Михаил Бейлин - Не был, не состоял, не привлекался

• Название: Не был, не состоял, не привлекался
• Автор: Михаил Бейлин
• Издательство: Человек
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-903508-38-9

В этой книге известного шахматного мастера и литератора, заслуженного тренера России, заслуженного работника физической культуры М. Бейлина собраны короткие рассказы, которые составляют своеобразную мозаику о жизни автора, о времени, о многом, что увидел шахматист и литератор на долгом жизненном пути.

Для широкого круга читателей.

---

Мне, да и, пожалуй, большинству выступать не хотелось. Я пытался понять, как это Хрущев, который был первым секретарем горкома партии в Москве в 1937 году, да еще тогда же был награжден орденом Ленина, как и нарком Ежов, вдруг выступил с такими обвинениями покойного вождя.

Слово взял Алексей Алексеевич редактор одного журнала. Неизменно корректный, аккуратно одетый и гладко причесанный, он всей внешностью свидетельствовал безупречность своей персоны. Хотя в прошлом был на партсобрании случай, когда обсуждали его небезупречные действия. Случилось однажды, что он выписал на себя слишком большую часть гонорара, отказав другим авторам в возможности публикации.

Тогда Алексей Алексеевич оказался на высоте. Он с достоинством признал свои ошибки, выразил глубокое сожаление и дал искренние обещания. И все это обтекаемо, спокойно. И сейчас Алексей Алексеевич был спокоен, как всегда.

Кроме сотрудников издательства, в нашей организации состояло четверо прикрепленных. Две дамы приятной наружности – адмиральша и писательская жена. Они не служили, на собраниях скромно помалкивали. И еще два пенсионера.

Молчал персональный пенсионер, бывший очень ответственный работник. Он приходил на все собрания. Отличный костюм, чисто выбрит и даже слегка надушен. Джентльмен, одним словом. Он всегда проявлял интерес к издательским делам и, похоже, в отличие от издательских сотрудников, получал от участия в собрании удовольствие и домой не спешил. Не раз, когда предлагали прекратить прения, он приятным басом нараспев возражал: «Нет, нет! Это очень интересно».

Другой прикрепленный, отставной майор-политработник, выступал на собраниях регулярно и всегда говорил о том, что не надо лить воду на мельницу наших врагов. На этот раз он просто лил воду, но не на вражескую, конечно, мельницу.

В нашей организации был лишь один представитель класса гегемона – кладовщик Василий Смарагдович. Правда, я не уверен, что кладовщик это рабочий, а не служащий. Он был офицером невысокого звания в отставке, скромным товарищем, В свободное время от хранения, учета и прочих служебных обязанностей он охотно чинил за скромную плату радиоприемники, часы, бытовые электроприборы сотрудников. Василий Смарагдович не стал витать в эмпиреях. Он просто обратил внимание товарищей на то, что надо платить авторские гонорары не только москвичам, но и тем, кто живет на периферии. Он, вероятно, был уверен, что авторские гонорары это просто халява. (Термин содержательный, хотя и жаргонный).

Мои товарищи, приобретенные за годы совместной работы в издательстве, помалкивали. Надобно отметить, что по части молчанки ведущая и направляющая проводила регулярную и небезуспешную педагогическую работу. Правда, анекдоты все равно рассказывали. Например: что такое уцененный анекдот? Это такой анекдот, за который раньше сажали на десять лет, а теперь на пять. А как надо вести себя на собраниях, пример однажды подал сам товарищ Сталин. На XIX партсъезде он сидел в президиуме рядышком с Мао Цзэдуном. Все на них смотрели, а они молчали. Один по-китайски, другой по-русски.

Молчала Татьяна Николаевна, Таня, очень миловидная и приятно грассирующая женщина. Неагрессивная, хотя была настоящей героиней. Девочкой она добровольно пошла на фронт, стала летчицей, и сотни раз совершала ночные боевые вылеты на так называемом «кукурузнике» – маленьком тихоходном самолетике. Осталась жива, хотя многие ее подруги погибли. Они были легендарными летчицами, немцы называли их ночными ведьмами. Таня была награждена многими боевыми орденами, но никогда не надевала даже планки с орденскими ленточками.

Мой ровесник Борька тоже уцелел на фронте, был награжден солдатским орденом Славы, демобилизовавшись, изучал в институте восточные языки и французский. Думал, что пошлют на романтический невидимый фронт. Однако предложили должность учителя французского языка, похвалив за отличные успехи по этому предмету. Тогда Борька не смолчал. Пошутил, что у него первый разряд по баскетболу, может быть, лучше направить учителем физкультуры? Случилось же, что стал корректором в физкультурном издательстве. Не пропал – позднее перевели литературным сотрудником в шахматный журнал, хотя к шахматам отношения не имел. Быть может, начальство решило, что национальность подходит. В журнале освоился, писал очерки о шахматистах, научился профессионально фотографировать. Отдав дань прошлому, написал повесть о баскетболистах и не горевал, что не приняли в Орден рыцарей плаща и кинжала.

