Альфред Бестер - Миры Альфреда Бестера. Том 3

• Название: Миры Альфреда Бестера. Том 3
• Автор: Альфред Бестер
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-88132-235-5

«Голем 100» — роман экспериментальный даже для такого мастера пиротехнической прозы, как Альфред Бестер. Музыка, графика, ритм — все служит целям усиления эмоционального «удара» Насколько удачен получившийся «конгломерат» — судить читателю.

В книгу включены также два рассказа, характерных для позднего периода творчества писателя.

Содержание:

Голем¹⁰⁰, роман (перевод Е. Никитиной)

Кто-то там наверху меня любит, рассказ (перевод Г. Емельянова)

Прекрасная Галатея, рассказ (перевод Н. Ивановой)

Иллюстрации: Jack Gaughan

---

Затем вы под ручку ввалились в салон модного татуировщика и потребовали, чтобы он сочетал вас браком, утатуировав вас в одно целое. Когда бедняга попытался объяснить, что не имеет права никого и никаким образом поженить, вы свалили его на пол, где пытались нататуировать на его и так полностью покрытом рисунками теле буквы Б-Ы-Д-Л-О, одновременно распевая песенку: «Отведи меня, Уолтер, к алтарю, покажу татуировочку свою!»

Доктор Шима далее был замечен в центральном морге Гили, где он вступил в ожесточенную перепалку из-за девичьего трупа с известным некрофилом. Доктор Шима, кажется, желал произвести вскрытие и осмотр ее внутренних органов: он сокрушался, что никогда не занимался патологоанатомией — ни в Принстоне, ни в МТИ, ни в «Дхоу Кемикл». У другого господина, уже уплатившего за труп, были иные виды. Чрезвычайно неприятная стычка.

Мои сотрудники далее сообщили, что вы, мадам, самым непотребным образом терлись пахом о трехмерный плакат на трех щитах. Плакат рекламировал средство от бессилия «Подъем!», изображая нагого мужчину в состоянии «до» и «после». Ваши ухаживания были направлены целиком на господина в стадии явно «после», с привлекающим внимание живой окраской и заметно больше натурального размера органом.

Доктор Шима тоже в это время поддался любовному пылу. Он носился туда-сюда, срывая одежду с проходящих дам, обрызгивая их черной краской и распевая: «Черных трахать хорошо! Черных трахать хорошо!» Весьма удивительно, поскольку все дамы были черными от природы.

Мне не доложили, как вы, госпожа Нунн, обзавелись гримом, но в помещении «ВГА», принадлежащей Армии Оледенения, вы появились в полной клоунской раскраске и нагло пытались пролезть в их постановку оперы «Паяцы» в обработке Скрябина-Финкеля, утверждающей, что ревность нарушает предопределение Господне. Вы все время рассыпались верхним «до» в подтверждение вашего дарования, что побудило множество бродячих собак поднять вой.

После нового хода коня оперативники разыскали вас обоих в комплексе «ФФФ». Вы подвергли разгрому лабораторию доктора Шимы — целью было смешать все химикаты и реагенты в гигантском цилиндре, похищенном с рекламы земляных орешков. Произведен был крайне дурной запах. На одной стене пальцем в перманганате калия (KMnO4) было написано: «УБИВОНЬ — ДУХОВИЛОВКА ВОНЮЧЕЛОВЕКА!»[58]

На Стэйтен-Айленде доктор Шима привязал себя к ракете-носителю на Сатурн и упрашивал госпожу Нунн чиркнуть спичкой, поджечь ракету и запустить его в открытый космос. Мадам, однако, была слишком занята — из распылителя украшала бетон стартовой площадки рождественскими призывами в красной и зеленой красках, вслух рассуждая о том, что чуждым обитателям далеких звезд легче будет понять послание, содержащееся у Луки, гл. II, ст. 14, чем E = mc2 или даже 1 + 1=2.

Поисковый патруль далее обнаружил, по их словам, заговорщиков, явившихся непрошенными на официально разрешенное сборище Черного Ку-Клукс-Клана, где вы загасили их священную пылающую мандалу, причем на крайне скатологический манер; далее вы пустились в импровизированное представление классической оперы «Порги и Бесс»[59]. Непредубежденные свидетели охарактеризовали выступление как попросту жалкое.

Все еще вдвоем, в нечестивом единении (моими словами) вы были замечены в маркетоне, где доктор Шима гонялся с явно плотскими намерениями за визжащей и хохочущей госпожой Нунн. Вы забрасывали даму, доктор, фаллическими символами: спаржей, сельдереем, бананами, шампиньонами и сосисками. Для того чтобы окружающие не обманулись насчет ваших намерений, вы сопровождали метательные снаряды непристойными яркими описаниями.

Здесь наблюдается некий пробел в ходах коней, но вы, похоже, снова расстались. За мадам гонялись по всему Пассажу, где она громила витрины со звездными сапфирами и обличала мерзость общества потребления, возглашая: «Суета сует и все — суета». Доктор Шима вторгся в родильный дом Равных Прав, где воспрепятствовал приему нескольких родов, чем угрожал жизням рожениц. Он вопил, что его обрюхатил слон и ему срочно необходим аборт.

