Геннадий Блинов - Зона действия

• Название: Зона действия
• Автор: Геннадий Блинов
• Издательство: Кемеровское книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-7550-0010-7

Тайны, исчезновения, ловушки, взаимовыручка и тому подобное помогают узнать, понять несчастного Яшу, рассудительную Марфу Посадницу, благополучного Антошку, «бесенят» Машку и Пашку, загадочного и все понимающего Хромого Коменданта и бабушку — любительницу и знатока детективных книг, и комсорга стройки, и вороватую Изольду, и мечтающую о хорошем быте мать Антона, и лжемаяка Лорина-старшего и т. д.

Действие этой повести разворачивается в Сибири на строительстве металлургического завода-гиганта — Запсиба. В центре повествования — трое друзей, дети строителей.

Все мы находимся в зоне действия друг друга, коллектива, общества — вот главный вывод этой книги сибирского писателя Геннадия Блинова.

---

— Вот так египетская пирамида, — сказал Яшка. Между тем бульдозерист направлял свой лемех на брошенный кирпич, чтобы сгрести его в котлован и завалить землей.

«Да что же он делает? — горько подумал Антошка. — Он что, пьяный?»

Бульдозерист, приминая широкими траками машины грязь, с каждой секундой приближался все ближе и ближе к кирпичу. И тут Антошку словно кто-то толкнул: он сорвался с места и встал перед наступающей машиной. До стального ножа оставалось два-три метра. Бульдозерист дернул было трактор в сторону, потом снова выровнял его и, постепенно отпуская сцепление, сантиметр за сантиметром начал наступать на мальчика.

— Антошка! Он же задавит тебя, — испуганно крикнула Марфуша. Бульдозерист продолжал двигать машину вперед. И Антошка подумал, что летчики часто вспоминают при разговорах о психических атаках. Это, наверное, тоже атака, и Антошка должен обязательно выйти из нее победителем. В конце концов не будет же бульдозерист давить его своей машиной — надо быть ненормальным.

Стальной нож приближался, еще каких-нибудь двадцать сантиметров, и он подцепит Антошку. Мальчик почувствовал, что его бьет мелкая нервная дрожь. Он старался смотреть в глаза бульдозеристу, но через плохо протертое стекло их нельзя было различить. Антошка видел перед собой круглое лицо, на котором выделялся маленький приплюснутый нос, и мальчику почему-то вспомнился поросенок с носиком-пятачком. Он видел этого поросенка у Машки и Пашки в деревне, малыши называли поросенка не очень благозвучно — «Жуликом», потому что он проникал в огород через любую дырку и портил своим пятачком грядки. И Антошка почему-то перестал бояться бульдозериста. «Все равно остановит, только бы рука не дернулась — иначе нож поведет в сторону и он заденет меня», — пронеслось в голове мальчика.

Нервы бульдозериста не выдержали. Антошка уже ощущал кожей металл огромного ножа, когда бульдозер дернулся и замер на месте.

Не глуша мотора, бульдозерист с гаечным ключом в руке выскочил из кабины.

— Жить надоело? А ну, убирайся ко всем чертям!

Теперь Антошка уже точно знал, что нисколечко не боится этого парня с поросячьим носиком.

— Никуда я не уберусь, — сказал он. — И кирпич закапывать — позор!

Парень опешил.

— Ну, ты даешь, пионер! А ну, марш со стройки! Снуют под ногами тут всякие.

Марфуша встала рядом с Антошкой. На кучу кирпича полез было Яшка, но девочка велела ему срочно бежать в комсомольский штаб и вызывать Коржецкого.

— Есть в штаб! — отчеканил Яшка и крикнул бульдозеристу: — Глуши свой самовар, враг народного добра!

Бульдозерист погрозил Яшке ключом и полез в кабину. Он, видимо, понял, что нахрапом здесь не взять и без вмешательства комсомольского штаба, по всему видно, не обойтись.

Яшка бежал и думал, что невезучий он человек — снова попал в переделку: придется жаловаться не на какого-то отвлеченного строителя, а на собственного отца. Это ведь он работал на насосной и его грехи закапывает бульдозерист.

Коржецкий возился около «ковровца».

— Опять свечи барахлят, — определил Яшка. — Выбросить их надо.

— А новые боженька даст? — ухмыльнулся Коржецкий.

— Бог-то бог, да сам не будь плох. Вот мой папаня на боженьку не надеется, — мрачно сказал Яшка.

Коржецкий вытер руки тряпкой и обеспокоенно спросил:

— Случилось что-нибудь?

— Случилось, — буркнул Яшка. — Папаня насосную сдает, акты подписывают, а сегодня грехи в землю прячет.

Комсорг и Яшка торопились к насосной станции. Глеб шагал, не разбирая грязи, и мальчик, махнув на свои новенькие полуботинки, не отставал от комсорга. Ему не хотелось встречаться с отцом, хотя он почти твердо знал, что этой встречи не избежать.

Насосную уже было видно из-за кустов тальника, когда Коржецкий резко остановился и сказал:

— Если они металл и кирпич хоронят, надо такое преступление на фотографиях увековечить — иначе попробуй потом докажи, что ты не верблюд.

Яшка подумал, что уж кто-кто, а его папаня сумеет замести следы. Он найдет десятки способов и, пожалуй, даже не постесняется сказать, что Коржецкий фантазер и выдумщик и ему работать не на стройке, а веселить малышей в детском саду. Насчет детского сада он повторяет часто, когда хочет кого-нибудь высмеять или унизить.

