Питер Дэвид - Путь к рассвету

• Название: Путь к рассвету
• Автор: Питер Дэвид
• Жанр: Фэнтези

Продолжая основную тематику «Вавилона-5», роман Питера Дэвида в то же время не претендует на столь же вселенский размах и концентрируется в основном на одной проблеме — власть и механизм ее функционирования. Собственно, эта тема тоже звучала в «Вавилоне-5», но в «Легионах Огня» акценты расставлены куда более резко, трагично и бескомпромиссно… хотел ты властвовать или нет, но если Судьбой тебе уготовано попасть на верхние этажи пирамиды власти — ты не сможешь попасть туда, не замаравшись в грязи по уши.

«— Мы все делаем все, что можем… чтобы спасти наш народ. Но я не идиот. И я не наивный мальчик. Я знал, что не смогу и дальше оставаться с чистыми руками.

— И потому решил немедленно вымазаться по уши.

Вир кивнул.»

---

Дэвиду, пожалуй, хотелось бы получить возможность лично пообщаться с императором. Он мог бы поблагодарить его за поднесенную в подарок урну. Ему было бы интересно выслушать мнение Лондо о некоторых событиях, отзывы о которых он слышал от отца с матерью. Но больше всего ему бы хотелось спросить, что за чертовщина творится с их волосами, и чем нужно натереть голову, чтобы соорудить себе такую же прическу.

И тут он услышал что-то.

Словно некое шебуршание. Глаза Дэвида уже привыкли к темноте, так что кое-что из окружающей обстановки ему было видно. Он слез с кровати и огляделся, внимательно прислушиваясь. Довольно долго стояла тишина, так что Дэвид уже решил было, что ему все померещилось. Но тут звук вновь повторился, и шел он явно со стороны центаврианской урны…

Нет. Звук шел не со стороны урны. Звук издавала сама урна. Урна, доставленная с Примы Центавра, слегка покачивалась.

Первое, что пришло в голову Дэвиду, — началось землетрясение, которое почему-то не оказало воздействия ни на что иное, кроме урны. Следующее, что он подумал, — возможно, внутри урны припрятана бомба. Но это было абсолютно бессмысленно. Как могла бомба находиться внутри урны, хранившейся в личном кабинете его отца целых шестнадцать лет? Нет, такое даже и вообразить невозможно.

Урна, похоже, дрожала из-за каких-то процессов, начавшихся в ее опечатанном основании. Дэвид подобрался поближе к ней, пытаясь определить, что же все-таки могло быть причиной.

И тут урна внезапно раскололась.

Дэвид рефлекторно отшатнулся, но реакция его оказались слишком замедленной. Из груды мелких осколков, когда-то составлявших урну, выскользнуло нечто маленькое и темное и понеслось в его сторону столь быстро, что он едва успел уловить это движение. Оно двигалось прямо на него, и Дэвид беспомощно молотил руками, пытаясь нанести хоть один удар по этому чему-то, и будучи не в состоянии его нанести. А затем он почувствовал некую сырость у основания своей шеи, и попытался сбросить то, что оказалось там. Он почувствовал под своими пальцами какую-то отвратительную протоплазменную лепешку, и поспешно отдернул руку. На Дэвида накатила волна тошноты. Словно на плече у него внезапно вскочил огромный гнойник.

Он почувствовал, как нечто змееподобное скользит по передней части его рубашки, вниз по его груди, и уже раскрыл было рот, чтобы завизжать. При этом он продолжал метаться по своей комнате, сшибая книги и мебель в попытках сбросить с себя то существо — или вещь? — которое влезло на него.

«Это ведь я».

Крик Дэвида замер, не родившись. У него не было сомнений; он сразу узнал, кто — или что — оказалось в связке с ним теперь. Дэвид словно нашел некий кусочек самого себя, которого ему недоставало все время, сколько он себя помнил.

— Это ты? — прошептал он.

«Да, это я, младшее солнышко».

Дэвид почувствовал, будто мир вокруг него опрокидывается. Он попытался убедить себя, что на самом деле просто спит. Что ничего этого на самом деле не происходит.

«Не отвергай меня, младшее солнышко. Я пришел, чтобы помочь тебе. Ты ведь так давно ждешь меня».

Дэвид вцепился в существо на своем плече, и тут же болевой шок поразил его. Он упал на колени, хватая воздух ртом, пытаясь позвать на помощь, но горло у него спазматически сжалось. Он не мог издать ни звука, несмотря на все свои попытки.

«Зачем ты отвергаешь меня, когда я пришел лишь помочь тебе?» — Этот голос, звучавший прямо у Дэвида в голове, был пронизан болью. — «Я ведь провел столько лет, пытаясь дотянуться до тебя, пытаясь стать единым с тобой. Зачем же ты пытаешься отринуть меня теперь, когда ты и я взаправду стали едины после столь долгого ожидания?»

— Что… ты такое? — только и сумел прошептать Дэвид.

