Иван Курчавов - Цветы и железо

• Название: Цветы и железо
• Автор: Иван Курчавов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1963

Новый роман И. Курчавова «Цветы и железо» повествует о мужестве, смелости и находчивости советских патриотов. События развертываются на Псковщине в начальный период Великой Отечественной войны. Под руководством партии коммунистов в сложных условиях вражеского тыла подпольщики и партизаны ведут героическую борьбу с немецко-фашистскими захватчиками и наносят им огромный урон.

Роман написан с большой любовью к советской Родине, ее отважным сынам и дочерям.

---

— Обрыв на линии, — сказал телефонист.

— Пожар, обрыв, черт вас побери! — закричал Хельман, словно телефонист был в чем-то виноват. Он вызвал по телефону дежурного и приказал объявить боевую тревогу шелонской команде.

На ходу застегивая шинель, комендант торопливо шел с ординарцем но еще не проснувшемуся Шелонску. Ночное небо над Лесным играло красными зловещими сполохами… Ох, как не хотел быть там Хельман сегодняшней ночью! Он пока не знал, что предпринять. Во главе команды двигаться к Лесному? А если это партизанская провокация: выманить команду из города, уничтожить ее, ворваться в Шелонск? Красные в Шелонске!.. За одно такое с ним, Хельманом, расправятся свои же, чтобы и другим комендантам было неповадно хлопать ушами…

Солдаты уже выстроились у здания комендатуры. Они были сонные, угрюмые и недовольные. Обер-лейтенант Хельман, стараясь быть спокойным, сообщил им о своих предположениях; половину людей он оставил у здания комендатуры, остальных послал на охрану важных объектов и выходов из Шелонска.

Телефонной связи с группой «А» все еще не было. Мотоциклист, посланный для устранения повреждений, был обстрелян на восьмом километре от города и вернулся.

Вскоре патруль доставил к Хельману хромого солдата и русского профессора. Вид у них жалкий: грязные, усталые и напуганные. Солдат пытался доложить, но Хельман оборвал его:

— Что там случилось? Почему горит Лесное? Почему вы здесь?

— Партизаны напали… Налет был неожиданным, господин обер-лейтенант, — устало и невнятно сказал хромой солдат. — Имение сожжено, оружие досталось партизанам, господин Кох наверняка казнен…

— «Налет был неожиданным»! — закричал Хельман, выходя из себя. — А вы что же, предполагали, что Огнев пришлет вам любезное послание, предупредит о своем нападении?! У вас были пулеметы, черт возьми!

— У нас заело пулемет, господин обер-лейтенант. А другой стрелял.

— А ваш не стрелял?! Почистить вовремя не могли, лодыри! На двадцать суток под арест!

— Если позволите слово, — вступился Калачников, — я хочу сказать в его защиту. Он достойно вел себя. Не откажи пулемет — Огневу в Лесном не бывать, господин комендант!

— Огнева видели? — прервал его Хельман.

— Он меня лично допрашивал, господин комендант. Утром казнить обещал. В их партизанском лагере, на виду у всех. Да вот удрали мы с ним. Вы его не наказывайте, господин комендант, он мне так помог!..

Хельман был неумолим:

— Под арест! А вы, профессор, идите и отдыхайте. Огнева мы еще поймаем, от нас он никуда не уйдет!

Оставшись в кабинете один, Хельман стал обдумывать различные варианты своего доклада вышестоящему начальству: как-никак комендант Шелонска отвечает, вернее, отвечал за жизнь первого немецкого помещика на русской земле Адольфа Коха!.. Зазвонил телефон. Говорил офицер из группы «А»: штурмбаннфюрер Мизель не мог дозвониться к Хельману — на линии связи был обрыв; Мизель выехал с журналистами и кинооператорами в Лесное, его нужно встретить; броневик штурмбаннфюрера сопровождают танки…

Хельман поблагодарил за сообщение, обождал, когда абонент выключится, бросил трубку на рычаг. Как некстати этот визит болтливых и всезнающих репортеров!..

2

— Ганс, быстро одевайся, поехали в Лесное! — открывая дверь кабинета Хельмана, прокричал майор Мизель. Его кожаное на меху пальто было расстегнуто, а сам он, судя по коньячному запаху, был навеселе. — Пусть и на тебя смотрят зрители! Пристроим в какой-нибудь кадр! Я — с репортерами и кинооператорами! Как, поехали?

Хельман болезненно улыбнулся, легонько пожал руку Мизелю.

— Случилось большое несчастье, Гельмут, — сказал он. — Сегодня ночью партизаны сожгли Лесное. По имеющимся данным, погиб и господин Кох.

Мизель опешил:

— Что ты говоришь! У тебя точные данные?

— К сожалению, да, Гельмут. Разденься, присядь на минутку.

Хельман усадил Мизеля на диван, сел поодаль от него, мельком взглянул на друга и начальника. Мизель потирал то руки, то подбородок, улыбка исчезла с его лица, брови нахмурились, сжатые губы стали тонкими и злыми.