Саше, напротив, французский язык очень даже пригодился. Он детские годы жил за рубежом и знал язык в совершенстве. Спортивное начальство ценило блестящего переводчика, Он часто сопровождал начальство в зарубежных поездках. К тому же Саша был веселым и общительным, но, естественно, не на партсобрании. Так что мое поколение безмолвствовало.

Однако Давид Григорьевич, старый издательский работник, неожиданно попытался взорвать обстановку. В годы расцвета борьбы с космополитизмом его посадили, а реабилитировали после смерти Сталина. И вот Давид Григорьевич рассказал, что его сначала посадили, а задним числом разоблачили на партсобрании. Тогдашний секретарь фальсифицировал в протоколе собрания дату. Вроде бы издательские коммунисты, а некоторые из них сейчас присутствуют, оказались бдительнее чекистов и помогли им. Сегодня они могли бы это подтвердить, сказал Давид Григорьевич. А бывший секретарь, совершивший подлый подлог, пошел на повышение и сейчас работает в Главке, сказал он. Никто из старых сотрудников Давида Григорьевича подтверждать его слов не стал. Председатель собрания объявил перерыв. Все вышли в коридор. Я подошел к Давиду Григорьевичу и спросил, стоило ли выступать, хотя ясно было, что это глас вопиющего в пустыне? Давид Григорьевич ответил мне эмоционально: «Мальчик! Я пять лет в лагере ждал этого партсобрания, мечтал о нем, и мечта сбылась!».

Писатель и бард Александр Галич, когда-то пел о молчальниках, которые вышли в начальники: «А молчальники вышли в начальники / Потому что молчание золото». В наши дни оказалось, что в начальники и элиту вышли демагоги. Вероятно, молчаливость полезное, но недостаточное условие для продвижения в начальники.

История страны шла своим чередом. Дружное одобрение морально-политического единства партии и народа сменилось борьбой с культом личности, затем с волюнтаризмом. Потом наступил застой и, наконец, грянули изменения.

Древние греки говорили, что все течет, все изменяется. Однако давно, когда меня принимали в октябрята, мне вручили суконную бордовую звездочку с металлическим значком в центре. На значке был изображен Вовочка. Знаете наверно: «Когда был Ленин маленький / С кудрявой головой…»? Я вспомнил об этом, увидев по телевизору красивую цветную детскую книжку-картинку. На обложке улыбался другой Вовочка, он тоже был маленьким. Стало быть, не все изменяется. Кое-что остается.

Был товарищем

Давным-давно я сидел на профсоюзном собрании юридической консультации в Риге. Принимали в члены профсоюза очень старого адвоката по фамилии Зиемелис. Он должен был рассказать свою биографию и начал так: «Я родился так давно, что забыл, когда это было». Обнаружил чувство юмора и, вероятно, неуважение к общественным институтам великого государства, в котором он оказался вместе со своей Латвией.

Я тоже не помню, когда родился, но, конечно, знаю. Зато помню, как папа держал меня на ручках, и мы смотрели в большое, так называемое итальянское, окно на улицу. Зима, трескучий мороз, поток людей шел по Большой Никитской в сторону Красной площади. Мы хотели увидеть маму. Она пошла на прощание с Лениным, проявляя высокую гражданскую сознательность, хотя готовилась вскоре родить мою сестричку. Отец воздержался. Как я это запомнил? Не знаю, но думаю, что очень просто. Стало быть, такая память.

Потом я рос, развивался, учился, работал и женился в эпоху руководства страной гениальным другом всех народов, детей и даже физкультурников. Повзрослев, я некоторое время помогал преступникам попасть на скамью подсудимых, а через несколько лет защищал преступников в суде.

Вождь ушел в лучший мир, и настала эпоха «Кузькина мать», как однажды остроумно выразился новый вождь. Я сменил профессию и стал стараться обеспечивать победы наших шахматистов над представителями других стран, в первую очередь, капиталистических. Необходимо было доказывать превосходство нашей общественной формации над устаревшей, постепенно сходящей с исторической сцены. Временами отвлекался на писание недлинных сочинений, которые один очень ответственный товарищ – руководитель спорта в стране – критически назвал «Байки Бейлина». Мне показалось, что это была рекомендация: занимайся своими служебными обязанностями и не отвлекайся!