Михаил Бейлин - Не был, не состоял, не привлекался

• Название: Не был, не состоял, не привлекался
• Автор: Михаил Бейлин
• Издательство: Человек
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-903508-38-9

В этой книге известного шахматного мастера и литератора, заслуженного тренера России, заслуженного работника физической культуры М. Бейлина собраны короткие рассказы, которые составляют своеобразную мозаику о жизни автора, о времени, о многом, что увидел шахматист и литератор на долгом жизненном пути.

Для широкого круга читателей.

---

– Так я пролетал свое счастье! – со смехом и гримаской сказал второгодник Боря.

В его груди билось сердце клоуна. Быстрым и глупым словом он, как солнечным зайчиком, радовал класс. Ребята смеялись, учителя стыдили Борю. Старались уязвить, называли клоуном. При этом удивлялись, что Боря не обижается.

В шестом классе вместо экзамена по немецкому Боря пошел в кино смотреть комедию «Летающее счастье». В году у него были почти удовлетворительные отметки по немецкому, но его оставили на второй год. Быть может, это укрепило в школе дисциплину, но Боря не изменился. Он не без удовольствия рассказывал о том, как пролетал свое счастье.

Новый класс знакомился с Бориным репертуаром. Предметы по второму разу казались проще, и учиться Боря стал хуже. Его жизнь, только что начавшаяся, покатилась под откос.

Позже он пытался смешить в суде, когда сидел на скамье подсудимых в группе каких-то воришек. Может быть, он шутил и в лагере, куда попал по приговору, ведь находил он что-то смешное и во время суда. На свободу он не вышел. Умер.

Боря пострадал за то, что не хотел сдавать немецкий. Он хотел в кино. У него были маленькие и шустрые серенькие глаза. И большие, забавно оттопыренные уши. И он предчувствовал, что пролетал свое счастье.

Мой брат Павлуха

Последний экзамен был по географии. «СухОна, сливаясь с рекой Юг, образует Северную Двину», – ответил я и окончил восьмой класс. А дальше каникулы. Пароход шлепает плицами колес по воде, плывем по течению. Матросы не похожи на морских волков. Один исполняет свои обязанности босиком. Другой матрос – просто женщина. Нет, первое плаванье не оставило в моей шестнадцатилетней душе глубокого следа.

В серый предрассветный и холодный час мы высадились в Междуреченске. В прошлом и, вероятно, ныне Шуйске. Оказалось, что на экзамене я допустил неточность. Здесь реку называли СУхоной, а не СухОной. Междуреченск оказался тишайшим городком, без заводов, железный дорог и трамваев. Тысяч пять жителей существовали по старинке. Город окружали леса и болота. Я, увы, не любопытен и лишь однажды за все каникулы пошел в лес.

Ягоды, дичь, дрова – все это было в лесу, вестимо. В Сухоне рыба водилась в достатке. Мать пекла пироги с ягодами в большой русской печи. Запомнился лещ в коричневатой кожице, поджаренный на противне. Величиной он был как те легендарные рыбины, что срываются с крючка у бывалых рыболовов. Жарить такого красавца на газовой плите немыслимо. На базаре продавали много даров природы и дешево по сравнению с Москвой. Базары бывали по воскресениям, а страна, заводы, школы, учреждения жили тогда по шестидневкам. Выходных получалось больше, а безработных, соответственно, меньше. Все текло и изменялось, но междуреченцы говорили, гордясь:

«Мы – медвежьи уголки России». Почему-то во множественном числе. Иногда называли свой городок Шуйском, как в прошлые века. Междуреченцы валили лес, охотились, рыбачили, служили на пароходах, буксирах, баржах, трудились грузчиками. Отмечали не только революционные, но и престольные праздники. Умели выпить. К сожалению, не все. Случались на праздники и бессмысленные кровопролития.

Мне предстояло есть, пить, отдыхать, словом, делать, что хочешь. По неопытности я не мог представить, как мне хорошо. Восьмой класс я окончил неплохо, впереди был девятый, а там недалеко и Будущее.

Сестра принесла родителям очередную похвальную грамоту, на этот раз за пятый класс и тем более могла заниматься, чем хочет.

Третьим, но, вероятно, основным действующим лицом был мой двоюродный брат Павлуха. Так я называл его в отличие от взрослых, более вежливых. Родного брата у меня не было, но наши матери были родными сестрами. Тетка доверила своего единственного сына моей матери на лето, избавясь от выезда из города на дачу.

Как-то в прошлом нас поручили на лето тетиному вниманию. В тот год дачу сняли в настоящей деревне. Деревни той нет, на ее месте, на Воробьевых горах, построили Университет.

Напротив нашего дома проживала семья, владевшая многими коровами. Я не раз наблюдал, как коровы возвращались под вечер с пастбища домой. Интересно было, какая корова идет впереди стада. Считалось, что от этого зависит завтрашняя погода. Радио тогда у простых людей не было, погоду по радио не слушали.

