Наталья Нестерова - О любви (сборник)

• Название: О любви (сборник)
• Автор: Наталья Нестерова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057980-8, 978-5-271-23245-9

Истории Натали Нестеровой — уникальное средство для улучшения настроения! Они увлекательны, наполнены любовью к людям и теплым, нежным юмором. О серьезных вещах Наталья Нестерова говорит весело и непринужденно, поэтому даже простые истории оказываются феерическими и трогательными. О чем бы ни шла речь — о событиях, которые могли произойти с нашими соседями, или о том, что слишком похоже на городскую сказку, чтобы быть правдой.

Нам всем нужны веселые и добрые книги О ЛЮБВИ, над которыми можно и плакать, и смеяться. Которые приятно читать после работы в метро или в выходные, в удобном кресле под любимым пледом. Которые можно подарить лучшей подруге или с удовольствием “проглотить” в одиночку.

---

Навязать своих детей чужим людям — верх бестактности. Но очень хочется на лыжах пробежаться.

* * *

Рядом с дачей Потаповых находился лес, который называли Круглый. Строго говоря, по форме он представлял собой трапецию, нарисованную нетвердой рукой, но все маршруты — за грибами летом и на лыжах зимой — проходили по тропинке в пяти метрах от края леса, начинались и заканчивались в одном месте, поэтому возникало ощущение, будто идешь по кругу.

Зина вошла в лес и замерла. Накануне выпало много снега, а с утра грело яркое солнце. Тонкая ледяная корочка на белых поверхностях блестела свадебной парчой. Словно миллионы бриллиантов положили под каток, сделали из них марлевую сетку с частыми ячейками и набросили ткань на все вокруг.

Громадные ели держали на разведенных лапах ватные слои снега. Они напоминали танцоров, застывших в чинном менуэте. На тонких ветвях березок снег лежал прямыми столбиками, подчеркивая рисунок крон.

— Как красиво! — восхитилась Зина — Я не была за городом два года, а зимой и того больше. Забыла, что существует такая красотища. А тихо! У нас была дача, мы очень любили туда приезжать, но пришлось ее продать, когда бабушке делали операцию на сердце.

Петров присел на корточки и проверил крепления на ее лыжах.

— Помогло? — спросил он.

— Что? — не поняла Зина.

— Операция.

Зина не сразу сообразила, потому что говорила автоматически, словно сама себе. Любовалась природой.

— Не очень, — вздохнула она.

— Так, — распорядился Петров, — я обновляю лыжню, ты идешь следом.

Он хотел посмотреть, как ходит на лыжах Зина, и в зависимости от ее спортивной формы выбрать маршрут: идти по большому кругу или срезать путь по центру леса, где была проселочная дорога.

Зина споро и технично перебирала ногами. Петров решил, что большой круг она осилит. Он перестал оглядываться на Зину, приноровился к скольжению, вошел в ритм и побежал вперед, наращивая скорость.

Павел остановился у длинного подъема на горку. Зина сильно отстала. Когда она подъехала, Петров посмотрел на нее и пожалел, что решился идти по большому кругу. Зина тяжело дышала, румянец на щеках пропал.

— Запыхалась? — спросил он. — Давай отдохнем.

— Чуть-чуть, — согласилась Зина, — я немного отвыкла.

Подул ветер. Он приятно холодил лицо Павла. И мог надуть разгоряченной Зине очередную пневмонию.

— Застегни куртку! — велел Павел.

Он забрал у Зины лыжные палки и соединил их со своими. Надел на плечи петли, а Зине велел держать кольца ее палок. Зина оказалась на буксире.

— Стой спокойно и наслаждайся природой, — сказал Петров и поехал в гору.

Вытянув руки, Зина скользила по лыжне, не прикладывая никаких усилий. Она крутила во все стороны головой, громко восхищалась природой, подтрунивала над Петровым, который привык бурлаком ходить с девушками на лыжах. Она спела ему несколько песенок, попробовала сама двигать ногами, но этим только мешала Петрову, и он ей запретил шевелиться. Наконец Зина стала проситься с буксира, уверяла, что уже отдохнула и вполне может идти сама. Петров решил подняться на гору и там отцепить Зину, дальше дорога шла под откос.

Зина нетерпеливо дергала за палки. Петров прикрикнул на нее, тогда она бросила палки, но не удержалась, упала и скатилась вниз.

— Ты ничего, надеюсь, не сломала? — подъехал к ней Петров. — Сейчас проверю.

Зина отстегнула лыжи, встала на ноги, отряхнулась по-собачьи. Потом она вдруг взмахнула руками и сделала переворот на месте. От неожиданности Петров вытаращил глаза. Но Зина на этом не успокоилась — снова крутанулась в воздухе и приземлилась на шпагат.

— Ой, Павлик, родненький! — запищала она. — Что это со мной? Дай мне руку, помоги, пожалуйста.

«Три перелома и букет растяжений», — мысленно чертыхнулся Петров.

Палки пострадавшей он протянуть не мог, потому что бросил их невдалеке. Петров отстегнул лыжи, сделал два шага и потянулся к Зине. Когда они почти соприкоснулись пальцами, она быстро отдернула руки, подтянула ноги и откатилась в сторону.

