Андрей Цаплиенко - Экватор. Черный цвет & Белый цвет

• Название: Экватор. Черный цвет & Белый цвет
• Автор: Андрей Цаплиенко
• Издательство: Фолио
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-03-5023-6

Роман «Экватор. Черный цвет&Белый цвет» это история, которая началась во время войны в Афганистане и закончилась в американской тюрьме «Полунски», известной своим жестким отношением к тем, кто в ней находится. «Экватор» это роман о любви, о войне и о родине. Причем, неизвестно, что для его героев важнее. «Лучший в Мире Мальчиш-Плохиш, который подносит буржуинам патроны», — так остроумно и точно называет себя главный герой.

Человек с забавной фамилией Шут и с обычным именем Андрей, занимается делом, вовсе не шуточным. Начиная со времени советского присутствия в Афганистане, он торгует оружием. У него в кармане паспорта нескольких стран, в том числе, Израиля, России, Украины. Это не мешает ему главный свой офис держать в одной из арабских стран. Основное действие книги происходит в 2003 году. В это время Шут очень плотно занимается поставками стрелкового оружия в Либерию. Случайно или намеренно, но самолет с грузом оружия, которое доставили для Шута, сбивают. Экипаж гибнет. Свидетелем катастрофы стала случайная знакомая торговца, африканка Мики, с которой впоследствии у Шута возникает роман. Оказывается, что девушка связана с людьми из высших эшелонов местной власти. Но это только создает для бизнесмена лишние проблемы.

История взаимоотношений Мики и Шута это главная сюжетная линия. Они то тянутся друг к другу, то бросаются прочь в разные стороны. «Все дело в том, что мы белые, а они черные», — скептически оценивает ситуацию Шут. Пытаясь понять африканский образ жизни, он погружается в абсолютно незнакомую среду. Знахарские традиции, загадочные целительные напитки, африканские многозначительные легенды, — все это теперь окружает Шута. И, самое главное, мешает ему зарабатывать деньги известным испытанным способом.

В канву романа вплетается история внезапного богатства, которое оказалось у Шута. В свое время Андрей участвовал в секретнейшей операции транспортировки иракского химического оружия колумбийским повстанцам. Это казалось невозможным, но торговец оружием придумал гениальную комбинацию, с помощью которой он все это осуществил.

В Либерии начинается фаза активных боевых действий между повстанцами и центральной властью. Андрей нужен и тем, и другим. Он поставляет оружие обеим сторонам и идет на невероятные ухищрения, чтобы задобрить плательщиков. Правда, в результате своих комбинаций он оказывается на стороне повстанцев, а его девушка в лагере сторонников президента.

По случайному стечению обстоятельств, либерийка Мики гибнет. Шут едва смог пережить это. Он спасается наркотиками, и в кокаиново-опиумном угаре разговаривает с призраком лидера колумбийских партизан. Ведь кокаин-то тоже колумбийского происхождения. По сути, команданте де Сильва это голос его логики, он дает Андрею своеобразные подсказки. Кто его друг, а кто враг. Что является действительностью, а что мистификацией. Кто на самом деле погиб, а кто остался жив.

Конечно, Мики выживет и встретится с Андреем. Но эта встреча произойдет в абсолютно неожиданном месте и заставит Андрея раскрыть главную тайну своего бизнеса.

Роман построен таким образом, чтобы к концу действия все сюжетные линии слились в единую.

Главным связующим звеном всех сюжетных линий является герой, Андрей Шут.

Роман изобилует всевозможными африканскими притчами, цитатами из песен, сообщениями новостийных сайтов, аллюзиями и просто размышлениями героя. Автор тщательно соблюдает точность в описании мест действия, будь то аэродромы в Либерии, мегаполисы в Аравийской пустыне или колумбийские плантации коки с кокаиновыми факториями. Ведь автор все это видел сам.

http://equator.inter.ua/

---

Я переворачиваюсь на спину и гляжу в небо.

Я коснулся лопатками горячего металла. Небо надо мной такое же синее и пустое. Ту-16 никогда не садился на эту полосу. Он остался там, где довольным и усталым пилотам наливают квас, а, возможно, и кое-что покрепче, если выйти за ворота части и пройти чуть левее, до деревянных скамеек под густыми высокими деревьями. И, если прислушаться, то запах стершейся резины от этих плит едва уловим. Почти не слышен. А, скорее всего, я его сейчас нафантазировал. Потому что вытянул очередной счастливый билет. Шанс на жизнь. Но те, кто их укладывал, не думали о моем спасении. Они даже не знали о моем существовании. Много лет назад им нужен был здесь аэродром подскока. Так же, как и в Полтаве, они решали свои большие военные задачи, не думая о том, как причудливо разыграется на этой листовой стали драма отдельно взятого Мальчиша-Плохиша.

