Пола Вольски - Сумеречные врата

• Название: Сумеречные врата
• Автор: Пола Вольски
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-011176-2

В незапамятные времена в Авескию пришел с неба бог. Жестокий и могущественные бог, чью власть веками охраняют жрецы, знающие много тайн, и владеющие огромной силой: Однако даже богу и его служителям не спасти свой народ от власти завоевателей, которые силой поддерживают свое господство и обращают народ Авескии в рабство.

Спасти людей и бросить отчаянный вызов чужеземцам в силах лишь двое проклятых — мятежная принцесса порабощенного народа и отважный юноша, в чьих жилах кровь покоренных смешалась с кровью покорителей. Быть может, далекий бог поможет им?..

---

— Несомненно, жрецы развратили тебя. Состояние этих двух «блаженных сосудов» говорит само за себя.

— Что такое «развратили»? Когда приходит срок, Сам Отец нисходит к Избранной, и ее Восславляют, и она «Блаженный сосуд» для Его дитяти. А потом — Обновление!

— Сам Отец? Обновление?

— Точь-в-точь попугай. Какой Сын Аона в ДжиПайндру этого не знает?

— Новичок. Значит, ты сбежала, потому что не хочешь носить ребенка Отца?

— Мой срок уже скоро. Я становлюсь женщиной, и они все знают. Шепчутся, и показывают, и говорят: «Скоро». Тупые коровы. Но они правы. Они думают, я рада, но я не такая, как они. Я помню, как было раньше. Продавцы юкки. Я не хочу быть Блаженным Сосудом. Я сбежала.

— Что ж ты не сбежала из ДжиПайндру?

— У всех дверей Сыны Аона. День и ночь.

— А если выберешься, куда ты пойдешь? У тебя есть семья в ЗуЛайсе?

— Три брата, пять сестер. Еды мало, вот мать меня и продала храмовым жрецам.

Продали ребенка. Лишний рот в семье. С точки зрения вонарца — отвратительно, но в Авескии это обычное дело. И не худший выход, существуют и менее аппетитные способы избавиться от лишнего младенца. Если не находится покупателя, новорожденных девочек зачастую просто топят. «Избранным» в ДжиПайндру хоть еда и кров обеспечены. И все же… принуждение к соитию… практически рабство — в наше считающееся просвещенным время…

— А есть еще Избранные вроде тебя, которые хотели бы сбежать? — спросил Ренилл.

— Зачем птица-попугай такие глупости спрашивает? Чего он хочет?

— Знания.

— Тогда пусть молится или платит. Плати!

— У меня только несколько мелких монет…

— Ах, что я с ними буду делать, здесь-то? Еду. Принеси еды. Сюда. Тогда отвечу.

— Сын Аона желает накормить голодную, но это труднее, чем она полагает.

— Ничего, Попугай. Что-нибудь придумаешь! — Черные глаза блеснули. — А то я с ума схожу от голода. Сойду с ума, побегу к жрецам, стану выпрашивать у них хлеб. Скажу, о чем Сын Аона говорил с Блаженными Сосудами. Скажу, что он спрашивает. Лучше, если она не такая голодная.

— Намного лучше. Тогда жди меня здесь после заката. Я постараюсь что-нибудь придумать.

Наблюдения предыдущих дней навели его на мысль. К вечеру, когда хлопок ладоней жреца освободил неофитов, застывших в ритуальных позах, Ренилл остался на месте. Он скорчился перед одним из многоруких изображений Отца, примерно так же, как склонялся у подножия огромной статуи во дворе храма. И опять, как и тогда, каменная неподвижность, говорившая о самозабвенном поклонении, вызвала почтение Верных. Никто не решился потревожить замершего в позе самоотречения Сына Аона, и когда неофиты разошлись по работам, Ренилл снова остался, вжимаясь лбом в камень.

Проходили часы. Ренилл дремал, не меняя позы. Наконец процессия жрецов, потянувшаяся к трапезной, сообщила ему, что настал час заката. Чья-то рука осыпала его розовыми лепестками. Размеренные шаги затихли вдали. Ренилл не шевелился. Стихло доносившееся издалека пение, и ДжиПайндру погрузился в тишину. Загорелись красные огоньки, и только тогда он поднялся и заковылял прочь — припадок благочестия прошел.

Он прошел через храм без приключений. Если невидимые глаза и следили за его продвижением, то сам он не видел ни души. Вверх по лестнице на второй этаж он взлетел как во сне. По коридору к нише под лестницей, к этому вороненку — Избранной, которая еще помнит свое имя. Дождалась ли она его?

Чара — назвала она себя.

Девочка оказалась там, где Ренилл оставил ее. Скорей всего, она пряталась там весь день. Протиснувшись за стерегущую вход статую, Ренилл услышал частое, прерывистое дыхание, а потом голос:

— Попугай. Ты принес еду?

— Лепешку. И немного физалий… Я понимаю, мало, но больше я не мог утащить, не…

— Давай!

— Где твоя рука? У попугая глаза не совиные.

— Вот! — Она подползла поближе на четвереньках, и случайный луч упал на ее лицо, заставив глаза вспыхнуть красными огоньками. — Давай же!