Очень любопытно было смотреть, как отпирают крепкие и широкие деревянные ворота и в них степенно, не толкаясь, входят, словно вплывают, огромные коровы. Девять подряд.

Тогда я не знал еще, как и коровы, что эпоха требует хозяев раскулачить.

Павлуха был ровесником моей сестры и полным ее антиподом. Сестренка – худенькая, черноволосая и черноглазая, а Павлуха – чрезвычайно упитанный, с золотистыми курчавыми волосами. Комплекция не мешала ему опровергать ходящее представление, будто толстые дети спокойны и флегматичны. Павлуха носился, дразнился, что-то организовывал, не знал покоя и другим покоя не давал. В отличие от своей двоюродной сестрицы, Павлуха страдал от существования грамматики. Он не мог писать без ошибок. Еще в школе была и другая трудность. Он хотел писать и рисовать левой рукой, а учителя заставляли правой. Шагать лучший поэт эпохи требовал «Левой, левой, левой!», а писать педагоги велели только правой.

Павлуха был добр по природе. Однажды мне подарил маленький перочинный ножик. Просто так, без намерения подлизаться.

И вот, доброго малого заставляли писать правой рукой.

Если бы на землю прилетели марсиане и назначили Павлуху главным вождем, он мог бы заставить всех педагогов писать левой рукой. Но марсиане задерживались, и бедняга выписывал буквы правой, выписывая их поодиночке. Только учитель рисования разрешил рисовать левой. Но разве учитель рисования в школе равноправный учитель?

Поставленная перед Павлухой на лето задача оказалась не простой. Отдыхать легко. Труднее подтягиваться по русскому письменному и давать отдыхать другим. В подтягивании принимали участие сестра и я. Отец работал и отсутствовал, наезжая изредка. Мать кормила, воспитывала, обстирывала, следила за здоровьем поколения.

Мы быстро приспособились к междуреченским порядкам, и блаженные каникулярные дни помчались чередой.

Сестра вела себя просто, без затей. Я вошел в круг местных футболистов и регулярно переправлялся на лодке на правый берег, где находился стадион. Скромненький. Скромненьким был и класс местных футболистов. Дважды я сподобился играть в междугородных матчах. На пароходе прибыла футбольная команда городка Тотьмы и обыграла сначала команду леспромхоза, а потом сборную города. Вероятно, мое физическое развитие опережало умственное, и поэтому я играл за взрослых.

Мы с моим тогдашним другом, который отдыхал в Калуге, затеяли сыграть партию по переписке. Письма доходили очень медленно, за лето успели сделать всего несколько ходов. Будучи уже тогда квалифицированными шахматистами, мы с Юрой, будущим гроссмейстером, не дали себе труда прикинуть, сколько же месяцев может продлиться партия по переписке. Типичный случай юношеского оптимизма. Разок-другой за лето я держал в руках областную газету. Там писали о местных врагах народа и другие малоинтересные тогда мне вещи.

Павлуха же быстро нашел себе компанию. Это были трое местных ребятишек – один побольше, средний и маленький, которого они называли Клычин, по фамилии. Этот квартет обычно сопровождал большой лохматый пес. Ребята звали его Боян, а не Баян, потому что буква «О» была в Междуреченске в большом почете.

Типичная картинка утром: Павлуха сидит у окна на втором этаже. Ждет появления дружины. Они прибегают в сопровождении Бояна и дружно кричат: «Повлин, пойдем купатьсо!». Павлуха ждет повторного приглашения, а потом бежит вниз, на улицу, чтобы возглавить ватагу. Место у окна занимаю я. А шпингалеты исполняют специально для меня песенку: «Товарищи матросы / Курили папиросы / Товарищ капитан / Окурки подбирал!».

У Павлухи слуха нет, у его друзей тоже не заметно. Родители Павлухи как-то попытались учить его играть на скрипке. Увы…

Простенькая песенка почему-то задевает меня. Злобные пигмеи замечают это и поддают жару. Молчит только Боян. Он смирно сидит, вывесив набок здоровенный красный язык. Видно по всему, что сочувствует он не мне. «Повлин» дает отбой, и вся компания по росту, гуськом, бежит к воде. «Купатьсо». День далеко не жаркий, но Павлуха одет легко – черные сатиновые трусы, а на ногах почему-то носки. Трудно сказать, почему он так одет. Может, не хватило времени, чтобы обуться, а может быть, принципиально.

Кудрявые светлые золотистые волосы, белая, слегка покрасневшая от северного солнца кожа, упитанный, но подвижный, бежит Павлуха впереди по грязи от ночного дождика. За ним ребятня: меньше, меньше и, наконец, Клычин. Вот и Боян поднялся и побежал за друзьями. «Купатьсо». А вода в Сухоне очень прохладная, но ребята не ждут милостей от природы и непреклонно бегут.