Сергей Бушуев - Водитель трамвая

• Название: Водитель трамвая
• Автор: Сергей Бушуев
• Жанр: Прочая документальная литература

Книга о порядках и жизни в трамвайном депо и на линии, написанная бывшим водителем московского трамвая.

---

Шоу «дежурство» разворачивалось следующим образом. Человек прибывал в депо к четырём часам утра. Далее сидел «на нервах» часика три-четыре (если не везло) после чего выяснялось, что кто-нибудь из водителей не пришёл или заболел или ещё по каким-то причинам и… раздавался мерзейший голос диспетчера:

— Водитель 3108 примите путёвку.

Или «примите выход». Словом, отсидев в депо часа три-четыре, человек уезжал ещё на весь день, на какой-нибудь маршрут. И рабочий день составлял часов двенадцать или тринадцать. Весело? С учётом того что на следующий день снова на работу к четырём или пяти утра. А дальше — ещё веселее.

На данное шоу попадали одни и те же водители. Угадали кто?

Разумеется, я оказался в первых рядах «счастливчиков». Более того: ставили дежурить меня исключительно в утреннюю смену. Знаете почему? Потому что если человек заболевает или просыпает с утра — это всегда не предсказуемо. И всегда приходится ждать. Если же дежурить ставят вечером, то опять-таки практически всегда ждать не надо. Диспетчер просто звонит вам домой и говорит, куда и к какому времени приезжать на работу. И никаких проблем.

Меня же гоняли по полной программе: два раза дежурный в месяц в утреннюю смену и плюс один раз в резерв опять-таки в утро. Гоняли, правда, недолго.

Вдоволь насладившись «дежурными» выездами я начал бунтовать. Да как! Сначала я переругался (с криками и обвинениями) со всеми диспетчерами депо.

— Какого хрена, — помнится, заходился я в крике, — вы посылаете на линию меня, когда я отсидел уже четыре часа?

— Ваш рабочий день восемь часов… — несколько напугано верещала какая-нибудь старая калоша с маленькой зарплатой.

— Я сижу с четырёх утра! — разгорался я ещё громче. — Вон у вас торчат с шести утра ещё двое дежурных! Их и посылайте! Я раньше приехал!

— Им тоже найдётся работа, — уверяла меня калоша.

Переводя на понятный язык, это означало следующее: весь утренний выпуск вагонов уже состоялся, и, следовательно, через полчасика (с вероятностью 99 %) эти «дежурные» которым якобы найдётся работа, отправятся по домам. Вот это меня и бесило больше всего. Несправедливость.

Эти «дежурные с шести часов утра», какие-нибудь мерзкие тётки лет пятидесяти сидели у тех же диспетчеров, и пили чай. Мусолили между собой слухи и сплетни. Вась-вась. Формально они являлись тоже дежурными. Начальство придраться к ним не могло (да им бы это и в голову не пришло). На деле — это был дополнительный выходной. Они никуда не ездили. Никогда. Дыры затыкали нами — вы уже в курсе о ком я.

Единственное исключение для «блатных» заключалось в ерундовой работёнке. Когда отсидев за чаепитием у диспетчера, их заставляли выезжать поменять кому-нибудь сломавшийся на линии вагон. После чего их отпускали по домам со спокойным сердцем. Как вы понимаете подогнать кому-нибудь вагон — дело получаса. Или часа. Это не отработать целую смену к тому же предварительно «посидев» в депо часика четыре. Притом — и самое важное — за часы дежурства платили вообще гроши. То есть увеличенный рабочий день не давал практически никаких дополнительных финансовых радостей.

Так вот. Разругавшись вдрызг со всеми с кем только возможно, я начал приобретать репутацию борца за права негров. Вернее одного негра. Толку это не принесло. Разве что чувство удовлетворения, что я испортил настроение кому-то ещё помимо себя. Хотя моё настроение портилось автоматически при прибытии на работу. Как и сейчас. А конфликт, как ни крути, не нужен никому. Впрочем, я конфликтов никогда не боялся. При этом я громогласно выражался о существующих в депо нравах и о том, что я о них думаю, при любом доступном случае без разницы присутствовали рядом начальники или нет. К последним я стал относиться примерно также как и к диспетчерам. Я очень быстро осознал: у начальства больше нет методов давления на меня. Больше они ничего сделать не могут. А всё что могли негативного уже сделали. Уволить они меня тоже не могли. Такие вопросы решали повыше. А те, кто сидели повыше в само это тухлое болото не совались. Брезговали наверняка.

И я начал бунтовать в открытую. Что послужило началом, я уже описал. Несправедливость. А вот развитием простой разговор.