— Эй, маста Эндрю! С Вами все в порядке?

Крейзибулл заехал на взлетку с противоположной стороны терминала. Увидев меня лежащим на плитах, он ударил по тормозам. Двое охранников выскочили из кузова и, взяв автоматы наизготовку, огляделись по сторонам. Их командир побежал ко мне, срывая с плеча свой «калашников». Он не на шутку перепугался. Выстрелов не было слышно. Но я лежал перед его глазами и не двигался.

Мальчиш-Плохиш собрался с силами и поднял голый торс над разогретым металлом плит. Ностальгия выветрилась, даже не оставив послевкусия. Так выветривается из головы внезапное опьянение от бутылки пива, выпитой на голодный желудок. Только после пива клонит в сон. А меня, наоборот, охватила жажда действий и азарт ожидания новых событий.

— Эй, «генерал», а ну, скажи мне, эта полоса, она где кончается?

— Я, маста Эндрю, испугался! Вы лежите. А рядом никого.

— Такое бывает. Когда просишь у неба удачи. Транс называется.

Крейзибулл покосился на меня. Несомненно, он был необразован, суеверен и боялся всего неизвестного. Рэбел сделал шаг назад, с опаской, на всякий случай.

— Да ладно тебе, — махнул я рукой. — Это я шучу. Никакого транса. Понимаешь, кое-что вспомнил. Но это неважно. Так что там с полосой?

— Все нормально, — чуть смущенно ответил «генерал» Крейзибулл. — Там еще два километра этих плит.

Я с недоверием посмотрел на него. Невозможно, чтобы в этой глуши уцелело такое количество покрытия, которое всегда можно сдать на металлолом.

— Ну, правда, говорю Вам, маста Эндрю! Не меньше полутора, это точно.

Полтора километра качественной «взлетки» это хорошо. Это значит, что самолет вполне может приземлиться в Ганте. И, главное, взлететь. При условии, что обратно он пойдет пустым. Люди Симбы его быстро разгрузят. А там я обменяю свою жизнь на тридцать тонн никуда не годного оружия, как и было договорено с командиром Симбой. И можно попрощаться с этой страной. Бай, Лайберия!

— Иваныч, скажи, а зачем им металлолом? — начал Сергей мучительный допрос, когда вечером нас разместили в брошенном одноэтажном доме. Он неприятно походил на бунгало, в котором нас держали в Монровии. Те же голые стены без окон и квадратики вентиляционных отверстий в шахматном порядке под потолком. От дома-тюрьмы его отличал высокий каменный забор, которым был обнесен участок, и лужайка с кустами прямо перед входом в жилище. Не знаю, кто до нас здесь жил, мне это было неинтересно. Я решил не заходить внутрь, в отличие от Журавлева. Пока он шуршал внутри чужими бумагами и скрипел чужой мебелью, я искал во дворе что-нибудь похожее на кровать. Я знал, что в африканском доме всегда найдется пара плетеных кушеток для того, чтобы спать на улице. Мои поиски увенчались успехом. Вскоре я нашел за домом две пыльных раскладушки и поставил их перед крыльцом. Матрац мне не был нужен. А Журавлев пускай заботится о себе сам.

Ворота дома скрипнули и приоткрылись. В образовавшуюся щель пролезла черная рука с пистолетом. Я присел в ожидании выстрела. Но выстрела не последовало. Вместо него раздался голос Крейзибулла:

— Маста Эндрю, возьмите. Здесь неспокойно.

Я взял пистолет, ворчливо заметив, что, мол, лучше бы «генерал» принес что-нибудь от комаров. Москиты в Африке кусают чаще, чем обкуренные боевики попадают в цель, поэтому здесь значительно выше вероятность подхватить малярию, чем шальную пулю. Рука исчезла. Мне показалось, на безымянном пальце блеснуло золото. Странно. Я не замечал, что Крейзибулл носит украшения. Может быть, и впрямь показалось? Дверь закрылась.

