Иван Курчавов - Цветы и железо

• Название: Цветы и железо
• Автор: Иван Курчавов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1963

Новый роман И. Курчавова «Цветы и железо» повествует о мужестве, смелости и находчивости советских патриотов. События развертываются на Псковщине в начальный период Великой Отечественной войны. Под руководством партии коммунистов в сложных условиях вражеского тыла подпольщики и партизаны ведут героическую борьбу с немецко-фашистскими захватчиками и наносят им огромный урон.

Роман написан с большой любовью к советской Родине, ее отважным сынам и дочерям.

---

И тут возник вопрос: а как быть с военнопленными? Строительство парников закончится, и людей заберут в лагерь. Как организовать их побег, и в ближайшие дни? С военнопленными не посоветуешься, а на такое дело смекалки у Петра Петровича, конечно, не хватит. «И зачем я сказал связному, чтобы тот пришел через неделю? Он раньше потребуется! — поругивал себя Калачников. — Ладно, подзатяну работы с парниками, торопиться нам некуда».

У забора, около городской бани, Петр Петрович заметил полицая, который ржавыми гвоздями приколачивал размалеванную афишу:

Скоро!

Спешите увидеть и услышать известного певца-солиста

БОРИЗОТОВА!!!

Деньги от концерта будут переданы немецкому Красному Кресту.

Все на концерт!!!

«Чего не хватало подлецу? — подумал о нем с отвращением Петр Петрович. — Были деньги, слава. Конечно, таланта выдающегося не было, хотя и визжали на концертах психопатки. Но для такого таланта славы было предостаточно. Из ума он выжил?..»

Петр Петрович тоже решил сходить: интересно взглянуть, как будет выглядеть в жалком балагане этот жеманный и капризный человек.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Нет, не изменился за последнее время Гельмут Мизель, такой уж у него характер. Неудачи карательных экспедиций против партизан и населения волновали его всего лишь несколько дней, пока чья-то сильная рука не повернула дело совсем иначе: неудачи стали успехами. И на груди майора службы безопасности прибавилась новая медаль. С советскими шпионами в Низовой все сошло на редкость благополучно. Мизель сумел доказать, что шпионов в Низовой… вовсе не было. Поверили!

Ганс Хельман давно понял причину такого везения: отец, старый Мизель, — опытный разведчик и еще более опытный интриган, разве он не выручит своего собственного сына? Вот почему Гельмута Мизеля так мало трогали неудачи и он всегда был бодро настроен.

Войдя в комнату, он расшаркался перед Шарлоттой, поцеловал ее длинные тонкие пальцы, весело сказал, что она очаровательна и что такой ее наверняка сделала любовь. Затем Мизель пожал руку Хельману и спросил:

— Это что за чудак, которого я встретил сейчас на лестнице?

— Местный профессор селекции, — ответил Хельман.

— Которого милый Ганс мне скоро подарит! — произнесла Шарлотта. — Я из него сделаю чудное пугало для нашего сада в Кенигсберге. Русский профессор, пугающий ворон! Оригинально, не правда ли?

— О нет, милая Шарлотта, ничего из этого не выйдет! — сказал Мизель и игриво погрозил Шарлотте пальцем.

— Гельмут, вы стали до невероятности скупы. Вы жалеете даже то, что не стоит и ломаного пфеннига! — заметила Шарлотта.

— Просите у меня самое ценное — и я не откажу вам, — ответил Мизель. — Но тут нечто иное, чем жадность. Тут, Шарлотта, политика. Понимаете: по-ли-ти-ка!

— Политика — очень сложное дело, Гельмут, — сказала Шарлотта. — Что-нибудь произошло?

Мизель посмотрел на Хельмана, ласково похлопал его по плечу.

— Ваш будущий супруг предугадывает события, Шарлотта, — начал он. — Отныне мы будем показывать русским скотам не только отличный кнут, но и сладенький пряничек. Авось найдутся простаки, которые захотят сладкого!

— Гельмут, но причем тут мой Ганс? — спросила Шарлотта.

— Он как-то говорил мне, что в политике надо быть гибким, что нельзя пользоваться одним только кнутом, что русским надо еще что-то и пообещать. Я лично не изменил своего мнения и считаю кнут самым испытанным и надежным средством воспитания, особенно в этой дикой России.

Шарлотта улыбнулась:

— Какой же пряник вы привезли с собой? Кнут я вижу: на вашей машине пулеметы торчат во все стороны. А где же пряники?

— И пряники, Шарлотта, в машине! — Гельмут захохотал. — Сам подбирал их в мусорной яме. В Прибалтике отыскал старого русского журналиста, жизнь буквально на одной нитке держится. Он будет редактировать газету «Правда Шелонска» в противовес большевистской «Шелонской правде». И попа нашел, Ганс. Чудный поп! Пока ехали сюда, он пол-литра шнапсу вылакал, и где он умудрился его достать? Всю дорогу непристойные песни орал. Цирк, настоящий цирк! Я тебе как-то уже говорил: будет молить бога за кого угодно, хоть за самого сатану.

