Фридрих Незнанский - Отложенное убийство

• Название: Отложенное убийство
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, Олимп, Харвест
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-031236-9

Занимаясь расследованием дела преступного синдиката «Хостинский комплекс», подмявшего под себя Сочи и другие города Черноморского побережья, старший помощник генерального прокурора Александр Турецкий и заместитель директора Департамента уголовного розыска Вячеслав Грязнов еще не знали, что обвиняемые вынесли им смертельный приговор. Прибывшим на помощь сотрудникам агентства «Глория» пришлось не только спасать захваченных бандитами родственников мэра города Сочи, посмевшего противостоять преступному сообществу, но и заниматься поисками убийцы, который во что бы то ни стало хочет привести приговор воровской сходки в исполнение…

---

Он говорил с ней, как с ребенком. А она и на самом деле была еще ребенком, поэтому снисходительный тон ее болезненно уязвлял.

— Но я люблю тебя!

— Галочка, ты же умная девочка, сама подумай: какая между нами может быть любовь? Лето, поэзия, гормональный взрыв… Я понимаю, в тебе кипит жажда любви. Но поверь моему опыту: бурные чувства — не тот фундамент, на котором строятся прочные отношения.

— Но ведь у тебя был неудачный опыт! Ты ни с кем не сумел создать прочные отношения!

— Тем более тебе не стоит связываться со мной!

Галя вскочила и застыла на месте, колеблясь

между двумя возможностями: остаться, чтобы продолжить ни к чему не ведущий спор, или гордо уйти? Как раз в это время прозвучала дробь каблуков, почти неслышно скрипнула дверь, и у мизансцены — стоящая столбом Галя, сидящий за столом Никита — появился зритель, при виде которого все в Гале взметнулось. Это была женщина лет тридцати, ровесница Никиты — что называется, в самом соку. Загорелая, как африканка, с распущенными по плечам вьющимися волосами, с черными глазами, в которых прятался напряженный сексуальный голод, с полными, накрашенными алой помадой губами и вызывающе стройной фигурой — такие всегда вызывали у Гали зависть. Никита тогда сказал со смущением, что это всего лишь его соседка, которую зовут Жанна. Ах вот оно что! Она открыла двери своим ключом!

— Здравствуй, Никита! — Африканка Жанна обнажила в улыбке крупные белоснежные зубы. — Здравствуйте, — обратилась она к Гале. — Никита, я вот что пришла тебя спросить: ты мой дезодорант случайно не находил? А куда же вы спешите? Посидите у Никиты еще, я сейчас уйду.

— Нет, спасибо, — твердо сказала Галя, мужественно пытаясь не расплакаться. — Я все равно собралась уходить.

На улице она все-таки разревелась и шла, спотыкаясь, не различая дороги из-за слез. Потом преодолела себя, достала из сумочки носовой платок, вытерла нос и глаза. В первом попавшемся киоске купила шоколадное мороженое и съела, по-детски вылизав бумажку.

Раньше назначенного срока Галя уехала в Ростов-на-Дону, вопреки уговорам тети Сони, привязавшейся к племяннице, погостить еще. Любимые книги и постоянные сражения с мамой, которая пыталась заставить доченьку нагулять прежние толстые щечки, немного отвлекли ее от любовных переживаний. А потом пришло известие о гибели тети Шуры Романовой, и потрясенная Галя дала себе слово пойти по ее стезе. Учеба, переезд в Москву — сколько всего произошло! Галя надеялась, что ее чувства к тренеру Михайлову умерли. Но вот она снова в Сочи и, едва ступив на землю этого города, поняла, что они не умерли, они всего лишь заснули, чтобы проснуться сейчас.

— И вот теперь, Вячеслав Иванович, я сама себя понять не могу. Очень хочется снова встретиться с Никитой, а стоит ли? Вот и мучаюсь…

— Стоит, Галя, стоит. — Вячеслав Иванович по-отечески погладил подчиненную по голове. — Он ведь тебя попрекнул тем, что слишком молодая, правда? А теперь ты, гляжу, повзрослела, и голова у тебя на плечах — дай бог каждому. Сумеешь разобраться в ситуации, сумеешь не попасть впросак, если что. Так что сходи. Лучше жалеть о том, что было, чем о том, чего не было.

19 февраля. Андрей Масленников

Андрей Николаевич Масленников обвел взглядом камеру, интерьер которой был ему знаком до осточертения. Высокие потолки, но расстояние между нарами — всего пара шагов. Серые стены, посеревшие лица. Запах грязных ног, полотенец, которыми вытирали не самые чистые части тела, испорченных желудков, скудной тяжелой пищи. Обычный тюремный комфорт. Летом здесь будет жарко — не продохнуть, и все это человеческое месиво заблагоухает еще сильнее. Спасибо еще следаку, что посадил зимой… Спасибо? Масленников криво усмехнулся. Ну уж врагов он не поблагодарит никогда! Не дождутся, суки… «Суки» Андрей Николаевич прибавил мысленно с некоторым усилием. Что ни говори, подобные выражения так и не стали для него органичны.

