Джеймс Холлис - В поисках божественной обители: Роль мифа в севременной жизни

• Название: В поисках божественной обители: Роль мифа в севременной жизни
• Автор: Джеймс Холлис
• Издательство: Независимая фирма "Класс"
• Жанр: Философия
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-86375-150-4

James Hollis. Tracking in the Gods: The Plase of Myth in Modern Life

Джеймс Холлис.

В поисках божественной обители: Роль мифа в современной жизни / Перев. с англ. В. Мершавки. – М.: Независимая фирма «Класс», 2008. – 192 с. – (Библиотека психологии и психотерапии).

«Умерли все боги», – когда-то провозгласил мудрец Заратустра. Это шокирующее заявление означало крушение мифов, которые много столетий помогали людям ощущать свою связь с природой, космосом, другими людьми и самими собой.

В чем современному человеку искать опору в нашем мире, лишенном «божественной энергии»? Как преодолеть кризис в осмыслении жизни? Об этом рассуждает в своей книге известный юнгианский аналитик Джеймс Холлис. Кризис, говорит он, это не только крах привычных представлений, но и множество новых возможностей, открывающихся перед человеком. И каждый из нас, как мифологический герой, должен совершить индивидуальное «странствие», преодолевая страхи и преграды, – чтобы создать свою мифологию и собственную систему ценностей. Ту, что станет самой надежной опорой в жизни.

Готовы ли вы принять этот вызов? Возможно, книга доктора Холлиса поможет обозначить вехи именно на вашем пути.

---

Но что же тогда инициирует работу души? Что связывает нас с самими собой, сохраняет наше постоянство, от чего оно зависит? Мы знаем, что по прошествии какого-то времени наши клетки умирают и регенерируют (хотя с возрастом время регенерации увеличивается). И у нас уже не такие глаза, волосы, мозговая ткань, эпителий кишечника, как были раньше. Из Гераклита мы знаем, что нельзя ступить дважды в одну реку – не только из-за течения воды, но и потому, что во второй раз мы уже не те, что были в первый. Что же тогда сохраняет непрерывность времени, постепенно создавая индивидуальный миф? Не мистические ли струны памяти?

Поэт-сюрреалист Аполлинер заметил, что память – это «охотничий рог, звуки которого умирают вместе с ветром»[162]. Что остается в памяти, а что нет? Что осталось без изменений, а что исказила изменяющая форму психика? Может быть, как внушают нам антропологи-структуралисты, все версии мифа являются истинными; истинны все вариации воспоминаний, основная ценность которых впоследствии становится ключевым моментом в личной легенде человека.

Как многогранен каждый миф, в котором одна его грань-вариант отражает другую грань, так и память представляет собой зеркальный зал, в котором мы получаем множество отражений своего лица. Когда мы говорим о Дионисе или Афродите, мы должны идентифицироваться с каким-то Дионисом, с какой-то Афродитой, ибо существуют мириады сказок, которые часто противоречат друг другу. Но все они истинны. Антрополог Клод Леви-Стросс сказал: «Мы стремимся показать не то, как люди думают мифами, а совсем наоборот: как в людях думают сами мифы и как без человеческого знания… мифы сами думают о себе»[163]. Нечто подобное сказал и Юнг: «Человек не создает свои идеи; можно сказать, что идеи человека создают его самого»[164].

Нами движут не только архетипические ритмы; наше сознательное и бессознательное поведение в существенной мере зависит от воздействия эмоционально заряженных образов, сформированных нашей индивидуальной историей, особенно отцовским и материнским комплексами. Очевидно, что вне поля действия сознания мы испытываем влияние этих «идей», и тогда они определяют наш выбор. Разумеется, если мы когда-то захотим осознать эти мифические «идеи», которые относятся скорее к эмоционально заряженным энергиям, чем к понятиям, связанным с когнитивной сферой, нам придется превратить их в четко выраженные мысли.

Например, травма, связанная с ощущением отверженности или покинутости, с одной стороны, вызывает рефлекторную феноменологическую утрату базового доверия к миру, а с другой – уменьшает ощущение самодостаточности или твердой веры в надежность другого человека. В таком случае можно гарантировать, что человек будет делать выводы, основанные на искаженном восприятии внешнего мира. Объективная реальность теряется раньше индивидуальной силы первичного ощущения. Мифическая идея, что «я ни на что не гожусь и могу вступать лишь в те отношения, в которых моя неполноценность подтверждается снова и снова», – это эмоционально заряженная, интериоризированная мифологема, сила которой значительно превышает робкие попытки вмешательства сознания. Именно поэтому так долго протекает терапия, которая, по существу, является трансформирующей. Сама по себе коррекция ложной идеи о неуспешном поведении человека не проникает достаточно глубоко в травмированную область психики, заряженную интериоризованной энергией. Коррекция такой мифологемы, как неполноценность личности, требует несколько лет, чтобы высвободить эмоции человека и спокойно формировать у него альтернативное ощущение своего «Я», не основанного на капризах некоего внешнего Другого, которым человек никогда не сможет управлять.

То, что мы называем комплексом, – это осколок мифологии, эмоционально заряженный образ, сокровенная мысль или мотив, ограниченное мировоззрение, связывающие человека с условиями, в которых он приобретал свой опыт. Психика всегда задает один и тот же внутренний вопрос: «Когда я был здесь раньше?» Возбуждение комплекса активизирует исторический сценарий, искажающий существующую реальность.