Петров потерял равновесие и свалился вниз.

— Боже мой! — сказала Зина уже другим тоном. — Какой-то падший мужчина тут валяется.

— Ну, погоди, — пригрозил Петров, поднимаясь на ноги, — сейчас ты у меня получишь!

Зина взвизгнула и пустилась наутек. Снегу в овраге было по колено, и, как высоко ни задирала она ноги, Петров настиг ее в несколько шагов. Он подхватил беглянку на руки, закружил на месте и швырнул на снег. Зина с хрустом пробила ледяную корочку, приземлилась и замерла, широко раскинув руки.

«А вдруг там пенек?» — испугался Петров.

Он подошел к Зине и присел на корточки:

— Ты жива?

Зина не отвечала, она смотрела вверх. Петров взял ее за кончик носа и поводил из стороны в сторону.

— Небо, — сказала Зина, — какое красивое небо и облака. В городе не бывает такого неба, только переменная облачность.

Петров смотрел не на небо, он смотрел на Зину. Едва сдержал себя — так хотелось ее поцеловать.

— М-м-м-мужчину падшего я тебе сейчас покажу, — не то простонал, не то промычал Петров.

Он сложил Зине руки на груди, перевернул ее и подтолкнул с горки.

Зина рулоном скатилась вниз. Быстро вскочила на ноги, погрозила Петрову кулаком и показала язык. Она хотела подняться на горку с чинным и независимым лицом, но на середине подъема поскользнулась и остальную часть пути проделала на четвереньках.

Она уже забралась на край оврага, когда Петров остановил ее, перевернул на спину и снова спустил с горки.

Зина несколько раз на четвереньках совершала восхождение, но как только подползала к вершине, рядом оказывался Петров, брал ее за ворот куртки, переворачивал и толкал вниз. Зина шумно возмущалась и весело хохотала. За несколько скольжений она прокатала плотную дорожку. Петров требовал, чтобы Зина извинилась за обидную характеристику.

Его не устраивали компромиссы: «полупадший», «почти не падший», «наполовину падший», «падший много лет назад» — она снова и снова ехала вниз.

— Ну хорошо. — Зина стояла скрестив руки и смотрела на Петрова снизу вверх. — Может быть, ты еще не падший мужчина, но я уже совершенно мокрая женщина. Теперь я заработаю воспаление легких. — Она подняла глаза к небу. — Болеть приду на твою площадь, так привычнее, в твоей квартире и помру.

— Дудки, — сказал Петров, — мне хватило одной твоей болезни. Держи руку.

Когда Петров почти вытащил Зину наверх, она выдернула у него руки, плюхнулась на снег и дернула его за ноги. Петров полетел в овраг через ее голову. Он на животе проделал тот спуск, который раскатала Зина спиной и ягодицами.

Еще не встав на ноги, она оглянулась:

— Павлик, как называется упражнение, которое ты выполняешь? Я занималась гимнастикой, но такого не припомню. Скольжение пузом по наклонной?

После этого заявления она быстро пристегнула лыжи и побежала вперед. Петров догнал ее, погрозил пальцем, обошел и стал прокладывать лыжню.

* * *

Дома на вопрос Потаповых, как покатались, Зина ответила, что не помнит, когда последний раз было так хорошо. Петров заставил Зину переодеться. У нее не было запасной одежды. Выдали спортивный костюм Людмилы, в котором гостья чуть не утонула.

— Какая же я толстая, — вздохнула Людмила, глядя на Зину.

— Ничего подобного, — возразил Петров. — Зина тощая, а ты женщина в полном расцвете. Я вот думаю, что ты нашла в этом шклявом субъекте?

— Ты думай в другую сторону, — ответил за жену Потапыч, — и вообще занимайся более привычными для тебя вещами. Думает он… Ты бы еще балетом занялся.

У них была своего рода игра: Петров нахваливал Людмилу и уговаривал ее бросить Потапыча и выйти замуж за него. Потапыч изображал ревнивого мужа.

— Зиночка, — вкрадчиво сказал Потапов, — для полного сугрева вам надо выпить мой фирменный напиток, глинтвейн. Это горячее вино с капелькой водки и пряностями, набор которых — мой личный, пока незапатентованный секрет.

Петров и Людмила знали, что многолетние эксперименты Потапова привели к тому, что водка на восемьдесят процентов вытеснила из напитка вино. А пряности он добавлял методом сложения — все, что были в доме, плюс новые, которые скупались во всех командировках. Однажды Потапыч даже положил в глинтвейн лавровый лист и соль. Пить было невозможно — так называемый глинтвейн напоминал суп, в который влили спирт.

— От этого можно умереть, — честно сказал Петров, подавая Зине стакан, — но заболеть точно нельзя.

Она немного отхлебнула и почувствовала, что проглотила ароматические лезвия. Потапов гордо смотрел на нее, наивно ожидал похвалы. Зина выдавила улыбку, сказала, что напиток великолепный. Мужественно влила в себя весь стакан. Последние капли глинтвейна лишили ее голову последних капель ясности, а ноги стойкости. Зина хотела подняться, но тут же снова рухнула на диван.