Ирина Ратушинская - Стихотворения. Книга стихов

• Название: Стихотворения. Книга стихов
• Автор: Ирина Ратушинская
• Издательство: БастианBooks
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-492-231-3

«Стихотворения» — самый полный на данный момент поэтический сборник Ирины Ратушинской. В него вошли уцелевшие ранние стихи, стихи, написанные во время ареста и в заключении, а также стихотворения последних лет, ранее нигде не публиковавшиеся.

Тексты приводятся в авторской редакции.

Распространяется с разрешения автора и издателя. Бумажную книгу можно заказать здесь: http://bastian-books.livejournal.com/6336.html. Издание Ё-фицировано.

---

«И доживу, и выживу, и спросят...»

И доживу, и выживу, и спросят:
Как били головою о топчан,
Как приходилось мёрзнуть по ночам,
Как пробивалась молодая проседь...
Но улыбнусь. И что-нибудь сострю.
И отмахнусь от набежавшей тени.
И честь воздам сухому сентябрю,
Который стал моим вторым рожденьем.
И спросят: не болит ли вспоминать,
Не обманувшись лёгкостью наружной.
Но грянут в памяти былые имена —
Прекрасные — как старое оружье.
И расскажу о лучших всей земли,
О самых нежных, но непобедимых:
Как провожали, как на пытку шли,
Как ждали писем от своих любимых.
И спросят: что нам помогало жить,
Когда ни писем, ни вестей — лишь стены,
Да холод камеры, да чушь казённой лжи,
Да тошные посулы за измену.
И расскажу о первой красоте,
Которую увидела в неволе:
Окно в морозе! Ни глазков, ни стен,
И ни решёток, и ни долгой боли —
Лишь синий свет на крохотном стекле,
Витой узор — чудесней не приснится!
Ясней взгляни — и расцветут смелей
Разбойничьи леса, костры и птицы!
И сколько раз бывали холода,
И сколько окон с той поры искрилось —
Но никогда уже не повторилось
Такое буйство радужного льда.
Да и за что бы это мне — сейчас,
И чем бы этот праздник был заслужен?
Такой подарок может быть лишь раз.
А, может быть, один лишь раз и нужен.

1983 ЖХ-385/3, Лагерная больница, Мордовия

«Я сижу на полу, прислонясь к батарее...»

Я сижу на полу, прислонясь к батарее, —
Южанка, мерзлячка!
От решётки на лампочке
тянутся длинные тени.
Очень холодно.
Хочется сжаться в комок по-цыплячьи.
Молча слушаю ночь,
Подбородок уткнувши в колени.
Тихий гул по трубе.
Может, пустят горячую воду?
Но сомнительно.
Климат ШИЗО. Кайнозойская эра.
Кто скорей отогреет —
Державина твёрдая ода,
Марциала опальный привет
Или бронза Гомера?
Мышка Машка стащила сухарь
И грызёт за парашей.
Двухдюймовый грабитель,
Невиннейший жулик на свете!
За окном суета,
И врывается в камеру нашу —
Только что со свободы —
Декабрьский разбойничий ветер.
Гордость Хельсинкской группы не спит —
По дыханию слышу.
В Пермском лагере тоже не спит
Нарушитель режима.
Где-то в Киеве крутит приёмник
Другой одержимый...
И встаёт Орион,
и проходит от крыши до крыши.
И печальная повесть России
(А может, нам снится?)
Мышку Машку, и нас, и приёмник,
И свет негасимый —
Умещает на чистой, ещё непочатой странице,
Открывая на завтрашний день
Эту долгую зиму.

1983 ЖХ-385/2 ШИЗО, Мордовия

«О чайной ложечке любви...»

Илюше

О чайной ложечке любви
Давай грустить, мой друг далёкий!
О том, что бесконечны сроки,
Что так суровы все пророки —
И хоть бы кто благословил!
Мой друг, давай грустить о том,
Как я из марта прибегала.
Ты ждал в дверях.
И в добрый дом
Вводил. А занавес вокзала
Был так нескоро, что цвела
Обломленная наспех ветка —
И в робость воскового света
Каморка тесная плыла.
Давай грустить о том, что мы
Так щедро молоды поныне —
Но нам, рождённым на чужбине
С судьбой скитанья и гордыни, —
Искать ли родины взаймы?
Как онемевший бубенец —
Сердечный спазм.
Сейчас отпустит.
Как впереди бездонно пусто!
Но есть у самой долгой грусти
Одна улыбка под конец.

1983 ЖХ-385/2 ШИЗО, Мордовия

«Вот и стихли крики, Пенелопа...»

Вот и стихли крики, Пенелопа,
Покрывало в сторону!
Он вернулся, твой высоколобый,
К сыну и престолу.
К лошадям своим и горожанам,
К ложу из оливы...
Ни разлучница не удержала,
Ни эти, с Олимпа.
Вытер меч, меняя гнев на милость,
Дышит львино...
Раз рука его не усумнилась —
Значит, нет невинных!
Всем злодеям вышло наказанье
От законной власти...
Вот рабыни смоют кровь с мозаик —
И начнётся счастье.

