Фридрих Незнанский - Игра по крупному

• Название: Игра по крупному
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, КРПА "Олимп"
• Жанр: Детектив
• ISBN: 5-17-007208-2, 5-7390-0464-0, 5-17-001137-7

На этот раз у Александра Турецкого особенно трудная и опасная работа. Похищают сына Президента кавказской республики, который является козырной картой в широкомасштабной международной игре. Сулящая бешеные прибыли акция привлекает внимание крупнейших концернов, мафии и кое-кого еще…

---

—   Есть проблемы? — спросил. — Мой друг сказал вам нечто непристойное?

—   Вы русские? — Ее занимало сейчас только это. Она вопросительно смотрела на Витю.

—   Это у вас мама русская, — холодно сказал ей Витя, по-московски акая.

—   Откуда?.. — Она изумленно смотрела на него, потом перевела взгляд на меня. — Откуда вы знаете?

—   Нам об этом сказал Самед, — ответил Витя. — А что тут особенного? Ну русские. Ко­сим под иностранцев, сейчас вся Россия этим занимается.

—   Вы знаете Самеда, троюродного брата Алекпера?

—   Он попросил нас найти Алекпера, — уже по-английски сказал Солонин, заметив прибли­жающегося супруга нашей собеседницы.

Супруг приближался с профессиональной лю­безной улыбкой на устах. С такой улыбкой — только в пресс-секретари. С такой улыбкой рога не так заметны. Витя улыбнулся ему в ответ не менее чарующе.

—   Делара, дорогая, ты не желаешь предста­вить мне своих новых друзей? — спросил он на великолепном английском, какой можно полу­чить только в Оксфорде, либо на курсах Питера Реддвея.

—   Мистер Майкл Кэрриган, мистер Фернан Косецки, — пропела она, взяв супруга под руку. — Они интересуются нашим нефтяным бизнесом. Специально приехали в нашу столь не отвечающую европейским стандартам столицу, чтобы помочь поставить на ноги нашу нефтедо­бывающую отрасль... Мой муж — Тофик Амиров, пресс-секретарь МИДа.

—    Ну почему? В Баку и без того столько ин­тересного, -Л сказал Тофик, муж очаровательной Делары, пожимая нам руки. — Вы были во двор­це ширваншахов? Это замечательный архитек­турный ансамбль. В древности создавали шедев­ры, которые нынешним архитекторам не под силу.

—    Еще расскажи про Девичью башню, — под­сказала Делара, положив мужу голову на плечо и кокетливо поглядывая при этом на Солонина. — Всем моим потенциальным поклонникам мой «упруг обязательно рассказывает легенду, связан­ную с этой башней.

—   С нее сбрасывали неверных жен? — спро­сил Солонин.

Я подумал, что наша светская болтовня при­нимает рискованный характер. Но муж госпожи Амировой лишь великодушно улыбнулся. Ни жену, ни ее любовников он сбрасывать с башни не собирался. И вообще подобные намеки ему были непонятны. Похоже, он был выше этого.

—    Нет, все не так, — сказал он. — В то время любовные страсти носили кровосмесительный характер. После смерти жены некий хан пожелал взять себе в жены собственную дочь, напоминав­шую ему безвозвратно утерянную супругу. Но дочка, влюбленная в своего секьюрити, заперлась в этой башне, ожидая, что отец откажется от своих намерений. Но поскольку этого не произо­шло, ей пришлось броситься вниз головой с ее вершины.

—   Хотите сказать, что влюбленный папаша не мог до нее добраться? — спросил Солонин.

—    Это крепость-башня, — улыбнулся госпо­дин Амиров. — Тоже настоящее чудо древней ар­хитектуры. — Чтобы взять ее приступом, следо­вало ее разрушить. А это повлекло бы к гибели ее обитателей.

—    В наше время, благодарение Богу, такое не­возможно, — сказал Витя, и муж прекрасной Де- лары с сомнением посмотрел на него.

Похоже, ему, как и его жене, показалось, что мы не те, за кого себя выдаем.

И еще он внимательно посмотрел на гвоздику в ее руках. Но ничего не сказал. А только отошел, вежливо качнув головой.

—    Вам следует быть осторожнее, — сказала она, глядя ему вслед. — Говорите вы по-англий­ски безупречно, но ход ваших мыслей россий­ский. Такие вещи он, а благодаря ему и я, улав­ливаем сразу. Он слишком долго работал в свое время в советском посольстве в Лондоне.

—    Благодарю за науку. — Витя поцеловал ей руку. И в это время раздались звуки музыки. Оркестр, все больше струнные, расположенный где-то в глубине зала, заиграл вальс.

Солонин придержал меня за локоть, когда я сделал поползновение пригласить Делару.

Как всегда, он все видел и на все адекватно реагировал.

К Деларе через весь зал спешил тот самый Джамиль ибн Фатали, про существование кото­рого мы с Витей на несколько минут забыли, поддавшись чарам этой замечательной женщины.

Делара вздохнула. Она-то предпочла бы валь­сировать в объятиях красавца Солонина.

Этот ибн Фатали просто таял на глазах, глядя на прекрасную женщину.

—   Благодарю вас, — сказала она ему. — Вы первый, кто осмелился меня пригласить, по­скольку все иные не решаются из-за моего гроз­ного супруга. За это я вам дарю вот этот цветок!

Джамиль выслушал сию тираду, приоткрыв рот, веря всему, что она ему говорит, и протянул руку за гвоздикой.

—  Нет, — она отвела руку с цветком за спину. — Позвольте я сама вам его приколю.

Теперь эта пара была в центре внимания. А осиротевшие братья Русые снова занялись вы­пивкой. По-моему, от здешних вин они только трезвели. Что отражалось на их мрачных лицах. Они, по моим наблюдениям, почти не разговари­вали, должно быть, ждали, когда любитель пре­красного пола вернется к ним после окончания вальса.

Солонин между тем склонил голову к плечу, слушая, о чем там беседуют Делара и ее кавалер в вихре вальса.

—   Дай послушать, — сказал я.

—   Да ничего особенного, я только хотел про­верить, — ответил Витя и, приобняв меня, при­близил мое ухо к своему плечу.

Конечно, слышимость была неважная. Если от высоких частот еще можно было отгородиться, то от прочих звуков, совпадавших по частотам с голосами, освободиться было почти невозможно.

—    Вы замечательно танцуете, — сказала свое­му кавалеру Делара.

—     Вы самая красивая женщина в мусульман­ском мире! — расслышал я голос Джамиля. Он сказал это по-английски, потом перешел на фарси.

—   Это уже по твоей части, — сказал я Вите, отстраняясь от него

Он стал слушать, изредка сообщая мне, о чем у них там разговор.

—    Этот козел рассказывает ей, какой у него замечательный гарем. Уверяет, что она стала бы там жемчужиной... Она сказала ему, сколько ей на самом деле лет. Он отказывается ей верить... В общем, ничего серьезного, если не считать, что ресурс батареек тает.

—   На сколько они рассчитаны? — спросил я.

—    Еще на несколько часов... — Вид у Вити был озабоченный, видимо, он размышлял над тем, как бы изловчиться и сменить источники питания в гвоздике, когда это понадобится. Ведь ибн Фатали предстоят еще долгие разговоры с братьями Русыми после приема.

—    Придумаешь что-нибудь, — сказал я Ви­те. — Не зря же я с тобой столько мучился, пока научил кое-чему.

Витя, кажется, обиделся, но ничего не сказал.

10

Грязнов пришел в следственный корпус Бу­тырки вместе с адвокатом Сабуровым.

— Что вы можете сказать о моем будущем клиенте? — спросил Сабуров, когда они вошли в кабинет, где обычно адвокаты встречаются с кли­ентами.

—  Единственный сын у матери, — сказал Грязное. — Сидит шесть месяцев. Этого мало?

—    Сказал бы кто другой, Вячеслав Ивано­вич... — усмехнулся адвокат, поправляя очки на носу. — Уж вы-то профессионал. Для вас такой человек всегда начинается с номера статьи...

—    Панкратов Николай, — сказал Грязнов, — обвиняется ни много ни мало — в умышленном убийстве...

Но тут в дверях появился надзиратель и шепо­том произнес: — ЧП.

Грязнов отправился вместе с ним в корпус, где содержался заключенный Панкратов. Они подошли к камере номер триста четырнадцать. Загремели ключи. Грязнов приник к глазку. Не­сколько фигур в камере бросились в разные сто­роны. Кто-то сдавленно крикнул: атас!

Дверь распахнулась. В тяжелый воздух кори­дора хлынули новые смрадные запахи немытых тел и чего-то прокисшего.

—  Панкратов! — крикнул надзиратель. — Панкратов здесь?

Камера молчала. Грязнов всмотрелся при тус­клом свете лампочки в лица ребят. Большинство из них были лица так называемой кавказской национальности.

—   Панкратов! — снова выкрикнул надзира­тель. — Спишь, что ли?

Грязнов вошел в камеру, прошел мимо двухъ­ярусных коек и остановился. Дальше была стена тел осужденных. Они, казалось, и при желании не могли его пропустить, поскольку не было воз­можности раздвинуться.