Коренастый, плечистый, неуловимо смахивающий на пень, вывороченный из лесной земли небывало сильной бурей, Андрей Николаевич Масленников пользовался уважением в «Хостинском комплексе». В отличие от подавляющего большинства «братков», у которых за плечами было всего-навсего обязательное восьмилетнее образование, и то незаконченное либо с отсидкой в каждом классе, окончил экономический факультет Киевского университета — в те времена, когда предсказание о границе между Украиной и Россией представлялось бредом пьяного националиста-шароварщика. Успешно трудился в строительной конторе, пользовался авторитетом у сослуживцев и подчиненных. Жена, двое детей. Немодная, но прочная «стенка», «Жигули», на которых не столько ездишь, сколько их чинишь, — все это до поры до времени не тяготило Масленникова. Как все, так и он. Он даже любил на досуге полежать на расстеленных газетах под машиной, жена всегда посмеивалась, но не упрекала. Жена у него была добрая, безропотная, внешне непритязательная. За доброту он на ней и женился. По крайней мере, впоследствии, когда спрашивал себя: «Зачем я на ней женился? Что меня привлекло в этой серой домовой мыши?» — отвечал: «Доброта». Потому что другого ответа не находилось.

Размеренно текли годы. Жена варила супы и кисели, ходила на родительские собрания, поливала цветы, увешивала стены макраме. Андрей Николаевич медленно, но неуклонно взбирался по служебной лестнице, имея четкое представление, что высших ступеней ему ни за что не достичь, поругивался с начальством, раз в месяц выпивал с друзьями, не доходя до дебошей, летом на машине путешествовал с семьей по заповедным местам Черноморского побережья. Сыновья-близнецы не доставляли ни особых радостей, ни огорчений: учились на твердые «тройки» и «четверки», рано отдалились от родителей. Жизнь семьи делилась на отрезки дистанции между пунктами, коими служили различные, требующие достижения цели: должность начальника отдела, зачисление детей в престижную школу, покупка финской «стенки», покупка машины, покупка чего-нибудь еще, например холодильника «Розенлев», окончание школы и поступление в институт… Время делалось вязким, как черносмородиновый кисель, Андрей Николаевич физически ощущал, как сковываются его движения, как становится неподвижным смелый и гибкий ум. Все чаще он в одиночестве уезжал по неизведанной трассе, куда глаза глядят, останавливался в любом безлюдном месте под бескрайним небом и бессмысленно смотрел часами на дерево, море или кустарник. Все чаще он задавался вопросом: «Неужели это все, чего я могу добиться от жизни? Неужели это вообще все?»

А ведь он не был стар! А ведь он был отличным экономистом! А ведь он был здоровым полноценным мужчиной, и тело жены, вялое и безответное, как любимый ею кисель, перестало удовлетворять его вскоре после свадьбы, еще до рождения детей! Ему так многого хотелось, но обстановка цветущего советского периода не спешила удовлетворять его безумные для того времени потребности.

Но вот жизнь его изменилась — не по его воле, но изменилась, как ни странно, к лучшему. Люди, которые имели столько, сколько он даже не мечтал, но стремились к большему, подняли страну на дыбы. Все трещало, разваливалось. Было ясно, что прежней размеренности настал конец, или даже матерное слово, рифмующееся со словом «конец». Контора, где работал Масленников, развалилась, ее наиболее энергичные и деловые сотрудники создали на ее базе строительную фирму, сулившую значительные доходы. Андрею Николаевичу предложили возглавить фирму, и он не отказался. Он был сообразителен, умел ориентироваться в условиях дикого рынка, а также, что немаловажно, за советские годы накопил некоторые связи, которые впоследствии понадобились. Подчиненные его любили. Работали, как звери, вкалывали дружно, все вместе, и он — лучше всех. Доходы не заставили себя ждать. Фирма богатела. Богатство привлекло внимание неких влиятельных людей. Пристальное внимание…

Андрей Николаевич и раньше слыхал, что в Сочи действует преступная группировка, которая стремится подмять под себя все предприятия и организации, которые можно беспрепятственно доить. Что ж, ничего нового: одни работают, другие взимают дань. По существу, не такова ли функция государства? «Вы нам платите налоги — мы вас защищаем и даем вам возможность жить». При Ельцине государство Российское отказалось выполнять свои прямые функции, так что нет ничего удивительного в том, что его место заняла мафия — государство в государстве. С точки зрения исторической справедливости Масленников не имел ничего против. Возражения касались личной справедливости, той, которая имела отношение к нему. Несправедливо было, чтобы как раз в то время, когда Андрей Николаевич вышел на просторы частного бизнеса, когда он почти достиг исполнения прежде несбыточных желаний, на львиную часть его прибыли покусились те, кто самовольно заняли место государства. И с этой несправедливостью он готов был поспорить.