Я разглядывал пистолет. Это был китайский ТТ, простой работяга войны. Одноразовая штамповка, рассчитанная на скоротечный бой во время корейской или, может быть, вьетнамской войны, но вынужденная служить и дальше своим хозяевам. Теперь уже здесь, в Африке. Пластиковая рукоятка отполирована сотней человеческих ладоней. Магазин чуть болтается. Я нажал на фиксатор и выбросил его на ладонь. Патроны калибра 7,62 мм были в загустевшей смазке. Я потянул на себя затвор, чтобы заглянуть, нет ли в стволе еще одного патрона. Механизм, придуманный Джоном Браунингом и доведенный до совершенства Федором Токаревым, с трудом пришел в движение. Оружием давно не пользовались. Я засомневался даже, сможет ли этот пистолет сделать хоть один выстрел, в случае чего. За моей спиной скрипнула половица. Это Журавлев выходил из дома. Я отпустил затвор и, как только он встал на место, нажал на курок. Металл сухо щелкнул. Патронник был пуст.

— Ты что? — занервничал журналист.

— Собираюсь разгонять комаров, — говорю. — Крейзибулл принес.

— А-а-а, — успокоился Сергей. — А я тут кое-что нашел.

И он дал мне помятую фотографию. На ней молодой чернокожий офицер в парадной форме обнимал девушку в белом платье до пят. Они стояли на пороге церкви, и рядом с ними угадывалась небольшая толпа веселых людей. Офицер с вожделением глядел на девушку, а она, чуть отвернув от него голову, глядела прямо в объектив. На лице у нее блуждала грустная улыбка. Она походила на пойманное животное. А офицер, соответственно, на охотника, поймавшего, наконец, свою дичь. Края фотографии загнулись. На липком глянце отпечатался пыльный след от армейского башмака.

— Совсем, как у нас, правда? — улыбнулся Журавлев, рассматривая фотографию. — Интересно, где сейчас эти люди?

— В лучшем случае, сбежали, — произнес я.

— А в худшем?

Я поглядел на него с сочувствием. Неужели он такой идиот? Не похоже. Значит, он шутит и у него это плохо сегодня выходит. Я отдал ему фотографию. Грустно смотреть на белое платье невесты, по которому потоптались чужие башмаки.

— Так что же там с металлоломом, Андрей Иваныч? — переключился Сергей на другую тему, бросив фото рядом с плетеной раскладушкой.

— Ну, слушай. — говорю ему. — Есть два варианта рассказа. Один будет долгий и бессмысленный. Если ты будешь перебивать меня вопросами. А другой короткий и полезный. Если будешь молчать. Какой ты выбираешь?

Сергей надул щеки и молча развел руками. В знак того, что ему ближе второй вариант рассказа.

Я был краток.

— Они уверены, что победят, у них в этом просто нет сомнений. Они уже начали осаду Монровии и замкнули кольцо. Через месяц они начнут штурм города. Положат сотни пацанов, но город возьмут. Устроят ночь длинных ножей для всех людей Тайлера, а потом призовут мировое сообщество разгребать их дерьмо. Но мировое сообщество согласится их признать только в том случае, если рэбелы объявят о разоружении своих банд. Не просто объявят, а начнут разоружаться. Публично покаются и уничтожат свои арсеналы. Сожгут, расплавят или пустят под каток.

Я рассказывал об этом Журавлеву и отчетливо представлял себе, как это будет. Центральная площадь Монровии, а еще лучше, огромный стадион, мимо которого вдоль побережья к югу идет главная дорога Либерии. Играет музыка, повсюду полощутся либерийские флаги и мелькают голубые кепки миротворцев с кокардами Объединенных Наций. Нестройные ряды бывших повстанцев движутся вдоль трибун, сваливая на поле все то оружие, с которым они пришли на это действо под аплодисменты зрителей. И всякий раз, когда очередной боевик бросает свой пулемет или гранатомет в центр поля, аплодисменты становятся сильнее. Прощай, оружие!

Какой-нибудь серьезный офицер из иностранцев, швед, а, может быть, пакистанец, делает записи в своем журнале и время от времени просит в нем расписаться и некоторых рэбелов, неизвестно по какому принципу отобранных из толпы. Ну, а потом самое главное. На футбольное поле выезжает тяжелый каток и переминает под собой всю эту коллекцию вороненого металла.

— Но в действительности разоружаться боевики не хотят. И не будут. В такой стране, как Либерия, все очень быстро меняется. Тот, кто остается безоружным, в любой момент может проиграть. Это разоружение нужно европейцам и американцам, которые жуют гамбургеры перед телевизорами. Ну, и людям, которые заказали эту войну и теперь оплачивают ее. Наблюдая за ней, благодаря тебе и таким, как ты, Сережа.