Вы, госпожа Нунн, укрылись в церкви Всех Атеистов, где вам удалось шокировать тех немногих неверных, которые понимают латынь, громогласно распевая следующие стихи: «Otualingula, usque perniciter vibrans et vipera. О tuae mammulae, mammae molliculae, dulciter turgidae, gemina poma»[60]. Постыдились бы, мадам!

А вы, доктор Шима, вскарабкались на крышу Оазиса по соседству с правлением ООП и пытались голыми руками опрокинуть двухтонный дождевой бак на вершину пирамиды ООП. Слышали, как вы завывали: «Она может войти к вам, но не наоборот!» Ну что же это, доктор!

И завершающий акт безумия: вы двое ворвались в наше управление, вытащили меня из кабинета и пытались побить камнями за то — вашими словами, — что я гнусный колдун, своими чарами вызвавший Голема-100. К счастью, на вооружении у вас были только магические жабьи камни, по верованиям древних чародеев, находимые в мозгу у жаб и разрушительные для всякого зла. Убить ими нельзя. Очень неприятно, правда, что вы позабыли добыть камни из жаб.

Субадар Индъдни остановился, улыбнулся, перевел дух и подошел к стволу, где остановился, рассеянно поглаживая его. Воцарилось молчание.

Затем Шима хрипло осведомился:

— Мы творили все это безумие?

— Возможно, и не только это, — тихо подтвердил Индъдни.

— Все двенадцать часов?

— Очень странно действует ваш прометий, доктор. Кстати говоря, могу ли я предложить, чтобы вы и госпожа Нунн согласились в самом ближайшем будущем на медосмотр. Прометий все-таки радиоактивен, хотя в отчете не сообщали, чтобы вы светились в темноте.

— Я знаю, — буркнул Шима. — Это был осознанный риск.

Гретхен сказала:

— Ну что делать? Плакать или смеяться?

— Ни то, ни другое не поможет, мадам. Гораздо важнее узнать, как и почему вы делали то, что делали.

— Так вы верите нам, что мы ничего этого не знали и не помним, господин Индъдни?

— Я следил за выражениями ваших лиц во время своего повествования. Да, я верю. А теперь, согласитесь ли вы вместе со мной поискать выход из тупика? — Индъдни вернулся к жаровне с углями и уселся на краешке. — Прежде чем ответить, позвольте мне заверить вас, что официально я вам ничем не угрожаю. Ваши нелепые поступки были не более чем мелким хулиганством, последствия которого легко устранить, честно заплатив потерпевшим, в чем, я уверен, вы не откажете. Участок не будет рекомендовать Законникам возбудить дело. Все равно вас сейчас не наказать, потому что завтра первый Опсдень недели Опс. Нет, меня волнует только Сторукое чудовище, а я убежден, что вы глубоко и тайно с ним связаны. Вы по-прежнему стоите на том, чтобы хранить свой секрет? У вас есть такое право, но в этом случае мы и заходим в тупик.

Гретхен наконец промолвила:

— Думаю, что пора открыть карты, Блэз.

— Я и раньше хотел, но ты меня остановила.

— Время было неподходящее. А теперь настал момент истины.

— О чем умолчим?

— Ни о чем.

— Твое «секретное оружие»? Господин Хоч?

— Ни о чем.

— Тогда пропали наши карьеры.

— Нет, если можно доверять субадару. Индъдни тихо осведомился, идет ли запись. Бесплотный голос ответил утвердительно.

— Прекратите, пожалуйста. Дальнейшее собеседование только для моих ушей — под мою личную ответственность. На этих словах вы прерываете запись.

— Да, хозяин. Десять-четыре[61]. Гретхен поблагодарила Индъдни взглядом.

— Вы так милостивы, субадар!

— Это вы, мадам, оказали мне честь. Итак…

И тут они рассказали ему все, как на духу. Индъдни проявил высшую любезность, отказавшись на это время от своей бесстрастной маски и позволив изумлению, безнадежности, негодованию, сомнению, иногда даже насмешке отражаться на своем лице; единственно сочувствие не промелькнуло ни разу. Напротив того, дождавшись конца затянувшегося пересказа, он обратился к обоим с отеческой суровостью:

— Вы, люди с вашим положением, образованные, высоко профессиональные, принадлежащие к сливкам общества Гили, вели себя как неразумные дети, затеявшие — как это называлось в старину — игру «Сыщик, лови вора».

— Мы всего лишь пытались подобрать нестандартное решение к нестандартной задаче, — пробормотал Шима.

— Нет, не так, — жестко произнес Индъдни. — Вы пытались отразить сильного противника из слабой позиции. Если верить вашему анализу ситуации, мадам, то я…

— Так вы поверили? — перебила его вопросом Гретхен.

— Меня сильно искушает возможность поверить по причине, которую вы непроизвольно мне подсказали. Я, быть может, оглашу ее далее. Согласно вашему анализу, это чудовищное порождение — Голем — не знает логики поведения человека. Им руководят только страсти. Он будто дикарь. Так как можно применить к нему рациональный подход? Возможно ли очеловечивать циклон? А ведь эта эманация зла сокрушает Гиль, подобно циклону. Вы упомянули, что видели это в своем Подмире?