Андреа Жапп - След зверя

• Название: След зверя
• Автор: Андреа Жапп
• Издательство: Книжковий Клуб «Клуб Сімейного Дозвілля»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-14-2343-4

1304 год, Франция.

Идет тайная, но жестокая война между королем, официальной Церковью и могущественным орденом тамплиеров. И в центре этой борьбы оказывается молодая вдова, красавица Аньес де Суарси. В ее владениях находят изуродованные тела монахов. Кто и за что убивает их?

Сводный брат Аньес, одержимый греховной страстью к сестре, готов обвинить ее в пособничестве еретикам и отдать в руки инквизиции. А инквизитору Никола Флорену совсем не нужно спасение души Аньес – он жаждет безграничной власти над ее телом…

Кажется, что за честь и жизнь беззащитной женщины некому вступиться. Но кроме врагов у нее есть и могущественные друзья. Однако успеют ли они?

---

– Все дело в том, что эти люди никогда не покидают университетских аудиторий и не приближаются ближе, чем на туаз, к больным или покойникам, поскольку боятся заразиться. Они довольствуются тем, что учат наизусть или пережевывают то, что другие открыли более тысячи лет назад. Они могут заговорить вас своей латынью, но что касается чирья или мозоли на ноге…

– Мы во всем разберемся, Брине, уверяю вас.

– Да, но когда, как? Речь идет о монахах, по крайней мере о четырех из жертв. Один был эмиссаром его святейшества Бенедикта XI, тот, кто умер от отравления. Это дело, которое могло бы остаться местным, теперь приобретает размах политического инцидента. Нам надо продвигаться в нашем расследовании, причем быстро.

Артюс уже давно это предчувствовал. Французскому королевству, у которого и так были сложные отношения с папством, совершенно не был нужен эмиссар, найденный обугленным, но без малейших следов огня.

Женское аббатство Клэре, Перш, июнь 1304 года

Элевсия де Бофор невозмутимо слушала молодого доминиканца, о приезде которого ее известили несколько минут назад. Казначея Жанна д'Амблен провела монаха в ее кабинет. Обычно светлое лицо молодой женщины посуровело, что служило недобрым предзнаменованием.

Как и мать аббатиса, Жанна, Иоланда де Флери, Аннелета Бопре, сестра-больничная, и особенно Гедвига дю Тиле, чей дядя по мужу был убит в Каркассоне во время расправы над недовольными, были образованными женщинами и критиковали, порой в завуалированных выражениях, средства, применяемые Римом для защиты чистоты веры. Несомненно, в момент прозрения с их взглядами соглашались Аделаида и даже Бланш де Блино, однако они были более боязливыми. Но большинство ее духовных дочерей, к сожалению, не ведали таких сомнений, о чем Элевсия сожалела.

В самом деле, расширение деятельности инквизиции вызывало тревогу и глубоко удручало Элевсию, несмотря на ее твердую веру и послушание. Спасти души заблудших, чтобы они смогли присоединиться к Божьей пастве, важнее всего, но для Элевсии была неприемлемой сама мысль о том, что монахи могли прибегать к пыткам и смерти во имя Христова послания любви и терпимости. Разумеется, они не пятнали свои руки кровью, поскольку передавали осужденных светским властям, чтобы те привели приговор в действие. Однако это удобное лицемерие не убеждало ее, тем более что многие инквизиторы теперь присутствовали при пытках.

На память Элевсии пришел упрек, который почти тысячу пет назад Илэр де Пуатье мужественно бросил Оксентиусу, епископу Миланскому: «Я спрашиваю вас, вас, который считает себя епископом: какой поддержкой пользовались епископы для очищения Евангелий? На какую власть они опирались, чтобы проповедовать учение Христа?…Сегодня – увы – Церковь угрожает изгнанием и застенками. Она хочет силой заставить в себя верить, она, которая некогда подвергалась изгнанию и познала застенки».

Тем не менее эти доминиканцы и францисканцы были всесильны и обладали властью над всеми, то есть и над ней.

До чего же он был красивым и лучезарным, этот брат Никола Флорен! Он попросил приютить его на месяц в аббатстве с таким апломбом, что было ясно: под формулой вежливости скрывался приказ. Как ни странно, но едва он вошел в ее кабинет, как аббатиса почувствовала отвращение, чувство, которое трудно было сдержать. Это удивило Элевсию, ведь она всегда остерегалась импульсивных реакций. И все же в этом молодом человеке было нечто такое, что вызывало у нее тревогу, хотя она не могла объяснить почему.

– Поиски в рамках расследования, говорите?

– Да, матушка. Я должен был приехать в сопровождении двух братьев, как это желательно, но срочность…

– Я не помню ни об одном случае ереси в Перше, сын мой.

– А колдовство, связи с демонами?… Ведь у вас есть свои суккубы и инкубы, не правда ли?

– Кто от этого избавлен?

