Альфред Бестер - Миры Альфреда Бестера. Том 3

• Название: Миры Альфреда Бестера. Том 3
• Автор: Альфред Бестер
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-88132-235-5

«Голем 100» — роман экспериментальный даже для такого мастера пиротехнической прозы, как Альфред Бестер. Музыка, графика, ритм — все служит целям усиления эмоционального «удара» Насколько удачен получившийся «конгломерат» — судить читателю.

В книгу включены также два рассказа, характерных для позднего периода творчества писателя.

Содержание:

Голем¹⁰⁰, роман (перевод Е. Никитиной)

Кто-то там наверху меня любит, рассказ (перевод Г. Емельянова)

Прекрасная Галатея, рассказ (перевод Н. Ивановой)

Иллюстрации: Jack Gaughan

---

— Она чересчур почтенная и величавая.

— Ты же говорила, что она тебе подмигнула.

— Ну да, у нее есть чувство юмора, но уж так, «как в приличном обществе, милочка». Нет-нет, я не пытаюсь ее принизить — она милостивая и благодетельная королева, и без ума от лорда Нельсона.

— Лорда?.. Ах да, адмирал.

— Хорейшо, лорд Нельсон. Он крутил безумный роман с леди Гамильтон, который питал все бульварные листки того времени (тысяча семьсот восьмидесятые). Битый час Реджина читала мне любовные письма Нельсона к Эмме Гамильтон.

— А служанка с уксусной мордахой исключается?

— Вне всякого сомнения. В чем дело, Блэз? Неужели тебя так занимает конструкция femme fatale?

— Любопытно, как живет этот улей, вот и все.

— Все, как же! Давай, колись!

— Ты видишь меня насквозь, как всегда.

— А ты прозрачный.

— Я пытался оценить вероятность того, что одна из твоих пчелок как-то связана с гангстерами из Гили.

— Ясно. Ну что ж, возможно.

— Кто? Пи?

— Нет. Я.

— Ты?

— Ну конечно. Я теперь тоже дама-пчелка, и у меня есть очень неподходящие гнусные знакомства — по моей работе.

— Вроде меня?

— Вроде господина Хоча.

Шима глубоко вдохнул, задержал дыхание и с шумом выдохнул.

— Лучше бы ты так не шутила.

— Хорошо, без дураков: остается факт, что мы все запутались в какой-то странной сети — ты, я, господин Хоч, громилы, прометий, Индъдни, улей и Голем-100.

— Голем-сто? Почему ты его так называешь?

— По всему выходит, что он — полиморф, то есть может принимать сотню разных обличий.

Шима вздохнул.

— Хорошо бы удрать на Марс, колыбель мужей.

— Если ты хочешь прятаться от житейских тумаков, детка, то почему не на Венеру — до нее тоже долгий путь.

— Ah, le pauvre petit? Ты права, — признал Шима, нехотя улыбаясь. Он взял себя в руки. — Какой дальше план действий? Ты отправляешься в улей, чтобы слегка поворожить, да? А я? Ich? Moi?

— Ты подкатись к субадару Индъдни.

— Ах вот как, я подкатись! Зачем бы это?

— А за информацией. Я хочу знать, есть ли хоть какая-то связь между шабашами в улье и зверствами Голема-100. Во времени. В пространстве. Пусть хоть самая ничтожная, но связь. И кстати, держи эту Pm-гадость под семью замками у себя в лаборатории. Установи сигнализацию.

— Это еще зачем, ради всего святого?

— А вдруг Голем — еще и торчок в своей милой неподражаемой манере?

— Тащится от прометия?

— Ну а вдруг, Блэз? Я просто цепляюсь за соломинки. Вдруг ему невмоготу станет без свежей дозы, и он пойдет грабить кубышку в «ФФФ». Преврати свой запас Pm в приманку. Может быть, что-то занятненькое поймается…

Шима устало покачал головой.

— Если этот долбаный полиморф прошел и вышел через твою надежно запертую дверь, то какого хрена я могу сделать, чтобы его изловить?

— Что? Недавно еще великий Блэз Шима, бакалавр, магистр и доктор философии? Блестящий изобретатель секретного заказного оружия, за которое субадар Индъдни даст себе передние зубы выбить — только бы доказать, что мы все это придумали? Не может изобрести надежную ловушку, чтобы в ней застряло чудище, непостижимое рассудку?

— Да, именно так.

— Вот уж именно… черт бы тебя побрал. Никто не может такое изобрести — пока. Я очень сомневаюсь, что мы его сцапаем, даже если у нас когда-нибудь хватит ума его отыскать, но об этом мы начнем беспокоиться тогда и если мы его найдем. Сейчас мы ищем связь — любую зацепку, а в твою западню может попасть подонок из Гили и — подивитесь-ка — окажется толкачом Pm.

* * *

Население Старого Нью-Йорка насчитывало девять с половиной миллионов к концу XXI века. В конце XXII века Нью-Йорк стал районом Гиль в Коридоре и кишел несчетным количеством населения — цифры давались только приблизительные. Догадки статистиков плавали между десятью и двадцатью миллионами.

Каждая песчинка из этих миллионов лелеяла мысль, что он или она — единственные и неповторимые. В компьютерном центре субадара Индъдни представления были более реалистичными: по опыту полиции среди этих миллионов попадались сотни тысяч двойников — от простого сходства до полного совпадения по всем основным параметрам.

Начальник центра был циником.

— Сделайте компьютерное описание любого козла из Гили, и машина не отличит его на дискете от сотни других таких же — по меньшей мере, от сотни!

— О, — мягко возражал Индъдни, — возможно, что в целом это так и будет, но наша задача — выявить маленькие единичные особенности, которые отличают каждый экземпляр от всех копий.

Его бесили и терзали семь неслыханных и жутких надругательств, сотворенных полиморфным Големом-100 с семью двойниками.

* * *

Откуда взялся новый ремонтник, кто его нанимал — не было известно никому. Комплекс Уолл-стрит был настолько поражен неразберихой в администрации, что рассказывали о ловкачах, которые умудрялись выписывать и получать зарплату, хотя ни на какой должности они никем не были утверждены. Расчетному отделу требовались месяцы, чтобы добраться до таких умников, пользуясь обычными бюрократическими каналами.

Он был в состоянии вылечить интеллектуальные банки Большого Совета от всех и всяческих поражавших их недугов (если, например, компьютеры выпадают из реального времени, то за считанные мгновения можно потерять целые состояния). Нет, он был не гением-электронщиком, а простым монтажником, который добивался успеха с помощью прямо-таки запредельной интуиции, психического сродства, позволявшего входить во все припадки и придури, которые накатывали на темпераментный электронный мозговой центр, правивший рынком. Некоторые странности были и у него самого.

К примеру: никто не подавал ни заявки, ни жалобы (по надлежащим каналам), а он уже тут как тут, со своим затейливым ящиком для инструментов в руках. Окружающие сразу соображали, что надвигается гроза: у компьютеров от разрядов молний начинались приступы судорог.

К примеру: если отметить меловой чертой его обычный маршрут, то оказалось бы, что он точно повторяет схему прокладки под полом Биржи силового кабеля в 440 вольт. Его как магнитом притягивали поля высокого напряжения.

К примеру: он непроизвольно генерировал собственное удивительное поле. У любого человека, находившегося с ним в физическом контакте, учетверялся I.Q. — коэффициент интеллекта, умственный потенциал — на все время, пока сохранялся контакт. Он как чумой заражал временной гениальностью. Юмор заключался в том, что у него самого к этой инфекции был иммунитет — всегда и везде он оставался самим собой: симпатичным, вдумчивым, медленно соображающим, ремонтником.

Соседка по комнате рассказала ей об этом новоявленном чудике. Она понимала: да, я дурочка, но поскольку никого это не волновало, то и она сама относилась к этому спокойно. Но ей очень хотелось один, только один разочек понять, что испытывает обладатель такого гигантского интеллекта, который позволяет усваивать целые дискеты с записями, одну за другой, запоминать усвоенное и обсуждать его с другими людьми.

Она завела привычку заходить за своей соседкой, чтобы вместе позавтракать в закусочной на Бирже; и в тот день, когда с запада надвигались свинцовые тучи, а половина обитателей Гили бросилась выставлять на крыши водяные баки, он уже нарисовался на Бирже. Все наружные панели особо нервической ай-би-эмки были удалены, и он наполовину погрузился в ее нутро, оглаживая и успокаивая машину к началу грозы.

Она постучала пальцем по его согнутой спине, ожидая неизвестно чего: то ли он вопьется в нее чарующим взглядом вампира, то ли заворожит наложением целительных рук… Над Гилью сверкнула молния, и разряд отозвался эхом у нее внутри; в ее голове зарокотал небывалый раскат грома. Она услыхала собственный голос:

— Vengon' coprendo l'aer di nero amanto е Lampi, е tuoni ad annuntiarla eletti[37]…

Она испугалась. Какой-то чужак вторгся в ее сознание. Она еще не отняла палец от его спины.

Вдруг:

— Sumer is icumen in, lhude sing cuccu! Groweth sed, and bloweth med, and springeth the wude nu — Sing cuccu![38]

И еще:

— Только после того, как художники полностью исчерпали возможности стиля укие-э[39], японские граверы стали пробовать свои силы в изображении природы.

И еще:

— In einer Zeit des Professionalismus und des brillianten Orchesterspiele hat die[40]…

Он вылез из развороченного компьютера, улыбаясь. Его опутывали влюбленно льнувшие к нему провода, отчего он походил на скульптурную группу с Лаокооном — только из одного человека. Вот опять: «ЛАОКООН (др. греч. миф.) — жрец храма Аполлона в Трое, который предостерегал против Троянского коня. Вместе с двумя сыновьями был задушен змеями, которых наслала на него Афина…»

Он снова ухмыльнулся и втянул ее за собой внутрь машины, наслаждаясь корчами и воплями, когда он и ток в 220 вольт пронзили ее тело. «Вольт. Единица измерения напряжения электрического тока, обозначается V или…»