— Яков, может, сфотографируешь эту свалку? — нерешительно спросил Коржецкий. — Конечно, я понимаю…

— «Понимаю», — рассердился Яшка. — Сам же говоришь, что жить надо по правде.

Яшка повернулся и на ходу уже крикнул:

— Я фотоаппарат захвачу. Одна нога здесь — другая там.

Когда Коржецкий подошел к насосной станции, Лорин был около котлована.

Антошка и Марфуша стояли на горе сваленного кое-как кирпича. Бригадир качал головой и с упреком говорил:

— И после этого вы будете называть себя пионерами? Поймите же, юные друзья, на строительстве такого гиганта металлургии дорог каждый час, каждая минута, а вы своими, я бы сказал, анархистскими непродуманными действиями тормозите дело.

Бульдозерист был более решителен и откровенен:

— Уматывайте отсюда, мелюзга. Для вас это игра, а у нас — премия накроется.

Лорин не заметил, как к нему подошел Коржецкий.

— Коммунистическому отношению к труду пионеров учим? — спросил он.

Лорин зло сказал:

— Здесь сам черт не разберет, кто кого учит. Отойдем-ка, комсорг, сядем рядком да поговорим ладком.

— Отойдем, — согласился комсорг и шагнул к краю котлована. — Ого! Да вы клад прячете, — удивился он и испытующе посмотрел на бригадира.

Глаза Лорина воровато забегали, и он примиряюще сказал:

— Дело такое, комсорг! Сроки! Ну, а если швеллер или пара кирпичей в земле окажется — с белым светом ничего не случится. Верно, комсорг?

— Нет, не верно, Лорин. Развращаешь ты людей, а ведь бригада соревнуется за высокое звание. Кому нужно такое очковтирательство?

Лорин ухмыльнулся и зло бросил:

— Понимаю, зуб на меня имеешь, комсорг. Но я тоже не из простачков. Сейчас велю спланировать площадку — и попробуй докажи, что здесь был кирпич.

Он позвал к себе бульдозериста:

— Выполняй.

Бульдозер захватил порцию земли, перемешанную с кирпичами, и начал толкать ее своим лемехом.

Из-за кустов вынырнул Яшка. В руках он держал фотоаппарат. Яшка взобрался на кучу кирпича, где стояли ребята, и направил фотообъектив на свалку металла, железобетона и других строительных материалов.

Лорин, увидев сына с фотоаппаратом, шагнул было к нему, но Яшка спрятался за спины Антошки и Марфуши.

— Щенок! — сказал Лорин. — Родного отца под монастырь подводишь.

Он велел бульдозеристу заглушить машину.

Бригадир ушел в здание станции, и скоро оттуда толпой вывалила бригада строителей. Антошка узнал среди них свою маму. Она тоже увидела сына и направилась к нему.

— Как ты здесь оказался, Антошка? — встревоженно спросила она. Лорин ухмыльнулся и бросил:

— Они же в тимуровцев играют. И мой, и твой, и девчонку подбили.

— Никто меня не подбивал, — сказала Марфа Посадница. — А кирпич и трубы закапывать все равно не дадим!

— Ну что ж, комсорг, наслаждайся, — ехидно сказал Лорин. — Вот он перед тобой — рабочий класс. Они вкалывают, жилы тянут, а теперь по твоей милости премии лишатся. Эти швеллеры и балки за неделю не уберешь с площадки.

Рабочий класс! Антошка всегда слышал, что отец произносит эти слова с гордостью. Это рабочий класс создает машины, стоит у домен и мартенов, строит заводы. Антошка видел на Кузнецком комбинате сталеваров. Они смотрели через стеклышки на бушующий в печах огонь и были настолько сосредоточены, что, казалось, кроме огненной вьюги ничего не замечали. Их лица были припорошены металлической пылью и покрыты каплями пота. Они показались тогда Антошке богатырями.

Антошка видел рабочий класс и на стройке. Каменщики ловко клали кирпич на кирпич, убирая мастерком лишний раствор, они работали быстро и казалось играли. Но Антошка замечал, как пожилые строители морщились от боли, разгибая спины.

С колыбели отец научил его гордиться тем, что он растет в рабочей семье, и когда Антошка впервые услышал фразу Горького: «Человек — это звучит гордо!», он переиначил ее: «Рабочий — это звучит гордо!» и сказал об этом отцу. Тот поддержал сына: «В общем-то насчет рабочего ты правильно мыслишь. Но есть и люди дрянные, есть и никудышные рабочие. Гордое звание и человека, и рабочего надо завоевывать, сын».

Тогда слова отца Антошке показались отвлеченными. Сейчас он понял их суть и с горечью подумал, неужели все эти мужчины и женщины, окружившие Коржецкого, тот самый рабочий класс, о котором с гордостью говорил отец? Отец дрожит над каждым кирпичом, бережет доски для опалубки и старается использовать их несколько раз, отец подберет с земли брошенный гвоздь и скажет: «Зачем добру пропадать. Этот гвоздь люди для дела делали». Строители Лорина не только гвоздь — кирпичи, трубы, швеллеры безжалостно закапывали в землю. Неужели не жалко? И обиднее всего было то, что среди них работала его мама.