«Я — исполнение всех твоих желаний. Не то, что твои родители. Не то, что твой отец, со всеми его правилами и запретами. Не то, что твоя мать, со всем ее занудным морализаторством. Они не понимают тебя. Они не понимают, в чем ты нуждаешься…»

— Я нуждаюсь лишь в том… Чтобы ты убрался прочь из моей головы! — проскрежетал Дэвид. Но, тем не менее, не стал предпринимать новых попыток сдернуть существо со своего плеча. Он уже понял, что этого лучше не делать. Его ум, тем не менее, бешено соображал, пытаясь найти способ позвать на помощь, придумать хоть что-нибудь, чтобы избавиться от твари, забравшейся на него.

«Ведь на самом деле ты не хочешь этого. Ты ведь понимаешь, что на самом деле ждешь моей помощи…»

— Нет!

«Да. Ты ведь жаждешь повидать галактику. Ты хочешь вырваться отсюда, и увидеть все своими глазами. Ведь в тебе горит то же желание стать частью межзвездного потока жизненной силы, какое было у твоего отца… Вот только твой дед позволил себе отпустить вожжи, пойдя навстречу желаниям своего сына, а твой отец — нет».

Дэвид замер. В чем-то… во всем… эта тварь была права. И более того… Ему почему-то стало легче оттого, что тварь поняла самые глубинные его желания. Он словно поделился с кем-то тяжкой ношей — которой не мог поделиться со своими родителями.

А затем Дэвид попытался прикрикнуть на самого себя — мысленно — напомнить себе, что именно этого-то и ждала от него тварь. Что он начинает падать в некую ловушку, убеждая себя, что тварь на его плече — это его друг…

«Я не просто твой друг. Я наперсник твоей души. Я знаю тебя лучше, чем отец, и лучше, чем мать. Я знаю тебя лучше, чем даже ты сам. И я дам тебе именно то, что ты хочешь…»

— Я хочу, чтобы ты убрался прочь с меня!

Но почему-то на сей раз, как заметил и сам Дэвид, его голос прозвучал отнюдь не так убедительно.

«Ты ведь хочешь покинуть эту планету. Что ждет тебя здесь? У тебя нет друзей. Минбарцы с подозрением относятся к тебе, из-за твоего происхождения. Тебя обучают частные учителя, и лишь крайне редко ты посещаешь занятия вместе со своими ровесниками, ведь ты во всем их превосходишь, и они обижаются на тебя за это. Родители пригласили нескольких гостей на твой день рождения. Но оказалось, что все они слишком „заняты“ в этот день. Ложь. Они просто не хотели тебя видеть.

Ты не человек и не минбарец, ни рыба, ни мясо. Тебе нет места на Минбаре. Ты хочешь увидеть другие планеты, изучить другие миры. Хочешь попытаться из первых рук понять, чем живут другие расы. Ты этого хочешь. И я дам тебе эту возможность».

Воцарилась тишина. Дэвид ничего не говорил. Молчал и голос твари в его мозгу. И после долгого молчания Дэвид произнес одно только слово:

— Как?

Его разум, пусть ненадолго, пусть на одно мгновение, соблазнился предложенными возможностями.

После этого все остальное было лишь делом техники.

* * *

Джона Шеридана мучила бессонница.

Это крайне раздражало его. Обычно у него не было никаких проблем со сном. Более того, сон — едва ли не единственное, с чем у него не было проблем в последнее время. Он с тревогой отмечал, что боли и нытье в разных частях тела мучают его все сильнее. У него замедлилась реакция, у него уменьшилась физическая сноровка. И временами казалось, что сам мыслительный процесс протекает чем дальше, тем медленнее. Словно какой-то туман, совсем смутный поначалу, понемногу начинает сгущаться.

И у Шеридана было тревожное чувство, что он точно знает, в чем причины происходящих перемен. Все чаще и чаще в голове у него раздавались слова Лориена, особенно когда он понимал, что определенные аспекты его личности начинают… тускнеть. И он понимал, что Деленн не может не думать о том же самом. «Двадцать лет», — так сказал им Лориен[19].

Не прошло еще и года, как Шеридан пошутил, что им следовало бы перебраться на центральную планету Дрази. Поскольку у Дрази каждый год на двадцать процентов длиннее земного, Шеридан шутя предположил, что там он проживет на четыре земных года больше. Но Деленн на эту шутку даже не улыбнулась. Наоборот, она немедленно ушла прочь и долгое время провела запершись в одиночестве. С тех пор Шеридан понял, что лучше и не пытаться шутить по этому поводу, или даже вообще обсуждать вопрос об отпущенном ему сроке. На деле с тех пор он вообще ни разу не высказался на эту тему, по крайней мере в такой ситуации, когда его слова могли дойти до Деленн.

Они оба знали, что Лориен назвал не точный срок, но некую грубую оценку. В конечном счете, они могли лишь гадать, сколько времени осталось Шеридану…

Ну что ж… Ведь то же самое и со всеми, не так ли? Каждому из живущих отмерен срок, когда он покинет этот мир. Если каждый начнет с болезненным любопытством оглядываться на него, то рождение перестанет быть началом новой жизни; оно станет началом медленного, затяжного умирания. Шеридан, в отличие от всех остальных, довольно точно знал, сколько продлится это умирание. И это ведь было не так уж плохо, не так ли?