В ту пору в трамвайном депо трудились самые разные люди. Находились среди них и глубоко порядочные. К последним я причисляю двух пожилых евреев пришедших на трамвай от безысходности. Одного из них звали Мирон — он оказался страшным гонщиком и любил прокатиться с ветерком. Довольно полный с внешностью стопроцентного кавказца, Мирон являлся бывшим инженером. С ним мы частенько беседовали на разные темы. В основном о том, как похудеть. Он весьма интересовался диетой по группе крови. Очень порядочный человек.

А вот другой еврей — дело совершенно особое. Я не буду называть его имени — вдруг он до сих пор там работает. Мой рассказ может ему навредить. Ему я благодарен за многое. Причём в той же степени что я благодарен и моей наставнице Лене. Но поскольку называть его как-то надо, давайте присвоим ему благозвучное имя Леонид. Я надеюсь, он не обидится на меня, даже если узнает себя, прочитав данную книгу.

В ту пору Леониду было лет, наверное, под пятьдесят. Умнейший человек. Спокойный. С большими круглыми глазами. Лысоватый. В отличие от Мирона у него не было избыточной массы тела, но и худым его не назовёшь. Леонид точно раньше работал в какой-то интеллектуальной сфере. Даже мне — несмышлёному тогда в оценках психологических особенностей личностей было это ясно как дважды два. Он был чужой в депо. Не по национальности разумеется. Это всё глупость. По интеллекту. Мы много с ним общались в ту пору. Он отчего-то выделял меня среди других. И это казалось мне парадоксальным. Кстати, не знаю почему, но на всех моих работах (и последующих и предыдущих) самые лучшие отношения у меня складывались именно с евреями. Правда не знаю почему. Может эта нация больше других ценит честных и неравнодушных людей вроде меня? Или им также противны все эти серые людишки со своей мелочной жаждой урвать кусок за чужой счёт? Честно — не знаю. Но это факт.

Я частенько говорил Леониду, как ненавижу трамвайные порядки, чиновников и вообще, как ненавижу страну, в которой живу. Он объяснял мне, дескать, всё это результат продуманной целенаправленной политики. При этом он сам ненавидел приведённое выше не меньше. Я описывал ему в деталях о своём противостоянии с административным аппаратом депо. Он хохотал и временами изумлялся. Пока однажды впечатлённый очередным моим рассказом не взялся мне помочь. Разумеется не делом, а словом. Человек он — я повторяю — был умнейший.

— Ты всё делаешь не так, — заявил он мне, когда мы сидели в его пустом трамвае.

Дело происходило зимой. Кругом царил сумрак пасмурного дня. Наши вагоны стояли друг за другом. Впереди произошёл обрыв провода и вагоны встали.

— А как надо? — поинтересовался я.

— Для начала надо открыть трудовой кодекс, — наставительно — просто пояснил Леонид.

— А там что?

— А там дано подробное разъяснение, что ты можешь и чего ты не можешь. Действуй в соответствии с ним и эти ублюдки прижмут хвосты. Уж поверь мне. Законов они бояться. Да и толку будет больше чем с ругани.

— А конкретный пример можно? — спросил я, начиная чувствовать правоту собеседника.

— Пожалуйста. Вот ты говоришь, тебя замордовали дежурствами. Ну и пусть они тебя ставят. На это они имеют право. Но работать при пятидневной рабочей недели свыше восьми часов в день — нельзя. Они нарушают трудовое законодательство.

— И как я им об этом скажу?

— Так и скажешь. Я вот четыре часа отработал сидя в депо — ты ведь на работе, ещё четыре часа работаю, и давайте мне сменщика.

— Сказать — то я могу, да ведь не дадут! — разочарованно произнёс я.

— Ну и пусть не дают, — улыбнулся Леонид, — поставишь вагон на запасной путь, сообщишь об этом в депо и пойдёшь домой. Твой рабочий день окончен. А у них пусть голова болит, как перегонять вагон в депо. Но ты должен помнить: если ты начнёшь так поступать, это разозлит их ещё больше чем сейчас. Ты готов к этому?

— Я мечтаю об этом! — воскликнул я просияв.

Мой собеседник рассмеялся.

— Я так и думал. Теперь смотри: когда они пригласят тебя к себе побеседовать о твоём «плохом поведении» общайся с ними спокойно. И объясняй, что твой рабочий день составляет восемь часов. Не десять, не девять, а восемь. И если они хотят чтобы ты работал свыше — например по двенадцать — пускай переводят тебя на график два дня через два. А такого графика в депо нет. Либо пусть на те часы, которые ты будешь работать свыше, дают письменное распоряжение.

— Письменное распоряжение? — удивился я. — Это что такое?

— По закону, заставить тебя работать свыше восьми часов работодатель может с письменного распоряжения. Если нужно производству. По-другому никак. Вот и требуй каждый раз письменное распоряжение из отдела эксплуатации. Там сейчас главная Мокшанина. Пусть они умоются.