— Поп молит бога в церкви за самого сатану, ну и юморист вы, Гельмут! — заметила Шарлотта и потрепала его за ухо.

— Мой поп будет!

— Может быть, их выпустить из машины? — спросил Хельман.

— Пусть поп проспится. Да и редактора нет смысла выпускать, пока на улице не стемнеет.

— Ради любопытства, Гельмут, объясни, пожалуйста, кто такой Боризотов и почему он остался на этой территории? — спросил Хельман.

— Я вел его дело, Ганс. Прежде всего, он дворянского происхождения, был офицером в царской армии. Затем он порядочный трус. Когда наши войска перерезали дорогу, ведущую в город, в котором Боризотов работал, он в это время находился на даче. Чтобы выйти из окружения, надо иметь смелость, а он таковой не обладает. К тому же были у него, видимо, и кое-какие планы: мол, немцы создадут театр, а он его возглавит, будет хорошо обеспечен. Деньги он любит чрезвычайно. Делает вид, что доволен судьбой, но это маска: его буквально бесит то, что ему дали не театр, а подмостки в захудалых городишках.

— Все твои пряники, Гельмут, сухие и заплесневелые, — заметила Шарлотта, — ими подавиться можно.

— Но мы, милая Шарлотта, подобные пряники кушать не будем, — ответил Мизель. — Их будут кушать русские, а у них зубы крепкие. Изысканным вкусом русские не обладают. Так что и плесени русские не заметят! А для нас я привез чудные вещи!

— Что-о? — протянула Шарлотта.

— Пока это сюрприз. Люблю делать сюрпризы, особенно женщинам, и особенно, если они интересные. Ко мне ты, Ганс, ревновать, конечно, не будешь?

— Он уже начал меня ревновать к Карлу Эггерту, — с фальшивой печалью в голосе проговорила Шарлотта.

— Дело не в ревности, Гельмут, — совершенно серьезно ответил Хельман. — Ты знаешь, что такое Карл Эггерт!

— Знаю, — так же серьезно сказал Мизель. — Кстати, где он?

— Я послал его на выполнение задания.

— Я, между прочим, предполагаю кормить русских пряниками концентрированно, — произнес с ухмылкой Мизель. — Мы одновременно откроем церковь, выпустим «Правду Шелонска» и организуем концерт Боризотова. И всюду нам нужно побывать. Я лично зайду в церковь: никогда не видел, как русские молятся. Да и попа проверить надо. А ты, Ганс, возьми на себя выпуск газеты.

— Мне все равно.

— На концерт Боризотова пошли городского голову с начальником полиции. Эггерт к этому времени не вернется?

— Трудно сказать, — ответил Хельман.

— Эггерту найдется другая работа. Насколько я помню, он никогда не питал страсти к искусству. У него была другая страсть, но, как и всякая страсть, она потребовала от него жертв, — добавил Мизель многозначительно.

— Каких именно? — насторожилась Шарлотта.

— Об этом когда-нибудь расскажет Ганс. При случае… Так вот, Ганс, проведем мы кормежку русских пряниками, и тогда я должен буду донести непосредственно в Берлин…

— Хватит вам о делах, — сказала Шарлотта. — Вы меня заинтриговали, Гельмут. У меня слюнки текут! Что у вас в машине?

— Терпение и еще раз терпение, — мягко проговорил Мизель. — Наступят сумерки, устроим на ночевку попа и редактора, и тогда все, что есть в моей машине, я предоставлю в распоряжение нашей очаровательной хозяйки!

— И пулеметы с патронами? — Шарлотта лукаво прищурила глаза.

— Все, что может быть съедено и выпито, дорогая Шарлотта!

Шарлотта посмотрела на окно и вздохнула.

— Ах, скорее бы наступили эти сумерки! — сказала она.

2

В семье Мизелей мало почитали бога. Еще отправляясь на фронт первой мировой войны, Карл Мизель, отец Гельмута, посмеивался над старшими братьями, которые бережно завертывали ладанки с изображением святой Марии и клали их в подшитые карманчики френчей. Братья не вернулись с фронта: один погиб во Франции за несколько дней до конца войны, другой — на полях Галиции. Карл вернулся целехоньким. Все, что он делал потом — крестил детей, посылал их изредка в кирку, а в год совершеннолетия на конфирмацию, — было данью обычаям. Карл переступал со ступеньки на ступеньку своей служебной лестницы и был доволен всем: и положением, и детьми, и перспективой, открывшейся перед семейством после прихода к власти Гитлера. Он был искренен, когда предлагал на солдатских ремнях заменить слова: «С нами бог» — словами: «С нами Гитлер». Фюреру было по душе такое предложение. И хотя он не решился на такую замену, однако не мог не заметить, как предан ему полковник из разведывательного управления.

Вполне естественно, что младший Мизель, Гельмут, ходил в кирку для своеобразного развлечения: там можно перемигнуться со знакомыми девушками, написать записку приятелю и подметить какой-то недостаток у пастора или рассказать пикантный анекдот.