Наиль Ахметшин - Тайны Шелкового пути

• Название: Тайны Шелкового пути
• Автор: Наиль Ахметшин
• Издательство: М.: Вече, 2002. — 416 с.
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2002
• ISBN: 5-7838-1172-6

История легендарного и великого Шелкового пути полна загадок и тайн. Здесь возникали и исчезали древние цивилизации, зарождались новые этносы и гибли целые народы, создавались бесценные памятники культуры, совершались удивительные открытия прославленными путешественниками.

О многовековых тайнах Шелкового пути и его современном облике, о древних загадках Китая и его нынешнем развитии рассказывается в книге кандидата исторических наук Н. Х. Ахметшина, дважды путешествовавшего по великому Шелковому пути.

_{В книге использованы фотоиллюстрации Ахметшиной Ренаты Наильевны!Книга издана в авторской редакции}

---

В конце 50-хгг. ХIII в. империя монголов распалась на несколько государств. Новым (пятым по счету) великим ханом стал еще один внук Чингисхана Хубилай (1215–1294 гг.), под контролем которого находились земли Монголии и Северного Китая. В 1271 г. он основал династию Юань (просуществовала до 1368 г.), а в 1279 г. завершил завоевание южных районов Поднебесной.

Хубилай в дальнейшем неоднократно предпринимал усилия к расширению своих владений. Однако организованные экспедиции и длительные войны против Японии (1274 и 1281 гг.), Вьетнама (1257–1288 гг.), Бирмы (1277–1287 гг.) и др. закончились неудачей. Что же касается собственно Китая, то монгольское владычество привело к возникновению совершенно новой внутриполитической ситуации, когда вся страна впервые в своей истории оказалась под властью иноземцев.

Иностранное влияние в обществе не только усилилось, но и стало очевидным. Для того чтобы не раствориться в огромной массе местного населения и обеспечить сохранение своего господства, монголы постарались максимально дистанцироваться от китайцев, демонстративно отвергая образ жизни и зачастую игнорируя их научно-практические достижения.

Оказавшись в Восточном Туркестане и двигаясь по Хэсийскому коридору, Марко Поло длительное время шел по тому же пути, что и Сюаньцзан, направлявшийся в Индию за буддийскими сутрами, но, естественно, в противоположном направлении. За шесть с половиной веков природные условия в Западном крае мало изменились. Два замечательных путешественника в равной мере преодолевали тяготы изматывающих долгих переходов, сталкивались с нехваткой воды и провианта, постоянно находились под угрозой нападений со стороны разбойников и грабителей, противостояли суровой стихии.

Сюаньцзан следующим образом описывал эти места: «Пески, подобно широкому потоку, расстилаются далеко вокруг, ветер то наносит, то разметает их. Никаких следов не остается после путников, а часто путь теряется, и тогда они растерянно кидаются из стороны в сторону, утратив всякое представление о направлении. Нигде ни воды, ни травы, и часто дуют горячие ветры. Когда поднимается ветер, человек и зверь теряют голову и доходят до полного изнеможения. Временами слышатся печальные, заунывные звуки, жалобные крики, и от вида и звуков пустыни люди приходят в замешательство и не знают, куда они идут. Вот почему столько народу гибнет в пути».

Не меньше драматизма и в рассказе Марко Поло: «А пустыня та, скажу вам, великая: в целый год, говорят, не пройти ее вдоль; да и там, где она уже, еле-еле пройти в месяц. Всюду горы, пески да долины; и нигде никакой еды. Как пройдешь сутки, так найдешь довольно пресной воды, человек на пятьдесят или сто хватит ее; так и во всей пустыне: пройдешь сутки и найдешь воду. В трех-четырех местах вода дурная, а в других хорошая, всего двадцать восемь источников. Ни птиц, ни зверей тут нет, потому что нечего им там есть. Но есть там вот какое чудо: едешь по той пустыне ночью, и случится кому отстать от товарищей, поспать или за каким другим делом, и как станет тот человек нагонять своих, заслышит он говор духов, и почудится ему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духи заводят его туда, откуда ему не выбраться, так он и погибает. И вот еще что: и днем люди слышат голоса духов, и чудится часто, точно слышишь, как играют на многих инструментах, словно на барабане».

Конечно, с позиции человека начала третьего тысячелетия все эти страхи кажутся сильно преувеличенными. За бесперебойной работой двигателя комфортабельного автомобиля не очень-то расслышишь «печальные, заунывные звуки», «голоса духов», но если сбился с дороги, мотор заглох и запас продуктов минимален, многое становится понятным, а главное, есть время оценить мужество людей, которые столетия назад с риском для жизни смело вступали в единоборство с пустыней.

