Ирина Чернова - Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

• Название: Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать
• Автор: Ирина Чернова
• Жанр: Фэнтези

---

- Будем думать, - эхом откликнулась я, переваривая услышанное от Михеля. Ну и судьбинушка у него сложилась...правда, мне поначалу тоже не шибко сладко пришлось. Он-то хоть язык знал, а я еще пока более менее стала понимать, что мне говорят, и объясняться, месяца два прошло. Спасибо Ансельму и Берте.

- Михель, а если бы я оказалась на самом деле местной уроженкой и все, что тебе сообщил фон Дитц, оказалось бы правдой, что бы ты тогда делал?

- Отправил бы в Айзенштадт, пусть там власти разбираются со своими проблемами сами, - ни задумываясь ни секунды выдал он. - Воров и убийц здесь своих хватает, чтоб еще чужих укрывать.

Меня передернуло от брезгливо-холодного тона.

- И...не жалко было бы? Женщина все-таки...

- Марта, запомни, когда в тебя втыкают нож, неважно в чьей руке он находится, ты будешь защищаться. Женщина, мужчина...какая разница? - он пожал плечами, - кто убил или ограбил твоих людей должен понести наказание и это будет наглядным примером для других. Если бы ты действительно убила своего мужа, чтобы ограбить его и сбежать с молодым любовником, тебя бы судили в любом государстве и приговор был бы одинаков везде.

- Я не убивала Фрица, клянусь! - я вспомнила прощание с мужем в полутемном сарае и сразу подступили слезы. Встав с кресла, я отвернулась и старательно проморгалась.

- Я знаю, успокойся, - мужская рука, обнявшая меня, сжала плечо в знак сочувствия. - Иначе бы не разговаривал с тобой тут. Он был убит стрелой в грудь, а ты не владеешь луком. Пошли на ужин, потом с тебя рассказ, не забыла?

Народ в трапезной уже вовсю стучал ложками, раскладывая по мискам то, что стояло в котлах на столе. Вспоминая, как и что мы ели, пока скитались по лесам, так это и вовсе царская еда. Не обращая особо внимания на жующих и чавкающих, я наложила себе кашу с какими-то приправами и кусочками непонятного мяса. Дома я эту кашу и в рот не брала, а вот тут это первая еда, которая подается практически везде и ничего, сытно.

Рихтер сел рядом, игнорируя любопытные взгляды окружающих. Поразило то, что здесь сидели одни мужчины, ах нет, на другом столе, в конце, пристроились четыре женщины, три помоложе, одна постарше. К тем, что помоложе то и дело обращались с соседнего стола, девицы хихикали, отворачивались, а та, что постарше, степенно ела, не обращая внимания на их жеманничанье. Судя по всему, там полным ходом шло заигрыванье и один из мужчин уже переместился к девицам, положив руку своей соседке на оттопыренный зад. При этом оттуда донесся взрыв мужского хохота и дробное хихиканье девиц потонуло в нем.

- Не теряют времени даром, - проследив за моим взглядом, сказал Михель, работая ложкой. - фрау Эльза - жена Зайделя, они тут уже давно живут, а девицы здесь служанки и прачки, но в любовных услугах не отказывают. Все в порядке вещей, солдаты тоже мужчины и должны расслабляться после службы, а девушки с этим очень хорошо справляются. Не вижу ничего плохого, что время от времени они уединяются по углам и койкам. Нравы тут простые, без лишних политесов и уговоров.

- У всех или только у солдат? - поддела я его, добирая кашу со дна. - Клотильда замечательная женщина, а уж кухарка и тем более. Готовить на такую ораву - это еще уметь надо.

- У всех, - Рихтер поднялся из-за стола. - Пошли давай наверх, еще успеешь насмотреться на здешние порядки. Это тебе не обед у его светлости, где все чинно сидят за своими тарелками, отпуская комплименты дамам. Разговаривают при этом о погоде, стихах, картинах, каких-то странных романах, прочитать в котором я не могу больше одной главы. При этом в зубах начинает вязнуть все, что ты ешь за столом, до чего вокруг становятся сладкими и липкими взгляды. Приходится ощупывать себя, чтобы удостовериться, что ты не муха и еще не влип в паутину. Поначалу я воспринимал это все за чистую монету, рассматривая издали титулованных особ. Но это все было красиво только издалека, - мы шли по коридору и я едва успевала за его шагами. - Очень быстро мне это набило оскомину и любой обед, который здесь начинается, как наш ужин, я воспринимал, как наказанье. Сидишь за столом и слушаешь бесконечное щебетанье, перемежаемое ахами и вздохами, и ловишь себя на мысли, что забываешь, зачем пришел. Не вижу никакой романтики в ужине при свечах, которым бредили девчонки из нашей тусовки. Посидели бы они здесь, когда копоть оседает везде, даже на волосы и в тарелки, от свечей идет специфический запах, а сами тарелки никогда не бывают вымыты до конца.

Он распахнул дверь своей комнаты, приглашая заходить. Я вошла почти в абсолютную темноту, остановившись через пару шагов и протягивая руку вперед, чтобы не влететь во что-нибудь.

- Подожди, сейчас свечи зажгу, а то не видно ничего, - Михель уверенно прошел мимо меня в темноту, чтобы вернуться с большим подсвечником в коридор и зажечь свечу от факела невдалеке от двери, воткнутого в держатель. - Ну вот, так хоть какой-то свет будет, - он по одной зажег все пять свечей и поставил подсвечник на стол. - Не служанку же звать, чтобы она нам свечи зажигала! - вдруг рассмеялся он, усаживаясь в кресло, а у меня что-то екнуло внутри от знакомой присказки. - Все видели, что я с тобой ушел, так что у тебя теперь вполне сложившаяся репутация в Штальзее. Да, где-то у меня было тут вино припасено, так сказать, за встречу... посиди, пойду поищу. Где же я его поставил...на камине нет, внизу, что ли...

После продолжительных поисков и чертыханья он водрузил на стол пузатую бутылку и два мутных стакана с толстенным дном.

- Ого, - повертела я в руках это прозведение стеклодувов, - раритет! Чего это дно у них такое, чтоб не опрокинулись, что ли?

- Нет, когда выдувают стекло, то вся масса сползается книзу, вот и получается такое утолщение. Вино, кстати, хорошее - легкое совсем, его тут вместо сока пьют или чая. Это молодое, градус низкий, мясо хорошо им запивать.

- Помнится из истории, что супы варила только беднота, - напрягла я память, - а богатые их не ели и страдали несварением желудков. Мясо они тоже только жарили, оно было сухое и жесткое, но все упорно его ели. Надеюсь, тут дичь типа кабанов или медведей к столу не подают?

- Ты ее не уважаешь?

- Нет, дряни в ней много слишком, а чем тут болеют, даже подумать страшно. Я предпочитала есть одну кашу или хлеб, если больше не было альтернативы.

- Слышал я о таком, но когда ты в горах умираешь от голода, то сожрешь и ежа, лишь бы не сдохнуть, - резко бросил Рихтер. - Франц в горах подстрелил лису, она была совсем тощая и шерсть у нее сползала клочьями, но мы съели ее, даже не дождавшись, пока она до конца прожарится. Хорошо еще, что нам попадался хоть кто-то по пути. Заяц вообще оказался таким вкусным, что я до сих пор помню его запах от костра. Здесь я потерял ту брезгливость, с которой ковырялся в тарелке дома, выбирая куски получше. Едой в горах может быть все, лишь бы желудок выдержал. Хорошо, что не ели друг друга, хотя на рудниках в голодное время бывало и такое. Там по большей части работали каторжники, которых дешевле было спустить в шахту и заставлять работать там до самой смерти, чем платить рудокопам. Этих мы охраняли, чтобы они не сбежали. Не делай большие глаза, безвинно осужденных там было мало, а те, кого эта участь настигла, были похуже Вольфа и Хайнца. Отребье, а не люди. Никто не принуждал их убивать за медные гроши, они заслужили свою участь.

- Я не осуждаю тебя, как не могу сказать, что эта эпоха лучше или хуже других. - Я постаралась сгладить острые углы, неожиданно возникшие в разговоре. - Здесь тоже живут, рождаются и умирают люди, другой жизни они не знают и не узнают никогда. Это мы пришли из другого мира и нам есть с чем сравнивать здешнюю жизнь. Мы знаем, что где-то есть стоматологи, зубная паста и электричество, а они даже не понимают, что это такое. Но они живут, испытывая те же радости и страдания, что любые люди в наше время. Пройдет еще тысяча лет и наши потомки будут удивляться, как это мы могли прожить с таким букетом болезней, как микроинфекции и лечить зубы бормашиной...

- Марта, ты умеешь утешить! - Михель налил вина и отпил из тяжелого стакана, растягивая удовольствие. - Выпей, букет неплох, лето было жаркое и вино почти пахнет солнцем. Мне бы до нашего родного дантиста добраться, а то так и привыкну с дыркой во рту ходить, где зуб выбили!

- Доберемся, когда-нибудь доберемся обязательно, - я отпила вина и согласилась, что такое можно пить без опаски больной головы наутро. - Надо только сильно захотеть и направить все мысли на это, тогда нам должно повезти.

- С тобой удивительно легко разговаривать, - Рихтер поудобнее устроился в кресле и снял нагар со свечи. - Второй раз за эти годы я разговариваю с женщиной, которая не только слушает меня, но и отвечает нормальным языком, не кокетничает, не жеманится и вообще ведет себя абсолютно естественно. Здешние бабы поначалу доводили меня до белого каления. Начинаешь с ней говорить, а она закатывает глаза, вываливает свой бюст на стол и при этом кокетничает так, что это уже начинается клоунское кривлянье, от которого не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать. Для мужиков местных это вполне нормально, они даже отвечают им почти так же...а меня с души воротит. За столом каждая мнит из себя королеву красоты, подпуская шпильки друг другу в разговорах, не дай бог какую скабрезность скажешь, так глаза закатываются - ах, как вы грубы, как вы дурно воспитаны, зато в дверях норовит притереться бюстом или бедром, намекая на продолжение. Только согласись... Теодор пригласил меня на ужин в Эрсене, когда там был разыгран такой спектакль, что наша Фрейндлих отдыхает! Хрен ее знает, чья она там жена была, а чья любовница, но взгляды кидала на меня такие, что не догадаться об их смысле мог только слепой. В конце концов я тоже мужчина, да еще подвыпил... словом, когда все стали расходиться, пошел ее провожать, подхватив под руку. Но это было признано грубостью, хотя притерла она меня изрядно. Дальше было еще круче, только мы дошли до какой-то двери, она впихнула меня туда, прижала к стенке и стала налегать так, что чуть не размазала. Ладно, думаю, чего отказываться, когда так себя предлагают? Пощупал, все на месте, даже более того - всего очень много, что обрадовало донельзя, в комнате приятный полумрак, я начал ее раздевать, подтащив к окну, а она начала жеманиться и пищать, что это хоть и грубо, но ей нравится. Возился я с ее платьем прилично, пока разобрался в завязках, только стащил его, а там еще куча всяких одежек и что самое ужасное, так то, что от нее жутко пахло потом! И несло еще чем-то от волос, сладковатым и липким, сыпалась оттуда какая-то мука прямо в нос, словом, весь кайф мне как рукой сняло. Иная прачка бывает чище и меньше пахнет, чем такая вот дама, облитая духами и обсыпанная мукой.