Ренилл протянул украденные на кухне объедки в ту сторону, где только что мелькнули огоньки глаз, и почувствовал, как кусочки выхватили у него из руки. Девочка лихорадочно заглатывала пищу, испуская в промежутках звериное ворчание. Глаза привыкли к темноте, и Ренилл видел ее — открытый рот набит хлебом, челюсти работают… Бедолага.

Он ожидал, что девочка съест все до последней крошки, но она удивила его. Когда чавканье и ворчание наконец смолкли, осталась еще пара физалий. Девочка запихнула их в карман и подняла глаза, встретив его вопросительный взгляд.

— На потом, — объяснила Чара.

— Ешь, детка. Я придумаю, как раздобыть для тебя еще.

— Может, раздобудешь, может, нет. Пока оставлю.

— Пока… А что будет завтра? А послезавтра? Не можешь же ты вечно жить так?

— Вечно жить никто не может. Так что это все равно.

— Не все равно. Ты можешь выбраться отсюда.

— Какой он мудрый, этот Попугай! Может, из его клюва чирикают сами боги? Он говорит, я могу выбраться отсюда, пройдя мимо Сынов Аона. Он все знает, да?

— Может, я сумею тебе помочь.

— Принесешь еще лепешку?

— Еще лучше.

— Лучше ничего нет.

— Есть город за стенами ДжиПайндру. Солнечный свет, свобода. Продавцы юкки.

— Попугай поет, как певчая птичка. Так чудесно!

— Дочь сомнения!

— Сын невежества!

— Верно. Недостойный ожидает, что Чара просветит его. Она поела. Согласится ли она поделиться знаниями?

— Мы же договорились. Спрашивай!

— Хорошо. Скажи мне — ты, когда сбежала, много бродила по храму?

— Всюду!

— Где именно?

— Наверху. Внизу. Посредине. Всюду. — Девочка беззаботно взмахнула руками. — Жрецы, они меня не видят. Я как воздух. Как тень. Хожу, где хочу.

Только не в кухню, малышка? Вслух он заметил только:

— Ты можешь тогда рассказать мне, что видела.

— Почему Попугай спрашивает меня? Почему не спросит у своих братьев? Что это за Сын Аона?

— Помнишь, мы договорились? Попугай задает вопросы. Чара отвечает.

— Правда. Ладно, слушай. Наверху — жрецы, настоящие жрецы, которые Знают. Не такие, как Попугай — чтоб лизать статуи, скрести полы и кормить хидри. Там, наверху, они ходят по ночам и разговаривают. Не работают.

— О чем разговаривают?

— Чара много слов не расслышала. Болтают об Отце, об его… — она поискала слово, — …о торжестве. Да, так, о торжестве. Мне дела нет. Там, наверху, хорошая еда, но мне не досталось ни крошки:

— Что они говорили о торжестве Отца?

— Всякое. — Девочка пожала плечами. — Болтают, как мартышки. Некоторые. Но вивури — те мало говорят.

Вивури… Фанатичные жрецы-убийцы, названные так потому, что их оружием с древности служили смертоносные маленькие ящерицы-вивуры. Крылатые грациозные рептилии, вооруженные убийственным ядом и повинующиеся командам хозяина. Хорошо обученные вивуры среди авескийских знатоков считались неотразимым оружием. Вонарцы не верят в рассказы о тесной связи между крадущимися в ночи убийцами-людьми и ядовитыми рептилиями. Да и само существование жрецов-убийц западные скептики подвергали сомнению. Кажется, напрасно.

— Сколько наверху вивури? — спросил Ренилл.

— Ах… — Снова пожала плечами малышка. — Десять, может, двенадцать. Кто знает? Приходят, уходят, играют в поцелуйчики с летучими ящерками. Они меня не видят, я — как призрак!

— Не сомневаюсь. Что еще видела призрачная Чара?

— Наверху — мало. Дальше середина, жрецы-рабы, как Попугай. Чистят горшки — молятся, наполнят светильники — молятся. Это ты знаешь.

— А внизу?

— Внизу много чего. Избранные, Восславление, Собрание, Мудрость, Святыня. Там в скалах ходы, и потом…

— Помедленнее, детка. Объясни эти тайны.

— Избранные — ты уже знаешь. Ждут внизу. Приходит срок, к ним является Отец. Где они встречаются — это Восславление, а потом они — Блаженные Сосуды. Толстые коровы-йахдини, готовые разродиться. Ты знаешь.

— А остальное? Собрание, Мудрость, Святыня?

— Собрание — большущая комната, там происходит Обновление. Мудрость — волшебное место, старые свитки в ящиках, гадкие картинки на стенах. А Святыня — в самом низу. Я туда не хожу. Запрещено. Туда нельзя. Но иногда там голоса.

— Чьи голоса?

Девочка беспокойно передернула плечами.

— Что они говорят? — настаивал Ренилл.

— Я не хотела слушать.

— Почему?

— Не хотела. — Она сидела, крепко обхватив коленки и спрятав лицо.

— Понятно. — Ренилл почувствовал, что если он не оставит эту тему, девочка бросится бежать. — А ты когда-нибудь видела первого жреца, КриНаида-сына?

— Нет.

— Значит, его нет в ДжиПайндру. Может, КриНаида просто не существует. — Он бы с удовольствием сообщил эту новость во Труниру.

—КриНаид здесь. Настоящий. Я его не видела, но слышала кое-что из-за двери. Слышала, как он посылал вивури в дом астромага по имени… по имени…

— Кидришу Крылатый?