У каждого из нас есть много не обработанных психикой ощущений, которые хранятся в бессознательном. С появлением стимула, активизирующего индивидуальный миф, энергия, связанная с первичным ощущением, которая могла быть избыточной для ребенка, по-прежнему остается достаточно большой, способной подавить Эго взрослого. Один мой пациент после нескольких лет разлуки с женой оставался настолько обессиленным эмоционально, что не мог оформить свидетельство о разводе. Он был парализован страхом, ибо жена пробудила в нем ассоциации с жесткой, придирчивой матерью, и он был просто больше не состоянии оставаться в ее глазах плохим мальчиком. Жертва инцеста, которая постоянно нарушает границы других, искажает актуальные отношения из-за воздействия интериоризированных феноменологических мифов. В той мере, в которой человеческая психика является вневременной, оказывается вневременным и миф, незаметно воздействуя на человека.

Два года назад на торжествах, посвященных Дню независимости, в Филадельфии на Пенн'з Лэндинг стояла женщина, наслаждаясь ночным фейерверком. Неожиданно она почувствовала приступ паники и поспешила домой. О своем ощущении она сказала так: «Внешне я держалась нормально, но внутри ощущала ужас». В это время умерла ее девяностотрехлетняя мать. И сейчас, как и раньше, она почувствовала барьер между собой и матерью: «Мама не хотела ни чем со мной делиться, даже своей смертью». [В оригинале «Perm's Landing»: несколько веков назад Уильям Пени был своего рода английским «диссидентом», который покинул Англию и приплыл в Америку, где образовал колонию, которая стала называться Пенсильвания (теперь это название штата). Пенн'з Лэндинг – это набережная в Филадельфии, расположенная на том самом месте, где Уильям Пени причалил свой парусник. – Прим. автора.]

Разбираясь в бумагах матери, она наткнулась на записи, датированные 1942 годом. Мать была американской гражданкой, но в тридцатые годы она эмигрировала в Россию, и ее дочь родилась в Москве. Затем началась война, и мать с дочерью сели на поезд и совершили длительное путешествие через всю Сибирь до Токио, где их, как врагов народа, посадили в тюрьму. Спустя некоторое время их освободили и выслали в Канаду. Ребенком она запомнила, как бомбили их корабль после того, как он покинул токийскую гавань, и тогда погибли несколько человек, но корабль все-таки доплыл до берегов Канады. По неизвестным причинам ее мать всегда отрицала это событие в своей жизни, и дочь никак не могла поверить ее воспоминаниям, думая, что мать вспоминала какой-то фильм или страшный сон. Но среди пожелтевших от времени листков бумаги нашелся репортаж из ванкуверской газеты о бомбардировке «Звезды Востока», и все, что там было написано, в точности совпадало с воспоминаниями матери.

Прочитав эти записи, мать все равно отрицала то, что с ними случилось, несмотря на то, что сама сохранила их. «Моя мать никогда не позволила бы мне жить в моей собственной реальности», – завершила свой рассказ пациентка. Ночной фейерверк, вызвавший у нее панику, напоминал разрывы бомб, которые очень давно и очень далеко отсюда падали с неба, и стал стимулом, который активизировал неосознанный материал, прорвавшийся вместе со всем первобытным ужасом. Леви-Стросс сказал бы, что мифы думают через нас, а Юнг заметил бы, что человеческие идеи, даже бессознательные, создают личность. Находясь под патологическим влиянием матери, эта женщина всю жизнь имела ошибочное феноменологическое ощущение своего мира. Лишенная собственной опоры, она чувствовала себя не только недостойной, а даже несуществующей.

Все мы ощущаем себя подавленными, глупыми, смущенными, находясь под довлеющим воздействием энергии осколка мифа или комплекса. Фрейд однажды назвал терапию «дополнительным образованием» (Nacherzieung) [В оригинале «after-education or reeducation» – Прим. пер.]. Слово education происходит от глагола educe – извлекать изнутри. Таким образом, терапия подразумевает извлечение того, что уже существует внутри нас, но существует вне времени, в архетипах. Способность человека к исцелению, к выходу за ограничения пагубных травм прошлого подразумевает его психологическую зрелость, то есть умение жить настоящим. К счастью, взрослый человек часто сам может поглощать эмоциональный заряд, который подавил бы детскую психику, и тем самым несколько ограничил его восприятие и ассимилировал большую часть его энергии. Именно поэтому Юнг сказал, что мы никогда не решим всех своих жизненных проблем, то есть не исцелим своих самых глубоких травм. Но, пройдя через страдания, мы постепенно сможем от них избавиться и преодолеть многие ядовитые метастазы, которые существуют в данный момент.

Поскольку мы воплощаем в себе совокупность стилей поведения и установок по отношению к самим себе и окружающим, а также эмоционально заряженных мифологем, мотивы и содержание которых подпитываются прошлым, нам бывает очень сложно жить в настоящем. Чем менее осознанны эти заряженные образы, тем сильнее становится навязчивое повторение аналогов из прошлого. Люди, жившие в античную эпоху, интуитивно знали об этом таинственном соотношении и видели, какие травмы наносит людям судьба. Но ответственность за собственный выбор, а значит, и за смысл своей жизни, по-прежнему остается индивидуальным бременем для каждого человека. Поэтому мы снова вспомним о классической концепции hamartia – искаженном видении своего «Я» и окружающего мира, о преломляющей призме детского ощущения, глядя через которую, взрослый человек совершает выбор, по существу, заставляющий его повторять свое прошлое в многочисленных вариациях.