Оазисы к западу от Дуньхуана венецианец описывает по-разному. В Кашгаре, Яркенде, Хотане и Пиме (?) «всего вдоволь», жители, в основном мусульмане, занимаются «торговлей и ремеслами», «хлопку родится изрядно», «есть виноградники и много садов». В городе Лоб, который ученым до сих пор так и не удалось убедительно увязать с каким-либо конкретным населенным пунктом, всякий человек, кому дорога через пустыню, «останавливается на неделю, самому отдохнуть, да и скоту дать набраться сил».

Более мрачными красками изображены «города и городки» на реке Черчен, «где водятся яшма и халцедон», а Камул (Хами) с его прославленными дынями предстает своеобразной «цитаделью разврата»: «Гостям-иноземцам всегда очень рады; женам приказывают исполнять все желания иноземца, сами уйдут по своим делам и дня два-три домой не приходят, а гость там, что пожелает, то и делает с женою; спит с нею как бы со своею женою; поживает в свое удовольствие. И в этом городе и в этой области жены любятся так, а мужья не стыдятся. Жены и красивы, и веселы, и любят потешиться». Якобы, великий хан Мункэ возмутился тамошними нравами и попытался навести порядок, однако местные жители преподнесли монгольскому правителю богатые дары и умоляли разрешить им жить так, как «завещали деды». На что изрядно удивившийся Мункэ со словами «хотите срамиться, так живите по-своему» в конце концов согласился.

Сей пикантный рассказ увлекателен, но вряд ли имеет какую-либо связь с реальными событиями. Можно предположить, что в данном случае рассказчик воспользовался услышанными историями-байками и «оживил» повествование. В пользу данной версии свидетельствует то обстоятельство, что Хами находился в стороне от пути его следования. Купцы Поло вместе с Марко огибали пустыню Такла-Макан с юга, и для того чтобы оказаться в этом месте, им надо было совершить трудно осуществимый марш-бросок на север. Если бы на их дороге действительно оказался данный город, они ранее неизбежно пересекли бы Турфанский оазис, о котором в «Книге» нет ни единого слова. Правда, путешественники могли попасть в Хами из Сасиона (Дуньхуан), развернувшись на 100 с лишним градусов и пройдя несколько сотен километров в противоположном от основного маршрута направлении, но такая гипотеза представляется весьма сомнительной.

По словам Марко Поло, он «как-то очень скоро присмотрелся к татарским обычаям и научился их языку и письменам». Без ложной скромности венецианец заявляет о «четырех азбуках», ставших ему доступными. Этот пассаж по-разному интерпретируется в известных вариантах «Книги». Так, в итальянском издании Рамузио ХIII в. говорится о четырех разных языках и об умении «читать и писать на каждом». Существуют и другие версии, неизменно объединенные цифрой «4». В данной связи следует заметить, что в юаньский период социолингвистическая ситуация в стране была достаточно сложной и запутанной, поэтому попробуем разобраться в языковых пристрастиях европейца.

Автор абсолютно согласен с теми комментаторами, которые исключают вероятность знания Марко Поло китайского языка. Дело даже не в том, что, как подчеркивает видный отечественный востоковед В. В. Бартольд, главные должности в управленческом аппарате китайцам не поручались, в связи с чем не было острой необходимости в изучении их языка. Само повествование путешественника, используемые им географические названия, бытовые зарисовки, описания нравов и обычаев не оставляют каких-либо сомнений относительно его неосведомленности в китайском. Возникает вполне естественный вопрос о том, что же скрывается за «четырьмя азбуками»?

Представляется, что правомерно включить в их число две письменности монгольского языка. На рубеже ХII — ХIII вв. монголы не имели развитого литературного языка и письменности, которые могли бы служить средством контактов в письменной форме и сохранения этнической общности. На фоне грандиозных завоевательных походов и процесса формирования могущественной империи это обстоятельство вызывало серьезное беспокойство у правящей элиты.

В начале ХIII в. в процессе покорения Чингисханом соседних территорий монголы заимствовали уйгурское буквенно-звуковое письмо. Последнее возникло в конце I тысячелетия и восходит через согдийский к одному из сирийско-арамейских алфавитов. Уйгурским письмом пишут сверху вниз, своеобразно нанизывая буквы на вертикальную черту. Строки размещаются слева направо.

Несколько ранее, в ХI— ХII вв., по мере распространения ислама уйгуры, в свою очередь, начинают все активнее пользоваться арабским алфавитом, который постепенно вытесняет прежнюю письменность. В конце концов полностью исламизированные уйгуры от нее отказываются вовсе. Что же касается монголов, то они приспособили письмо к особенностям фонетики собственного языка, сохранив его вплоть до настоящего времени.

В КНР это официальная письменность коренного населения автономного района Внутренняя Монголия. Через монголов уйгурское письмо восприняли также маньчжуры, сложившиеся в единый этнос и создавшие военно-феодальное государство на территории современного Северо-Восточного Китая в начале K VII в. Тогда же у них появилась и указанная письменность, способствовавшая возникновению объемной маньчжурской литературы.