Монах послал ей улыбку, похожую на улыбку ангела, и сладким печальным голосом ответил:

– Какое грустное, но справедливое замечание. Я уверен, что вы поймете меня правильно. Я не могу назвать вам имя особы, по поводу которой я веду расследование. Как вам известно, наш суд милосерден и справедлив. Я сообщу ей, что у нее в распоряжении месяц, время благодати, чтобы признаться в своих ошибках. Бели она будет упорствовать в своем заблуждении, начнется судебный процесс. В противном случае, если она признается в грехах, возможно, она получит прощение и ее имя останется в тайне, что избавит ее от преследования… соседей.

Никола сложил свои прекрасные руки, моля Бога, чтобы Аньес де Суарси упорно настаивала на своей невиновности. Если ему верно описали эту даму, вполне вероятно, что так оно и будет. В противном случае у него уже были готовы отговорки. Он всегда сможет сказать, что впоследствии она отказалась от своих признаний, а вероотступники всегда считались худшими из преступников. Никому из них не удалось избежать костра. Слово дамы де Суарси ничего не значило по сравнению со словом инквизитора. Барон-заказчик будет весьма неприятно удивлен – он, который хотел просто запугать и обесчестить свою сводную сестру. Собственная двуличность опьяняла Никола. Теперь он мог оказать барону сопротивление, пренебрегая его приказами.

– Для поддержания обвинения необходимы по меньшей мере два свидетельства, – настаивала Элевсия де Бофор.

– О… Я получил их гораздо больше, иначе меня не было бы здесь. Вы же знаете, в данном вопросе мы стремимся прежде всего защищать. Имена свидетелей и их показания тоже останутся в тайне. Мы хотим избавить их от расправы.

Смуглый ангел слегка наклонил свое лицо к ее плечу. Его лоб, озаренный почти нереальным светом, напоминал Элевсии свет, льющийся по утрам зимой из парных окон[84]церкви Пресвятой Богородицы аббатства. Полупрозрачные длинные голубоватые веки скрывали бесконечно глубокий взгляд, взгляд смерти.

Маска. Под бледной кожей таилось изъеденное червями существо с обнаженными мышцами. Разлагающаяся плоть, клочья зеленоватой кожи, слизкая тошнотворная жидкость. Скользкие щеки, ввалившиеся глаза, обнажившиеся зубы. Красноватые панцири, копошащиеся лапы, ненасытные мандибулы, безжалостные клыки рылись в плоти. Запах падали. От пронзительного крика приподнимались грудная клетка, лишенная внутренностей, бока, изъеденные упрямыми челюстями. И вдруг появилась красная от крови морда крысы.

Зверь готовился к нападению.

Обеими руками Элевсия де Бофор схватилась за край рабочего стола, едва сдержав вопль, готовый вырваться из ее груди. До нее донесся голос, очень далекий голос:

– Матушка? Как вы себя чувствуете?

– Голова закружилась, ничего страшного, – сумела выговорить Элевсия, а затем добавила: – Вы желанный гость, сын мой. Дайте мне несколько минут, чтобы прийти в себя. Это жара… несомненно…

Никола не замедлил откланяться. Элевсия стояла, одна посредине этого просторного кабинета, контуры которого расплывались перед ее глазами. Они вернулись. Адские видения. Теперь ей нигде от них не спастись.

Мануарий Суарси-ан-Перш, июль 1304 года

Он был таким красивым, таким молодым, таким сияющим, что Аньес наивно подумала, что он должен быть милосердным.

Когда Аделина прибежала к ней, чтобы сбивчиво, путая слова, объяснить, что монах в черной рясе и накидке нечистого белого цвета, специально приехавший из Алансона, ждет ее в общем большом зале, она сразу все поняла. Аньес недолго колебалась: отступать больше не было времени. Монах ждал ее стоя, сжимая в руках распятие.

– Мсье?

– Брат Никола… Я принадлежу к Дому инквизиции Алансона.

Аньес, пытавшаяся унять сердцебиение, подняла брови, изобразив удивление. Никола улыбнулся ей, и Аньес подумала, что это была самая чарующая улыбка, которую она когда-либо видела. Казалось, глаза доминиканца были омрачены печалью. Горестным тоном он произнес:

– До нас дошли слухи, мадам, моя сестра в Иисусе Христе, что в прошлом вы приютили еретичку, а не выдали ее нашему суду. До нас также дошли слухи, что вы будто бы воспитали ее посмертного сына, появившегося на свет при столь странных обстоятельствах, что в этом усматривают происки демона.

– Вероятно, речь идет о горничной по имени Сивилла, которая служила мне какое-то время до того, как умерла от слабости при родах? Та зима была убийственная, столько народу умерло.

– В самом деле, мадам. Все позволяет думать, что речь шла о еретичке, сбежавшей от правосудия.

– Вздор. Это сплетни злой завистливой женщины, и я даже могу вам назвать имя вашего осведомителя. Я набожная христианка…

Изящным движением руки Никола прервал Аньес:

– Как об этом свидетельствует ваш каноник? Брат Бернар?

– Мать аббатиса Клэре и казначея, которая часто меня посещает, Жанна д'Амблен, тоже засвидетельствуют это перед Богом.

Проведя несколько дней в аббатстве и умело расспросив монахинь, Никола это понял. Поэтому он решил пока отставить обвинение в плотской связи с человеком Бога. Он использует его в последнюю очередь. И он слукавил: