Ирина Чернова - Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

• Название: Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать
• Автор: Ирина Чернова
• Жанр: Фэнтези

---

- Как вы думаете, милочка, если я надену темно-зеленое платье, оно не будет меня полнить?

- Дорогая моя Грета, вы даже не представляете себе, что я вам сейчас расскажу! Выглядываю это я в окно вечером и вижу, что у толстого Раймеля тоже открыто окно, а у него же дочка молоденькая...

- Старина Иоганн, давай потихоньку слиняем, да посидим у папаши Брехта, чего тут смотреть на все это...

Подобные житейские вопросы обсуждались и в церкви, на любой из служб, когда патер Оскар вдохновенно вещал очередную лабуду с амвона. Я опускала глаза и делала вид, что усиленно молюсь, шевеля губами, а на самом деле вспоминала стихи, подходящие случаю. Например, "буря мглою небо кроет". Получалось очень убедительно и трогательно. Возможно, остальные делали то же самое. Все сидели очень смирно и тихо, даже дети, а уж этим высидеть целую службу - легче обежать полгорода. Но мальчишки и тут умудрялись вести себя так, как им и положено - тихонько пихались ногами, показывали языки и пальцы, кидались камешками и ерзали до тех пор, пока кто-то из взрослых не шикал на них или не крутил ухо особо расшалившимся. Озорники на время притихали, но потом все начиналось сначала...

Три месяца назад...

Дверь распахнулась и тяжелый кулак Фрица пришелся мне в плечо. Даже если бы я была готова к этому, то все равно не удержалась бы на ногах, а уж вот так, неожиданно... Отлетев в угол, я опустилась на пол, соображая, что такое произошло, что муж вдруг распустил руки.

- Дрянь, какая же ты дрянь, Марта! - зарычал он, наклонившись надо мной.

На всякий случай я прикрыла рот рукой - если он решит еще раз ударить, то не дай Бог, приложится к челюсти, тогда запросто можно потерять и зубы. Лечить их здесь некому, останусь щербатой на всю жизнь!

Муж поднял меня и ударил еще раз, но уже не с такой силой и тут же онемела рука почти до локтя.

- Почему я узнаю от других, что ты тайком бегала к Рейхау?

Элиас Рейхау был в Варбурге и лекарем и аптекарем и отчасти врачом. Ансельм куда-то уехал и Берта сочувствующе пожимала плечами, но сообщить что-нибудь то ли не хотела, то ли действительно не знала, где он. В городе были и другие аптекари, но именно про Элиаса я слышала от базарных болтушек, что он продает женские капли втихаря от мужей. Проблема эта мучила меня с самых первых дней, как только Фриц затащил меня в постель и я была готова на все, лишь бы наши отношения обошлось без последствий. Я еще сама не настолько хорошо вжилась в эту жизнь, а уж обзаводиться детьми ... одни только роды в здешних условиях приводили в ужас и актуальность некого средства была первостепенной важностью.

Элиас без лишних слов понял, за чем к нему явилась поздно вечером очередная горожанка, прикрывающая лицо. Кратко объяснив, сколько капель и по какой схеме принимать, он смахнул деньги и выпустил меня через другой выход на совершенно темный узкий переулок. Радуясь, что никто не встретился по дороге, я дошла до дома и спрятала заветный пузырек подальше от всех. Но, как выяснилось, кто-то все же заметил меня в одно из посещений аптекаря и теперь это дошло до Фрица. Господи, как же оправдаться-то?

- Я живу с тобой уже больше года, регулярно исполняя свой супружеский долг, а ты до сих пор так и не понесла от меня, - муж притащил меня в гостиную и буквально швырнул в кресло, нависнув сверху. - Я списал это на особенности женского тела, хотя не приметил в тебе никаких отклонений. И теперь я узнаю, что на самом деле ты принимаешь это богопротивное снадобье, а я чувствую себя обманутым и униженным! Почему ты так поступаешь со мной, Марта? Ты не хочешь иметь от меня детей? Я нормальный здоровый мужчина, то, что произошло с ногой, по наследству не передается, если ты боишься этого, тогда почему ты пьешь эту дрянь? Я уже хорошо изучил тебя за то время, что мы живем рядом и знаю, что у тебя есть какая-то причина так поступать... это богопротивно, мерзко, но ты почему-то это сделала и я хочу знать, почему. Ну, говори!

- Фриц...прости меня...- голос задрожал и я усиленно подавила из глаза слезу. - Ты не поймешь... я... я ... боюсь.

Закрыв лицо руками, я давила рыдания и с напряжением ждала его реакции. Если захочет узнать, то ...

- Чего ты боишься? - голос мужа был уже не такой злой и можно было начинать сольную партию.

