, что позволяет любоваться добрым ликом монарха с любой стороны.

По Заповеднику сновало несколько десятков смотрителей, метлами из петушиных перьев на длинных рукоятках они обметали пыль с блестящих пирамид, но особенно старательно — с королевского портрета. Возле кучи рубинов дежурил специальный чиновник с бронированным сейфом, куда убирали на ночь драгоценные камни, а двое учетчиков пересчитывали их и делали запись в гроссбухе.

На дорожках заповедника толпились многочисленные школьные экскурсии — ведь всем на свете детям страшно интересно, что у часов внутри.

Пан Клякса, умеющий безошибочно формулировать золотые мысли, воскликнул:

— У людей, как и у часов, самое ценное находится внутри! Сказав это, он встал на одну ногу, задумался на несколько секунд и произнес с неподдельным восторгом:

— Взгляните! Разве это зрелище не прекраснее всех часов вместе взятых? Разве не справедливо, что блестящие колесики, пружинки и маятники, обычно заточенные внутри часов, очутились на свободе? Чтобы полюбоваться жемчужиной, надо извлечь ее из раковины. Так и с часами. Если хочешь увидеть красоту их механизмов, выпотроши их! А чтобы знать время, достаточно и петуха! Впрочем, настоящий мудрец чувствует время сердцем и в часах не нуждается. Например, я знаю, что наступил вечер и что пора идти к королю на прием. Вперед, дамы и господа!

В тот же миг разнесся удар гонга, означающий, что пора уходить из Заповедника. Привратник тоже приглашал посетителей к выходу. Однако за воротами нас ожидал неприятный сюрприз. Когда мы встали на самокаты, все они оказались без колес! Только тогда я вспомнил, что один из смотрителей показался мне подозрительно знакомым.

— Пан профессор! — воскликнул я. — Это дело рук Алойзи! Я видел его! Это наверняка он!

Издалека до нас долетел характерный смех. Теперь не оставалось никаких сомнений.

— Негодник! — вздохнул пан Клякса. — Делать нечего, пойдем пешком. Надо спешить — путь неблизок, а у нас нет быстрых адакотурадских ног.

И тут из темноты вынырнул запыхавшийся пан Левкойник.

— Резеды нет! Пропала Резеда! — испуганно кричал он. — Гортензия здесь… Георгина тоже… Пиония… Роза… Все на месте! Только Резеды нет! Мы все обыскали… Все время была с нами… Доченька моя! Дитятко! Моя Резеда! О, я несчастный! Пан профессор, что с ней случилось?

— Сохраняйте достойное звания розовода спокойствие! — призвал его пан Клякса. — Все вижу, все слышу, пребываю начеку. Моя борода тоже начеку. Вашу Резеду похитили. Да! Ее украл сделанный мной механический человек по имени Алойзи Пузырь. Это его делишки.

И пока пан Левкойник продолжал издавать крики отчаяния, пан Клякса встал на одну ногу, раскинул бороду и погрузился в мысли глубоко как никогда.

История Анемона Левкойника

Не будем мешать пану Кляксе. Пусть он себе сосредоточенно размышляет в одиночестве. Я же воспользуюсь случаем и расскажу тем временем о семействе Левкойников. Вначале мне казалось, что можно обойтись и без этого, но теперь, когда пропала Резеда, я просто обязан сообщить вам некоторые сведения об этой необычайной семье.

По дороге в Адакотураду мы с паном Левкойником не раз сиживали вечерами на корме «Акульего Плавника», наслаждаясь прохладным ветерком, таким приятным после дневного зноя. Когда остальные пассажиры спускались в каюты, мы вдвоем, устроившись на бухтах морских канатов, заводили длинные беседы, частенько затягивавшиеся за полночь.

Именно тогда рассказал я пану Левкойнику о пане Кляксе, об Алойзи и о том, что произошло с моими родителями.

Пан Левкойник в свою очередь посвятил меня во все дела своего семейства. Ничто так не сближает, как доверенные друг другу секреты. Поэтому очень скоро между нами завязалась дружба, и мы обо всем говорили вполне откровенно.

И вот что поведал мне розовод. Этот рассказ я запомнил очень хорошо.

«Зовут меня Анемоном Левкойником. Родителей я потерял еще в раннем детстве. Воспитывал меня дед, знаменитый специалист по выращиванию кактусов. С первых лет я интересовался ботаникой, собирал травы и цветы, заучивал их латинские названия. В возрасте семи лет я составил рифмованный словарь компасных растений, то есть таких, которые указывают стороны света. Я с удовольствием работал в саду и в теплицах деда и даже помог ему вывести кактус, который на закате свистит, как черный дрозд.

Со временем я приобрел столь обширные знания, что смог самостоятельно провести ряд любопытных опытов по скрещиванию цветов с насекомыми и птицами. Кроме того, я начал применять различные вещества, придававшие цветам особые свойства. Я вывел съедобный анемон со вкусом халвы, а также астры, летавшие подобно бабочкам. Не стану утомлять вас рассказами о менее значительных достижениях и перейду прямо к делу, определившему все мое дальнейшее существование.

Однажды, когда мне было девятнадцать лет, после многочисленных неудач я все-таки сумел довести до победного конца один из самых трудных замыслов. Посредством особой энергии, в свое время открытой профессором Кляксой и повсеместно известной под названием кляксической, мне удалось вырастить совершенно новый сорт левкоя, обладавший неведомыми доселе свойствами…»

В этот миг раздался зычный голос капитана «Акульего Плавника», разгадывавшего очередной кроссворд:

— Растение из четырех букв! «Ю» в середине, эй?!

— Плющ, — крикнул пан Левкойник и продолжил свою повесть: