Василий Щур - Пограничными тропами

• Название: Пограничными тропами
• Автор: Василий Щур
• Издательство: Казахстан
• Жанр: О войне
• Год: 1968

Всюду на страже границ нашей Родины стоят воины в зеленых фуражках. Они с честью несут свою почетную вахту. Об их трудной и славной службе, самоотверженности и бдительности, об их воинском мастерстве рассказывает эта книга. Она посвящается исполнившемуся в 1968 году 50-летию со дня основания пограничных войск Советского Союза. Книга рассчитана на массового читателя.

---

— Поверим, — сказал полковник Федорина. — И проверим.

И в самом деле, не раз проверял: звонил начальнику заставы, справлялся о Пизюке. Тот отвечал: к нему претензий нет. Пизюк служит и ведет себя безупречно. Значит, держит обещание. Хорошо, если первый ошибочный шаг окажется и последним. Младший лейтенант в начале пути, и надо приучить его беречь доброе имя.

Пизюка приглашали на офицерское собрание осенью. Лейтенанта Гашаева — несколько раньше, летом. Повод был: зубной врач по должности, Гашаев ершился, вступал в пререкания с начальником медицинской службы старшим лейтенантом Акмамедовым, уклонялся от выполнения отдельных распоряжений.

Гашаев окончил институт — и сразу в армию, в отряде и вовсе недавно, гражданские замашки еще не выветрились, офицерские погоны еще не приобрели весомости. Но специалист дельный, этого не отнимешь. Да ведь и Акмамедов — способный врач, искусный хирург. Гашаев и заявляет: «Ты разбираешься в своей области, я — в своей». Акмамедов ему: «Я отвечаю за всю санитарную службу». — «Ну и отвечай. А кому и как лечить зубы, я лучше знаю». — «Безусловно. Однако ты будешь ездить на границу, особенно для профилактических осмотров». — «Нет, пускай ко мне приезжают с застав». — «Будешь!» — «Не буду!» Дискуссии отнюдь не научные…

С Гашаевым беседовали и начальник политотдела, и полковник Федорина — требовательно и внимательно, по-товарищески, с пониманием медицинской специфики, что ли. Руководители посоветовались меж собой: наказывать в дисциплинарном порядке или прибегнуть к офицерскому собранию?

На собрании выступило шесть человек, и опять мнение было единодушным. Хотя, естественно, тон обсуждения был иным, чем при разговоре о Пизюке. Гашаев, слушая товарищей, волновался. Сказал:

— Заверяю присутствующих: продумаю поведение, сделаю правильные выводы. Не хочу подводить коллектив, хочу быть достойным его членом. То, что меня покритиковали, пойдет мне на пользу…

После собрания Гашаев резко изменился — в лучшую сторону. Как-то Федорина зашел в зубной кабинет. Гашаев вытянулся:

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— Здравствуйте, лейтенант. Как жизнь?

— Нормально, товарищ полковник.

— На заставах вас теперь знают в лицо?

— Так точно. Да и я там многих теперь знаю в лицо… А у вас, товарищ полковник, что, пломба выпала?

Федорина бросил взгляд на бормашину и шутливо сказал:

— Хотите отыграться за критику на собрании?

Гашаев шутки не принял, сказал серьезно:

— Товарищ полковник, пропесочили меня поделом. Собрание было уроком и ничего, кроме пользы, не принесло. И в общем-то, спасибо за это.

— Ну ладно, коли так. А пломба держится! — Федорина улыбнулся. Улыбнулся и Гашаев.

Петр Алексеевич говорит мне:

— Этот метод воспитательной работы годится для дружного, сплоченного коллектива. Единодушие нужно. Само собой, собрания требуют подготовки, нельзя полагаться на авось… А эффект от них немалый, зачастую больший, нежели от дисциплинарных взысканий.

Подтверждаю: офицерский коллектив в отряде сплоченный, сработавшийся. Не в последнюю очередь заслуга в этом начальника отряда. Его исключительное трудолюбие, увлеченность, энергичность — пример для других. Здесь работают не «от» и «до», а сколько надо для службы. Бывает, приедет новенький и спервоначалу опасается перетрудиться, в семнадцать ноль-ноль уже фуражка на голове. Однако поживет, пооботрется, увидит, как товарищи работают, — и уже сам не считается со временем: не успел доделать — задержись, служба прежде всего.

Федорина щедро, но ненавязчиво делится опытом, учит деловитости. Решение должно быть не «вообще», а конкретным; мало принять толковое решение — необходимо обеспечить и проконтролировать его выполнение; нельзя с каким-нибудь вопросом «гонять футбол», то есть перекидывать друг другу, надо взяться и сделать: выделяй главное, иначе захлестнет текучка.

О, текучка — страшная сила! По чистосердечному признанию Петра Алексеевича, она порой заедает и его. Справедливо полагая, что успех службы в конечном счете предопределяется непосредственно на границе, и добиваясь слаженности отряда, комендатур, застав, — он часто выезжает на границу. А надобно еще чаще. Вот и встает проблема времени, разумной траты его, избавления от излишней переписки.

У Федорины железный закон: быть на заставе не менее трех суток, работать группой. Ибо цель приезда — практически помочь начальнику заставы устранить недостатки.

А помогать есть кому. На заставах отряда много молодых офицеров, и учить их следует по-разному.

Что ни человек, то свой характер, свои плюсы и минусы. У одних служба сразу пошла. У некоторых не ладилась, им нужна была особая внимательность и забота старших командиров. Этого Федорина требует от офицеров штаба и политотдела. Одобряет, когда они изучают педагогику, сам следит за литературой, немного завидует начальнику политотдела подполковнику Блохину, заочно окончившему пединститут. Это понятно: нынче без педагогических знаний трудненько вести воспитательную работу.

Петр Алексеевич знает: пройдет не столь уж продолжительное время, и молодежь приобретет опыт, и наступит зрелость, и не будет цены вчерашним юнцам.

На глазах у него происходили эти превращения. Вот капитан Божко. Был заместителем начальника заставы. На первых порах не клеилось — по не вполне зависящим от Божко причинам. Он труженик, справедлив, строг, заботлив. Что же мешало ему? Домашние неурядицы: жена постоянно пилила — и то ей плохо, и то. Естественно, пустынный песочек это вам не столичный асфальт. Грозилась уехать. Федорина вмешался: поговорил с женщиной по душам, помог с продуктами для ребенка, с ремонтом квартиры — и лейтенанту Божко заработалось веселее. Жена пообвыклась с условиями, второй ребенок появился, быт стал устойчивей. Лейтенант окончательно воспрянул духом. Развернулся. Его назначили начальником заставы — превратил ее в отличное подразделение. И даже когда отбыл на учебу в Академию имени Фрунзе, застава не утратила своей силы.

А отбыл на учебу капитан Божко при прямом содействии Федорины. Полковник подсказал ему:

— Тебе около тридцати. Грамоты не занимать, академический курс осилишь. Поступай-ка в академию. Твоя застава отличная, примут вне конкурса. Условия для подготовки к экзаменам создадим…

Это примечательно для Федорины: хороших офицеров он «продвигает» — или по служебной лестнице, или помогает с учебой в высших учебных заведениях. Он говорит:

— У человека должна быть перспектива роста. Если он ее достоин, разумеется… Перспектива роста окрыляет человека, его способности раскрываются полнее. Короче: не обделить достойного, вовремя дать ему зеленую улицу…

Он улыбается: мол, зеленая улица — это, скорее, из лексикона несостоявшегося инженера-путейца. А я вспоминаю, как при мне Федорина претворял в жизнь это свое правило: предлагал лейтенанта Зайцева утвердить начальником заставы, отстаивал кандидатуру майора Абросимова на должность заместителя начальника штаба отряда.

Равно это золотое правило касается и старшин, сержантов, солдат. Федорина не забудет поощрить отличившегося, взять на заметку, чтобы со временем выдвинуть либо послать на учебу.

Он систематически проводит занятия с командирами отделений, со старшими пограничных нарядов. Посещая заставы, выступает с докладами и беседами, участвует в комсомольских собраниях. Лучшим из лучших дает рекомендацию для вступления в партию, следит потом за их судьбой, постоянно находится в курсе их служебных, партийных и личных дел. Не прерываются связи у него и с демобилизованными воинами.

Тут уместно поведать о лейтенанте Лыге. Он служил сержантом на пограничном посту, отлично служил. Перед демобилизацией полковник Федорина ему говорит:

— Оставайся на сверхсрочную. Послужишь маленько — пошлем в военное училище, офицером станешь.

Сержант Лыга колебался: хотелось остаться на границе, в родной части, к которой прикипел, и тянуло на родину. Все же демобилизовался, уехал на Украину. И вдруг оттуда письмо:

«Уважаемый товарищ полковник! Нужно было очутиться далеко от отряда, от товарищей, чтобы окончательно уразуметь: не могу без пограничной жизни, это вошло мне в кровь. Хочу возвратиться в отряд, на сверхсрочную…»

Петр Алексеевич отправил ему предельно короткую телеграмму: «Приезжай». И Лыга приехал — не один, с женой, милой, душевной женщиной. Начал служить. Начитанный, образованный, подготовился и сдал экстерном за военное училище, получил младшего лейтенанта. А немного погодя получил и заставу. Служба у него спорится, застава — передовая в отряде.

И у ветеранов, и у молодых ощущаешь эти чувства — любовь к части, гордость за ее боевые традиции.