Ирина Ратушинская - Стихотворения. Книга стихов

• Название: Стихотворения. Книга стихов
• Автор: Ирина Ратушинская
• Издательство: БастианBooks
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-492-231-3

«Стихотворения» — самый полный на данный момент поэтический сборник Ирины Ратушинской. В него вошли уцелевшие ранние стихи, стихи, написанные во время ареста и в заключении, а также стихотворения последних лет, ранее нигде не публиковавшиеся.

Тексты приводятся в авторской редакции.

Распространяется с разрешения автора и издателя. Бумажную книгу можно заказать здесь: http://bastian-books.livejournal.com/6336.html. Издание Ё-фицировано.

---

«Сизифом, который не принял издёвки Зевеса...»

Сизифом,
Который не принял издёвки Зевеса —
И вытащил камень!
Левитом,
Посмевшим откинуть с ковчега завесу —
И взяться руками!
Галчонком,
Разбившим окно, вылетая наружу
Из дома чужого —
Упорствую!
Если не мне, то кому же?
И снова, и снова:
Не холод —
Уже не достанет за гранью сознанья
(Там тёплые реки!)
Не время —
Гороховый шут, что тягается с нами
За слово «навеки»,
Но даже разлука —
Грошовой личиной, но даже неволя —
В погонах паяца!
Пожизненной мукой
Бессмертные души пугать — не смешно ли?
Так будем смеяться!

1985 ЖХ-385/2 ПКТ, Мордовия

ПЕСЕНКА

Быть бы мне цыганкой,
А тебе — ясным паном —
Я б тебе напела
Разлуку и встречу.
Быть бы мне росою,
А тебе — бурьяном —
Я к тебе сходила б
Каждый вечер.
Быть бы мне рекою,
А тебе — горьким морем —
Я бы твою горечь
По капле размыла,
Быть бы нашим семьям
В королевской ссоре —
Я к тебе босая
Убежала б, милый!
Жить бы мне на свете
Хоть ещё немного —
Ты б ко мне прорвался,
Раньше или позже!
О последней встрече
Попроси у Бога.
Говорят, Он добрый.
Говорят, Он может.

ЖХ-385/6 ПКТ, Мордовия

«Если волосы чешешь — забытая прядь...»

Если волосы чешешь — забытая прядь
Означает дорогу.
Так поехали с Богом — чего нам терять —
От острога к острогу.
Нам железная щель повторяет мотив
Из берёз да заборов.
Напишите нам письма, за всё нас простив:
Мы ответим нескоро.
Бьётся щебень о днище, машину трясёт —
Видно, едем по шпалам.
И уже не до местных пейзажных красот —
Вот и щели не стало...
И какими краями теперь мы пылим,
И какими веками?
Все неровности жёсткого шара Земли
Ощущая боками...
Но сойдя, в неизвестно котором году,
Мы вернёмся, быть может.
Напишите нам письма. Пускай не дойдут.
Мы прочтём их попозже,

1985 ЖХ-385/2 ПКТ, Мордовия

«Озноб осеннего рассвета...»

Озноб осеннего рассвета —
И сердце под его мотив,
Как вольница без права вето,
Немеет, бездну ощутив.
Ещё вихры седьмого лета
Хранят молочное тепло,
Но мстят холодные предметы:
Клеёнка, кафель и стекло.
И мать — холодными губами:
— Передник! Волосы! Постель!
...Убрать стакан. Сложить портфель.
И мёрзлый свет в оконной раме
Таким не кажется чужим,
Как этот каменный режим!
На сколько лет?
И кто упрямей?
...Отброшенной цепочки звон.
Захлопнуть дверь.
Скорее вон.

1985 ЖХ-285/2 ПКТ, Мордовия

«Завтра ли, сегодня...»