— Неприятная новость. Как это случилось? — спросил он, уставив немигающие глаза на Хельмана.

— Ночью Огнев напал на усадьбу. Охрана оказала упорное сопротивление, но противостоять крупным силам партизан не могла. К несчастью, один пулемет в разгар боя заело. Второй расчет долго отстреливался, но был уничтожен гранатами. Партизаны захватили имение и господина Коха. Одному солдату удалось бежать, остальные, видимо, погибли. Ночью над Лесным стояло огромное зарево.

— А как же ты, Хельман?! — не сдержался и прикрикнул Мизель. — На тебя была возложена персональная ответственность за охрану господина Коха. Ты из рук вон плохо организовал это дело!

— Готов понести любое наказание.

— Понесешь!.. Почему не позвонил мне?

— Я звонил, но линия не работала. Послал связиста — его обстреляли.

— Я сначала предполагал, что линию связи повредил ветер, — менее сердито, но все еще строго проговорил Мизель. — Два танка взял так, на всякий случай. Позади меня ехали связисты. Они что-нибудь сделали?

— Линия уже работает. Я еще не доложил по команде о случившемся, решил обождать тебя. Что ты посоветуешь?

— Что я посоветую? — в свою очередь спросил Мизель.

Он подошел к окну, молча посмотрел, как суетятся на улице операторы и репортеры. Хельман тоже взглянул в окно. Только сейчас до его сознания дошло, что дело куда сложнее, чем казалось раньше. Бригаду направили в Шелонск служба безопасности и ведомство самого Геббельса. План съемок провалился. «Настоящий немецкий хозяин на дикой русской земле…» Не будет такого фильма. И очерки в газетах и журналах не появятся. Если бы репортеры приехали на сутки раньше!.. Огнев не решился бы напасть на имение, в котором несут охрану броневик и два танка. Фильм был бы сделан. А там — пусть бы и пожар…

— Мы сейчас поедем в Лесное, — сказал Мизель, закуривая сигарету. — Один сюжет не вышел. В литературе и искусстве это вполне возможно. Надо придумать другой сюжет. Скажем, «Налет красных бандитов на немецкий медицинский пункт, открытый для русского населения освобожденных восточных областей». Это длинно. Надо что-то покороче и поэффектнее. Репортеры на то они и репортеры, чтобы выдумывать самые невероятные истории!

— Не боишься рисковать их жизнями? — спросил Хельман, которого больше всего интересовала собственная жизнь: он не хотел ехать в Лесное.

— Риска никакого нет: в Лесном Огнев сидеть не будет, это безумие. А если репортеров и обстреляют, это очень полезно: пусть знают, как мы живем, и не думают, что мы с тобой тыловые крысы.

Впереди шел танк, ощетинившийся пушкой и двумя пулеметами. За ним, по порядку, броневик, специальная машина с репортерами и кинооператорами, грузовик с пулеметом и автоматчиками коменданта Шелонска. Хельман ехал в броневике майора Мизеля. Он иногда поглядывал в щель, смотреть все время не решался: а вдруг в придорожном кустарнике притаились партизаны? Пуля — дура. Что стоит хотя бы одной скользнуть в этот глазок и продырявить голову смотрящему?

— А как теперь быть с Лесным? — тихо спросил Хельман у Мизеля, который неотрывно смотрел в узкую щель.

Тот не обернулся на голос.

— Доложим — решат. Возможно, переберемся сюда со своей группой «А». Здесь немного лучше. Ближе и к Шелонску, и к Низовой.

«Нашелся наследник! — подумал Хельман. — Приедет в Лесное, потом его не выгонишь!»

— Там теперь тоже не осталось приличного помещения, — проговорил Хельман.

— Восстановим, усадьба там превосходная! — ответил Мизель.

— А Карл и Шарлотта не пожелают вступить во владение имением? Лесное — их родовое…

— Карлу сейчас не до Лесного! — сердито сказал Мизель. — Под Москвой он выберет то, что душа пожелает. А Шарлотта одна сюда не поедет, она будет держаться поближе к брату. А может, к тебе, а? — Глаза его опять улыбались, как и час назад, когда он переступал порог кабинета: вот характер! — Русские, Ганс, говорят: нет худа без добра (эти слова Мизель произнес по-русски). Господин Кох мог бы заупрямиться. А теперь Шарлотта сама себе хозяйка!..

— С папашей Кохом мы уже нашли общий язык, — похвалился Хельман. — Несколько дней назад мы с ним чудно поговорили! Жаль, очень жаль господина Коха!

— Жаль, — подтвердил Мизель после паузы. — Таких бы побольше в Россию, здесь они нужны не меньше, чем мы с тобой.

Над Лесным поднимался густой и темный дым. Сильные порывы ветра наклоняли его, и дым растекался по обширному господскому двору и саду. Мелькали бледные обессиленные языки пламени. От скотного двора и конюшни остались одиноко торчащие кирпичные кладки, а от дома — массивные стены. Коров и лошадей не было видно: их увели партизаны. Около дома блуждала, скуля, овчарка со щенятами.