- Я...понимаешь, я боюсь, что я не смогу... женщины часто умирают после родов, и дети тоже...это так страшно...я видела таких умерших...еще недавно должна была появиться новая жизнь на Божий свет, а через мгновение обе жизни, и матери и ребенка, уже превратились в ничто...мне говорили, что будет трудно выносить ребенка...а сами роды...женщины так кричат от боли...все залито кровью...я боюсь, Фриц, я боюсь умереть и унести с собой своего ребенка...

- Где ты видела мертвых рожениц, Марта? Где это было?

- Я не знаю...эти воспоминания иногда всплывают так неожиданно, что мне становится страшно...я видела длинные столы, на которых лежали мертвые женщины, все в крови и с совершенно белыми лицами...я не помню, где это было, но это был большой и холодный зал с каменными столами...мне было так страшно, что даже сама мысль о том, чтобы лечь в постель с мужчиной, вызывала ужас...потому что это заканчивается в том зале...

Продолжая стенать в духе книг фэнтези, я осторожно посматривала на мужа, который уже сбросил первый гнев и теперь раздумывал над услышанным. Можно еще добавить всхлипываний для правдоподобности, лишь бы не перегибать палку.

- Странное было место, где ты жила раньше. Ни о чем подобном я не слыхал, а уж рассказов я наслушался - до смерти не пересказать. Значит, ты и меня боялась только из-за своих воспоминаний?

- Н-нет...они стали приходить потом, когда я...когда ты меня...

- Марта, основной удел женщины - быть покорной своему мужу, рожать ему детей и заботиться о нем. То, что говорит патер Оскар в своих проповедях - чушь, потому что дети появляются не из воздуха, а после того, как мужчина любит свою женщину. Не раскрывай уши ему навстречу, подобно остальным глупым курицам. Ты еще молода, забудь все плохое, что было раньше и перестань травить себя этим снадобьем. Клодия глупа, но она моя дочь, хоть порой я не верю в это. Ты красивая женщина и я тоже не последний мужчина в этом городе...у нас должны быть хорошие дети, Марта. Я хочу, чтобы ты принесла мне сына до Рождества или была хотя бы на сносях. Ты поняла меня? Теперь пойди и принеси мне тот пузырек, чтобы я разбил его на дворе. Иди, я жду...

Фриц подтолкнул меня к дверям, смотря вслед и я, всхлипывая и размазывая сопли, принесла ему просимое. Звон разбитого стекла разошелся по кухне и ссыпался мелкими крошками на плиту.

- Ты поняла меня, Марта? Я больше не хочу слышать от тебя никаких отговорок, что тебе плохо, у тебя женские дни и прочее. Ты должна понести от меня до Рождества и я сделаю для этого все, что зависит от меня.

Утирая слезы, я кивнула и пошла на кухню, где уже остывала плита. До Рождества еще есть время, много времени, почти девять месяцев и надо придумать, как выкручиваться из этой ситуации. Пока я еще могу потянуть время, даже когда заканчиваешь пить эти капли, то есть еще месяц в запасе, потому что идет гормональная перестройка. Какая я все-таки молодец, что в последний раз украла еще один пузырек! Элиас тогда отвернулся, что-то уронив и я неожиданно для себя самой схватила пузырек темного стекла, стоящий на его столе. Он повернулся, неловко взмахнув руками и все, что там стояло, раскатилось. Близорукий аптекарь начал собирать свои лекарства, но с них попадали бумажки и я очень надеялась, что все перепуталось. От помощи он отказался, побыстрее выпроваживая меня из лавки через черный ход. Плохо, что я тогда даже не осмотрелась и сразу побежала домой...какая-то сволочь меня признала даже в темноте. Полгода форы у меня еще есть.

После похорон все прослушали проповедь патера, обменялись впечатлениями от происходящего и потихоньку тронулись в обратный путь. Судя по скорости, с которой двигались родные и близкие, им надо было ехать на телегах, чтобы не запыхаться или не упасть. Раньше я была уверена, что в такие времена народ бодро чапал пешком во всех направлениях, потому что лошадь была многим не по карману. Путешественники, бродяги и солдаты передвигались исключительно на своих двоих, подбирая по дороге что плохо лежит. Это было вполне понятно, а вот едва переставляющие ноги женщины вызывали законное недоумение. Фриц пожелал задержаться на кладбище, чтобы сходить на могилу первой жены, а я присела на камень на краю дороги и рассматривала уходящих в город людей. Ветерок обдувал лицо, подставленное солнцу, вообще вокруг царила сплошная идиллия и пастораль. Не валялся вдоль дорог мусор, не мчались машины, мир еще не дорос даже до таких новшеств, как порох. Или дорос, но не здесь.

Процессия уже втянулась в ворота, когда муж появился среди могил, помахивая сломанной веткой. Пришел, помянул, ушел. Не принято тут разводить церемонии попусту, живым - жить, мертвым - лежать в земле.