Завтра ли, сегодня —
Обещали дождик,
Обещали с градом
Цветного горошка.
А я возьму сумку,
И ты возьми тоже —
Может, напоследок
Подбросят пирожных.
Ведь эти прогнозы —
Под знаком вопроса:
Синоптики — люди,
Могут ошибиться.
Теперь такой климат —
Циклоны да грозы,
Что радиоволнам —
И тем не пробиться!
У англичан с неба —
Собаки да кошки,
На Бермудах — вовсе
Дожди из лягушек,
А у нас — тряпки,
Рваные галоши,
Ненужные буквы,
Да мёртвые души.
Такие осадки,
Конечно, мешают,
С таким беспорядком —
Одно только горе:
Рваные галоши
Вредят урожаю,
А лишние буквы —
На каждом заборе!
Но это всё временно,
Завтра будет лучше.
Уже обещали
Цветного горошка!
Как свалится с неба
Огромная куча —
Так и нам с тобою
Отсыплют немножко!
Может, уже где-то
Прошёл такой дождик —
Говорят, в Калуге
Уже выдавали!
Так что не волнуйся:
До нас дойдёт тоже.
— Мужчина, вы крайний?
Я буду за вами!

1985 ЖХ-385/2 ПКТ, Мордовия

«Здесь от сырости голоса садятся...»

Здесь от сырости голоса садятся,
Но цементную слизь прошибут пока.
Не напрасно всей конницею толпятся
Над землёй Мордовией облака!
Все-то знают они — как своею шкурой,
Всей-то грязи липнущей вопреки —
То задумчивы, то светлы, то хмуры,
Но всегда отчаянно высоки.
Здесь любое видело столько боли,
Что без крика стерпит острожный взгляд.
А не выдержит — заревёт над полем...
Вы не чувствуете? хлеб горьковат!
Не убрать свидетелей крутолобых,
Не достать и в камеру не втащить!
Всё как есть обрушат они сугробом
Вам на крыши, зонтики и плащи!
Режет глаз непрошенная истина,
Не щадя ни умников, ни тупиц...
Белой совестью город выстелят,
Чтоб вам вздрогнуть, прежде чем наступить!
И уже другие теснятся в стаи:
Чьих дыханий слепки,
Чьей бабы стон?
Снова над Мордовией молча встали.
Нам отсюда видно их сквозь бетон.

1985 ЖХ-385/2 ПКТ, Мордовия

«Мы научились провожать...»

Валерию Сендерову

Мы научились провожать.
От нас уходят, уезжают,
И нас порою провожают,
И рельсы, словно два ножа,
Взрезают белое пространство...
Мы начинаем жить со странствий,
И никого не удержать.
Как трудно развести глаза!
Но вот колёса — чаще, чаще...
Мы знаем: легче уходящим,
А остающимся — назад
Брести, с вокзальной пустотою,
Ходить по комнате, молчать.
И свет не хочется включать,
И чай заваривать не стоит.
Мы научились отпускать
Друзей отзывчивые руки,
Но на каком-то дальнем круге
Уже знакомая тоска
Нас настигает неуклонно,
Пожизненно
И поимённо,
Умея сердце отыскать.
А мы — её черновики,
Палитры сумасшедшей кисти,
Мишени беспощадных истин —
Мы все её ученики,
И знаем все её секреты:
Её ночные сигареты
И телефонные звонки.
Но ей на верность никогда
Не присягали мы, однако.
Клеймённые острожным знаком
Её бессонного труда,
Не исчисляя счёт потерям —
Мы ей отчаянно не верим!
И в наши дерзкие года
Так легкомысленно свистим
Её жестокие мотивы
Лишь потому, что все мы живы,
И есть кому произнести,
Упрямо ей противореча,
Что предстоит когда-то встреча
Всем, расстающимся в пути.

1985 ЖХ-385/2 ПКТ, Мордовия

«А если не спится — считай до ста...»

А если не спится — считай до ста,
И гони эти мысли прочь.
Я знаю: меня уже не достать
И уже ничем не помочь.
Так не рви, сгорая в ночном бреду,
Белый бинт последнего сна!
Может быть, я скоро опять приду —
И тогда ты меня узнай.
Я буду ребёнком или кустом —
С ладошками нет нежней,
А ты нагадай мне с хорошим концом
Сказку — да подлинней.
Я буду травою или песком —
Чтобы было теплей обнять,
Но если я буду голодным псом —
Ты накорми меня.
Я цыганкой дерзко схвачу за рукав,
Или птицей метнусь к окну —
Но ты меня не гони, узнав.
Ведь я просто так — взглянуть.
А однажды в снег, или, может, в дождь
Ты в каких-то чужих краях
На котёнка озябшего набредёшь —
И опять это буду я.
И кого угодно, в любой беде,
Тебе будет дано спасти.
А я к тому времени буду везде,
Везде на твоём пути.