1983 ЖХ-385/3-4, Мордовия

«Вот и кончена пляска по синим огням...»

Вот и кончена пляска по синим огням,
По калёным орешкам углей.
Вот и роздых оранжевым пылким коням,
А тепло всё смуглей и смуглей.
Оскудевшей ладошкой остатки лови —
Не держи — отпускай на скаку!
Остыванье камина печальней любви,
Обречённей котёнка в снегу.
А когда догорит, отлетит и умрёт,
Как цыганский костёр на песке —
То останется маленький грустный зверёк,
Охвативший колени в тоске.
Что ж, не всё танцевать этой долгой зимой,
Раз никак не кончается год!
И теряется в сумерках тоненький вой,
Унесённый в пустой дымоход.
Что ж, не всё баловаться, свиваясь кольцом,
Да хвостом разводить вензеля...
И хотелось бы года с хорошим концом —
Да остыла под лапкой зола...
Не скули, дурачок, мы газету зажжём —
Всю подшивку — в разбойничий дым!
Хоть и мало тепла — да горит хорошо!
Потанцуем, а там поглядим.

1983 ЖХ-385/3-4, Мордовия

«Подумаешь — сгрызли метлу от ступы...»

Подумаешь — сгрызли метлу от ступы
И полподметки от сапога!
У нас, драконов, чешутся зубы
По полнолуниям и четвергам!
Ну, скушали грабли — большое дело!
Сожрали осла — велика печаль!
Моя бабуся однажды съела
Министра — и то никто не кричал.
А что мы съели — то съели честно:
Интриги-сплетни нам не с руки.
Уж если что-то чесать — известно,
Что лучше зубы, чем языки.
Нам всё годится: хрум-хрум — и нету!
Вот только было бы, чем запить.
Сжуём и туфельку, и карету,
А Золушку выплюнем — так и быть!
Но, дело имея с людской породой,
Мотайте, мальчики, на усы:
Я дожил до старости тем, что сроду
Не ел их докторской колбасы.
Да, мы жуём, но рискуем сами —
Такая уж наша драконья жисть!
Ох, снова, проклятые, зачесались...
У вас не найдётся, чего погрызть?

1984 ЖХ-385/2 ШИЗО, Мордовия

МЕДВЕЖЬЯ ПЕСЕНКА

Самым мягким лапкам —
Баю-бай!
Самым круглым попкам —
Баю-бай!
Самым толстопузым,
Тёплым и лохматым,
Сонным медвежатам —
Баю-бай!
Как у нас в берлоге
Три бочонка мёду,
Как у наших деток —
Сладенькие лапки...
Первый сон — гречишный,
А второй — цветочный,
А как выйдет месяц —
Липовый приснится.
Соням и сластёнам,
Баловням-задирам,
Медвежовым деткам —
Баюшки под ушко!

1984 ЖХ-385/2 ШИЗО, Мордовия

«И — в вечерний полёт...»

И — в вечерний полёт,
по-ребячьи раскинувши руки,
Словно в бездну,
роняя затылок в крахмальную стынь —
Пронесёмся по снам,
ни в одном не уставшие круге,
В обомлевших ветрах наводя грозовые мосты!
Мы узнаем там тех, кого вспомнить пытались,
но меркла
У границы сознанья прозрачная память веков.
Мы в неё свою жизнь наводили,
как встречное зеркало,
Но глаза ослеплял свет неведомых нам берегов.
В озареньи полёта мы будем бесстрашны и мудры,
И придут к нам крылатые звери с небесных ворот...
А в кого превратимся, ударившись оземь, наутро —
Нам ещё не известно,
и стоит ли знать наперёд?

1984 ЖХ-385/3-4, Мордовия

«Таня Осипова, как вы мне надоели!..»

Таня Осипова, как вы мне надоели!
Даже здесь — вдвоём:
близнецовый эффект виноват!
Серый ветер гуляет по дощатой нашей постели
И вечерние мыши вышли на променад.
Мы опять в ШИЗО, ох не гладят нас по головке!
Под одной звездой отмерзать ото всех забот.
Ну, на крайний случай — вы в ШИЗО,
а я в голодовке.
Или тот же случай, только наоборот.
Видно, ангелы наши время нашли и место
Спохватиться: где мы болтались врозь,
и они правы.
Где вы были в Москве во время моих наездов?
И где я была, когда в Лефортово — вы?
Двум таким безголосым как же было не спеться?
От судьбы не уйдёшь: раз уж нас не свели свои —
Удружили власти, теперь никуда не деться!
Принесли баланду; возьмите на нас двоих.

1984 ЖХ-385/2, ШИЗО, Мордовия

«А в этом году подуло весной...»