1985 ЖХ-385/2 ПКТ, Мордовия

«В этом году — семь тысяч...»

детям тюремщицы Акимкиной

В этом году — семь тысяч
Пятьсот девяносто четвёртом
От сотворенья мира —
Шёл бесконечный снег.
Небесная твердь утрами
Была особенно твёрдой,
И круг, очерченный белым,
Смыкался намертво с ней.
Дело было в России.
В Мордовии, чтоб точнее —
В стране, вошедшей в Россию
Полтысячи лет назад.
Она за эту заслугу
Орден теперь имеет,
Об этом здесь регулярно
По радио говорят.
И песни поют — про рощи
С лирическими берёзами.
Поверим на слух: с этапа
Не очень-то разглядишь.
Зато здесь растут заборы,
И вышки торчат занозами,
И путанка под ветрами
Звучит, как сухой камыш.
Ещё тут водятся звери:
Псы служебной породы.
Без них — ни этап, ни лагерь,
И ни одна тюрьма —
Испытанная охрана
Всех времён и народов:
Про них уж никто не скажет,
Что лопают задарма.
А небо над этим краем
Утверждено добротно:
Оно не сдвинется с места,
Хоть годы в него смотреть.
А если оно замёрзло —
Так это закон природы
Приводится в исполненье
В положенном декабре.
...Шёл снег — четвёртые сутки,
И в камере мёрзли бабы —
Совсем ещё молодые:
Старшей — двадцать один.
— Начальница, — говорили, —
Налей кипятку хотя бы,
Позволь хотя бы рейтузы —
Ведь на полу сидим!
А им отвечали: — Суки,
Ещё чего захотели!
Да я бы вам, дармоедкам,
Ни пить, ни жрать не дала!
А может, ещё вам выдать
Валенки да постели?
Да я б вас вовсе держала,
Свиней, в чём мать родила!
Ну что ж, они заслужили
Ещё не такие речи:
Небось не будет начальство
Зазря сюда посылать!
Зима — так пускай помёрзнут,
Ведь не топить им печи.
На то и ШИЗО — не станут
Сюда попадать опять!
Небось не голые — выдали
Казённые балахоны.
Да много ли им осталось —
Дело уже к концу...
Они уже обессилели.
Лежат, несмотря на холод,
И обнаглевшие мыши
Бегают по лицу!
А впрочем, никто не умер.
Вышли, как отсидели.
И нечего выть над ними:
Калеки, да не с войны!
Кто — через десять суток,
Кто — через две недели...
А застудились — некого
Кроме себя винить!
Пускай отбывают сроки
Законного наказанья,
Да лечатся на свободе,
А тут и без них возня!
А что рожать не смогут —
Они пока и не знают.
Да, если толком подумать,
Не их это дело — знать.
Потом, конечно, спохватятся,
Пойдут по врачам метаться,
В надежде теряя разум,
Высчитывать мнимый срок...
Заплачут по коридорам
Бесчисленных консультаций,
И станет будить их ночью
Тоненький голосок:
— Мамочка, ты слышишь?
Ты меня слышишь?
Помнишь, тебе снилось,
Что ты родила?
Съели меня мыши,
Серые мыши.
Где же ты,
Где же,
Где же ты была?
Мама, мне здесь холодно —
Заверни в пелёнку!
Мне без тебя страшно —
Что ж ты не идёшь!
Помнишь, ты хотела
Девчонку,
Девчонку?
Что же ты,
Что же —
Даже и не ждёшь?
...А в общем-то, что случилось?
Другие орут в роддоме.
Народу у нас хватает —
На миллионы счёт!
Найдётся, кому построить
Заводы, цеха и домны,
Найдётся — кому дорога,
Найдётся — кому почёт!
Ещё не такие беды
С лица истории стёрты —
Так эта ли помешает
Работать, петь и мечтать
Сегодня, сейчас — в семь тысяч
Пятьсот девяносто четвёртом!
...От Рождества Христова —
Неловко как-то считать.

1985 ЖХ-385/2 ПКТ, Мордовия

СТАРИННАЯ ПЕСЕНКА